Мистер Ивнинг

Я поковылял в заднюю часть квартиры и, почувствовав тошноту, улегся на пол рядом с каучуконосом. Почему-то вспомнил Китти, ушедшую, словно вчера, точь-в-точь как старый романист manqu'e^[4] вспоминает все написанные им, которые издатели никогда не дочитывали даже в машинописи, не говоря уж о том, чтобы пообещать публикацию, и громко рыгнул. Люди наклонялись и, очевидно, щупали мой пульс, затем другие начали один за другим выходить, с извиняющимся видом кашляли, кивали либо подавляли слабый смешок. Они решили, что от досады я упал в обморок. Подумали, что я сам этого не ожидал. Сочли меня ни в чем не виноватым, но, тем не менее, пропащим человеком.

Я никогда не видел столь чистого, всеобъемлющего, убийственного фиаско. Все равно что подать остывшую жидкую бурду, назвав ее тортом-безе с мороженым.

Несколько недель я ни с кем не общался. Джорджия, насколько я понимаю, уехала пару дней спустя в Прагу. Это никак не задело одного лишь Берли. Ничто не способно ему навредить — ни плохие рецензии, ни публичное осмеяние: ему достаточно хлопнуть в ладоши, и толпы носят его на руках, а деньги льются рекой, как осенний дождь.

Теперь у Берли есть собственный салон, если можно назвать салоном его многолюдные субботние сборища, а мы с Джорджией остались в прошлом — еще более отдаленном, нежели Французская или Индейская война.

Ну и, отвечая на твой первый вопрос, Гордон, — Руперт обратился теперь ко мне, своему нынешнему американскому любимцу, — Лондон, конечно, умиротворяет, но это совсем не мой мир, дружок, ведь я не чувствую себя здесь, как дома. Просто мне нужно отсидеться один сезон на скамейке запасных, наслаждаясь более величественным антуражем, не так ли? Не знаю, где сейчас Джорджия. Кто-то говорил, в Болгарии.

ГОЛУБОЙ КОТИК

перев. Д. Волчека

Давным-давно в одной далекой стране жила знаменитая оперная певица, очень любившая кошек. Величайшее вдохновение обретала она, беседуя со своими кошками, как до, так и после выступлений в лучших оперных театрах. Без поощрения и любви этих одаренных зверьков, думалось ей, никогда не удастся понять различные партии, которые она исполняла на оперной сцене. Единственная ее печаль заключалась в том, что любимые кошки часто умирали, исчезали, а иногда их похищали завистники.

Мадам Ленору, оперную певицу, обожал кронпринц, которому во время этой истории было всего пятнадцать. Он не пропускал ни одного выступления мадам Леноры, преподносил ей дорогие подарки, а однажды после спектакля устроил так, что вся сцена была усыпана самыми дорогими экзотическими цветами.

Как-то раз кронпринц узнал, что мадам Ленора потеряла последнюю из своих кошек. Принц немедленно решил послать ей новую, но он знал, что это должна быть не просто самая красивая кошка королевства, но и самая смышленая и талантливая.

Принц обыскал свои владения, надеясь найти кошку, которую заслуживает столь выдающаяся певица. Он заходил в сотню с лишним лавок. И лишь весьма нескоро нашел подходящего котенка на окраинном базаре, который держал абиссинский юноша по имени Абдалла. Абдалла сообщил его величеству, что хотя коту, которого он предлагает, всего несколько месяцев, тот уже демонстрирует поразительную силу ума и, следуя наставлениям хозяина, свободно овладел человеческим языком.

Находка изрядно воодушевила принца, и он немедленно приобрел столь выдающегося котенка.

— Должен предупредить лишь об одном, ваше величество, — сказал Абдалла, когда принц уже собирался удалиться со своей покупкой, — этому коту нельзя общаться с обычными кошками, он должен быть всегда близок человеку — своему владельцу и охраннику. Поскольку, думается мне, он кот лишь по облику, душою же он — высшее существо.

Эти слова Абдаллы еще больше восхитили принца, он пообещал выполнять наставления и отправился в путь с одаренным котом.

По дороге во дворец кот, ошарашив принца, внезапно обратился к нему тихим, но ясным и неподдельным голосом.

— Мой принц, меня зовут Голубой Котик, — начал кот, — и я польщен, что вы решили принять меня в своем королевском хозяйстве. Можете рассчитывать, ваше величество, что я всегда буду преданным вассалом, никогда не разочарую вас и не покину вашу королевскую компанию.

— Спасибо, Голубой Котик. Я весьма тронут твоей речью, — ответил юный принц. Но, к сожалению, — замялся он, — к сожалению…

— К сожалению что? — поинтересовался кот, заметив, что венценосный хозяин огорчен. — Пожалуйста, откройте мне, что вас томит.

— Дражайший Голубой Котик, на самом деле я пообещал тебя другому человеку.

— Другому! — Голубой Котик возвысил голос. — Как такое возможно?

— Я пообещал тебя, дорогой друг, самой красивой и самой талантливой оперной певице наших дней, мадам Леноре.

Кот ничего не сказал, но принц увидел, что талантливое существо глубоко уязвлено тем, что его обещали постороннему.

— Не могу же я взять и отказаться от собственного обещания, верно? — в голосе принца звучало страдание.

— По-видимому, нет, — смущенно откликнулся кот. — Но будет тяжко оставить ваше королевское величество даже ради такой талантливой и пригожей особы, как мадам Ленора.

— Но я всегда буду рядом с тобой, Голубой Котик, и ты можешь обращаться ко мне в любой час. Не забудь об этом.

Заметив, как несколько слез выкатились из дивно голубых глаз кота, принц понял, что Голубой Котик получил такое имя благодаря чудесному цвету своих очей.

Принц обнял необычного зверя и попытался утешить его приятными словами, но увидел, что, к сожалению, никакие речи не способны успокоить кота, потерявшего монаршее покровительство и общество.

На следующий день принц пригласил мадам Ленору во дворец для вручения обещанного подарка.

Был чудесный июньский вечер. Аромат жасмина застыл в воздухе, в совершенно безоблачном синем небе порхало множество певчих птиц, а многочисленные деревья, окружавшие дворец, трепетали от легкого ветерка.

Мадам Ленора появилась в обществе юного слуги, который был исключительно предан прославленной певице и почти всюду сопровождал ее.

Принц не позволил мадам Леноре поклониться.

— В этот вечер вы владычица, — принц взял ее за руку, — и это я должен склонить голову перед вами.

Когда все расселись, принц не спеша начал свою речь.

— У меня есть подарок для вас, любезная певица, — сообщил он, — подарок, который мне и самому весьма хотелось бы принять.

Он хлопнул в ладоши, и слуга внес огромный серебряный ларец с маленькими окошками: на крышке и боках сияли драгоценные камни.