Мистер Слотер

Но почему, думал Мэтью уже в сотый раз за это утро, Ларк не крикнула? Не попыталась сопротивляться? Ну, она, конечно, знала, на что способен Слотер, и чем бы она могла отбиваться от него? Задним числом он теперь понимал, что ей нужно было бы оставить нож или хотя бы разбудить и сказать, чтобы увела Фейз с поляны, или спрятать их где-то…

Но они не думали, что Слотер пройдет мимо них. Проникнет в темноте в лагерь, раненый или нет, и быстро заставит Ларк и ее мать идти с ним в лес. На юго-запад, сказал Прохожий, когда они нашли след. Не надо быть индейцем, чтобы по нему пройти, объяснил он Мэтью. Недорезанная свинья продолжает кровоточить.

Мэтью оставил измазанную кровью сосну и пошел той тропой, которой уходил с поляны Слотер. Он себе представил, что могло случиться ночью, когда Ларк услышала, что кто-то идет, позвала его по имени — а он был слишком испуган, чтобы отвечать, чтобы Слотер не выстрелил на голос, — и ей ответил тихий шепот в ухо или приставленный к горлу горячий ствол пистолета.

«Скажи своей милой матушке, что мы идем в безопасное место, или что идем играть в прятки, скажи что хочешь, черт возьми, но если крикнешь, я ее убью. Чтобы ни одна из вас не пикнула, понятно? Бери ее за руку и иди впереди. Вот сюда. Ну, пошла!»

Мэтью думал, сказал ли Слотер Ларк, что им не на что надеяться, если будут сопротивляться, а если не будут, то он их отпустит, когда отойдет подальше. Поверила бы Ларк этому после того, что случилось у нее дома? Или ухватилась бы за это обещание как за надежду выжить? Подумала, что сумеет его уговорить их не убивать. Может быть. Вероятно. Кто знает?

«Я сам был солдатом», — сказал Слотер. Мэтью убедился, что он явно хорошо обучен бою в дополнение к природной склонности убивать. Убийство он поднял в царство искусства. Он мог днями — неделями? — обдумывать план бегства, просчитывать ходы, как шахматный мастер, путешествовать по дебрям, как индеец, красться в темноте с уверенностью кота, не замечать боль от раны, сосредоточившись на своей цели. Он владеет пистолетом, ножом и бритвой. Он совершенно беспощаден и холоден как лед, у него, по выражению Прохожего, «глаз убийцы на затылке».

Солдат? Может быть. Но Мэтью больше склонялся к мысли, что он обучен на наемного убийцу. Исключительно одарен именно для этой работы.

Работы? Да, он же говорил: между одной работой и другой, но возвращается расплатиться по счетам.

И что это значило?

В любом случае — ничего хорошего. Скорее всего кому-то придется расплачиваться жизнью.

И у Мэтью теперь тоже есть счет к взысканию. Когда он вышел из лесу, увидел, что Прохожий сидит все также спиной к дереву на дальнем краю поляны, рядом с пеплом от костерка, который успокоил и убаюкал Фейз. Он ощутил тот же удар молотом в живот, как когда при первом свете увидел кровавую дыру в боку индейца.

Глаза у Прохожего были закрыты, лицо поднято навстречу раннему солнцу. Но даже за то время, что Мэтью осматривал место боя и искал лук Прохожего, индеец будто стал меньше, еще сильнее обострились черты лица. И посерел, как надгробье. Повязка, которую Мэтью соорудил из галстука (того самого, что прекратил страдания Джеймса), прикрывала нижнюю половину груди Прохожего. И слева потемнела от крови.

Услышав приближение Мэтью, Прохожий открыл глаза.

— Вот так я страшно выгляжу? — спросил он, правильно прочитав выражение лица Мэтью. И сам себе ответил: — Смерть можно назвать по-разному, только не красавицей.

— Я тебя отсюда вытащу.

Прохожий едва заметно улыбнулся, но в глазах его стояла неизбывная боль.

— Не вытащишь. Если хочешь стать индейцем, первое, чему ты должен научиться… — он замолчал, преодолевая резкий приступ страдания, — научиться, — повторил он, — это признавать реальность.

Мэтью не нашелся, что ответить. Он уже успел увидеть, когда осматривал рану, что пуля перебила как минимум одно ребро и ушла глубоко внутрь. И где она в этом разорванном мясе остановилась — совершенно непонятно. Чудо еще, думал он, что Прохожий способен говорить, тем более двигаться. Индеец набрал в горсть мха, сосновой коры и хвои, сунул в рану и велел: «Завяжи».

— И ничего нельзя сделать?

— Нет. — Сказано было твердо, окончательно и без сожаления. По-индейски. — Ты поешь, потом мы пойдем.

Мэтью съел кусок вяленого мяса и выпил воды из фляжки, которую оставила Ларк. Все имело вкус порохового дыма, пропитавшего волосы, кожу, одежду.

— Женщины вынудят его идти медленнее, — сказал Прохожий, поднимая лицо к солнцу. — И рана тоже. Они оставят такой след, что любой англичанин по нему пройдет. — Его передернуло. Он подождал, пока минует приступ боли. — Ты знаешь… зачем он их взял.

Мэтью знал.

— Чтобы было, о чем торговаться.

— С тобой, — уточнил Прохожий.

— Со мной, — согласился Мэтью.

— Ты его хорошо знаешь. Я думаю, он тебя тоже должен хорошо знать. — Прохожий сдвинулся на пару дюймов, приложил руку к повязке. — Он не знает, попал в тебя ночью или нет. И знает, что, если ты не слишком тяжело ранен, то… пойдешь за ним. Значит, твоя жизнь в обмен на этих женщин. Он только ищет подходящее место.

— Какое?

— Такое… чтобы ограничило твой выбор, — ответил Прохожий. — Он как найдет его, поймет. А до того — мы идем за ним.

Мэтью предложил ему воды, но Прохожий покачал головой. От еды он отказался раньше.

— Послушай, — сказал ему Мэтью. — Я хочу, чтобы ты знал… я тебе благодарен за все, что ты для меня сделал. Что прошел всю эту дорогу, и… — Он не стал договаривать. — Ты же не был обязан.

— Я тебе уже говорил. Я хотел эти часы.

— И это все?

Прохожий помолчал. Может быть, хотел сказать: «Да, все», — подумал Мэтью. Но с дырой в груди, в которую уходила жизнь, Прохожий решил говорить начистоту.

— Не все. Когда я согласился впервые… да, тогда только часы. И… вспоминаю слово… новизна всего этого. И мысль, что жизнь… идет по кругу. И возвращается к тебе, когда меньше всего ожидаешь этого. — Он помолчал, снова собирая силы. — А потом, когда я увидел, что сделал Слотер в доме священника… я понял, кто ты такой.

— В смысле?

— Ты — мой шанс. — Прохожий глядел Мэтью прямо в глаза. — Мой шанс выйти на Небесную Дорогу.

Мэтью промолчал.

— Пусть я безумен, пусть меня… терзают демоны, смущая мой разум, — говорил индеец, — может быть, меня примут Великие Духи за то, что я помог тебе поймать этого бешеного волка. Тварь, нетерпимую среди… цивилизованных людей. Великие Духи не смотрят, белая кожа или красная. Они видят лишь войну меж добром и злом, которая и делает мир таким, как он есть. И они выбирают нас своим оружием, делают нас своей силой. Они поручают нам… быть их стрелами и лететь верно. — Он кивнул. Солнце светило ему в лицо. — Ты мне дал шанс полететь верно. Но сперва… надо поймать эту тварь и вырвать ей зубы. — Он закашлялся, выплюнул темную кровь на землю, всмотрелся в нее. — Плохо. — Поморщился. — Нам еще много надо сделать до того, как я стану, волей духов… прохожим по трем мирам. Поможешь мне встать?

Мэтью помог. Прохожий, когда встал ровно, попросил вернуть лук в чехол и повесить к нему на плечо вместе с колчаном. При нем был нож в бахромчатом поясе, мешок сыромятной кожи с вяленым мясом, которое почти закончилось. Краска на лице размазалась, символы духов размыло дождем и потом. Несколько перьев из убора он потерял, но был готов.

Мэтью положил в сумку заряженный пистолет и флягу с водой, закинул на плечо лямку сумки. Глянул на черную треуголку — она осталась на земле, где он вчера вечером ее оставил. Нет, он не будет ее брать после того, как в ней побывали две змеи.