Мистер Совершенство

Когда я вхожу в фойе, люди показывают на меня пальцами. Хихикают, прикрыв улыбки ладонью.

Рассылка. Эллен сделала рассылку.

Мне стоило бы почувствовать себя неловко. Устыдиться. Но прямо сейчас у меня нет времени на эту глупость. У меня в планах лишь одна остановка. Я жду лифта, в одиночестве, шагаю через стеклянные двери кабины, вижу людей внизу, пока поднимаюсь, но не запоминаю их.

Настраиваю себя на злые взгляды и презрение в связи с тем, что было помещено от моего имени в рассылку. В конце концов, эти люди были моими целями. Не уверена, что кого-то с нижних этажей сильно волнует, что именно я думаю втихаря о руководителях с седьмого этажа.

Когда открываются двери я смотрю прямо на Стефани, желая быть невидимой, и направляюсь к крайнему офису. Удача мне изменяет. Дженнифер подстраивается под мой шаг.

— Элли, — осторожно говорит она. Я представляю себе все те разы, когда называла ее «Местная Потаскушка Дженнифер» на доске в Пинтерест. — Ты в порядке?

Я смотрю на нее, не сбавляя шаг.

— В порядке ли я? — с хмыканьем спрашиваю я.

— Мне так жаль, что Эллен добралась до твоего телефона.

— До моего телефона? — произношу я, замедляя шаг. — Что ты имеешь в виду?

— Она в пятницу залезла в твой телефон до того, как я забрала его из твоего кабинета. Мне так жаль. Она — злобная сучка. Видео, телефон, сообщения… — я чуть не умираю, услышав об этом. — Доска в Пинтерест. Рассылка. Мне просто жаль.

Ну, моя жизнь здесь закончена. Меня унизили по всем фронтам.

— Мне казалось, ты будешь злиться.

— Злиться? — спрашивает Дженнифер. — С чего бы мне злиться?

— Я обозвала тебя Местной Потаскушкой Дженнифер.

Дженнифер смеется, качая головой:

— Знаю, это было прикольно!

— Прикольно? — я в замешательстве.

— Эти прозвища просто восхитительны. О, боже, мы так громко смеялись сегодня утром, что Мак и Стоунволл-старший вышли из офиса, чтобы узнать с чего весь этот шум. Ты справилась, Элли. Тот разнос из рассылки был просто идеальным лекарством для утра понедельника. Уверена, Эллен сделала это, чтобы выставить тебя в плохом свете, но мы все считаем, что это было до нелепости забавным.

И снова это слово. Нелепо.

Им все равно, что я выставила себя дурочкой на том собрании и застряла на горке, пытаясь сбежать, что я всю неделю трахалась в своем офисе со своим боссом и меня засняли на видео, и что я придумала прозвища всем руководителям в этом здании.

Им все равно, потому что они считают меня нелепой.

Я — символ глупенькой блондинки. Девушка, которой поручили сопровождать повсюду знаменитостей и исполнять все их прихоти. Девушка, которая работает из ангара для самолетов и одевается в дизайнерскую одежду из секонд-хенда. Девушка, которую наняли еще в колледже и так и не повысили. Конечно, они подняли мне зарплату, изменили название моей должности… но я все еще делаю тоже самое, что всегда делала. Я — все еще двадцатилетняя практикантка Элоиза Хэтчер. Тихая девушка, которой можно доверить свои секреты, потому что она живет вымышленной жизнью и состоит в выдуманных отношениях.

Боже милостивый. Я даже написала книгу о таких отношениях и попыталась продать ее издателю, ради всего святого. Я претендую на то, что знаю всех тех звезд только лишь потому, что сопровождала их по кампусу по нескольку раз за годы работы. Вся житейская мудрость, которой я набралась, оставаясь на одном и том же месте последние семь лет. И все те меняющие жизнь советы, которые я раздавала.

Держу пари, что надо мной смеялись и все те агенты, и издатели.

Мне хочется плакать. Не из-за того, что произошло с Брутом, не из-за видео и не из-за последнего тупого удара Эллен с рассылкой. И даже не из-за того, что я обнаружила, что Мак — как минимум лжец, и как максимум насильник и/или убийца.

Мне хочется плакать, потому что я посмешище.

Я останавливаюсь.

— Элли? — спрашивает Дженнифер, положив руку мне на плечо. — Ты в порядке?

Мака и Стоунволла-старшего видно через стеклянные стены конференц-зала для директоров. Они оба серьезны. Размахивают руками, кривятся, что подсказывает мне — обстановка накалилась. Они стоят у белой цифровой доски в передней части комнаты, обсуждая какой-то график. Не то, чтобы я думала, что они говорят обо мне. Вообще-то я уверена, что — нет.

Стоунволл-старший знал моего отца и дал мне работу, когда она была мне нужна. Я всего лишь небольшое одолжение, сделанное в память о старых добрых временах. Вроде воздушного шарика, конфеты, или дешевой игрушки, которая прелестно выглядит в ярком пакете с угощениями, но не имеет практического применения, как только вечеринка закончилась.

— Элли? — снова спрашивает Дженнифер.

— Дженнифер, почему ты не злишься на меня? — я поворачиваюсь к ней лицом.

— Что? — она смеется, а затем цыкает. — Из-за прозвища? Черт, Элли. Я действительно прилично здесь потаскалась. Ты ведь никак не приврала. Просто назвала все вещи своими именами. Когда-то я была офисной шлюшкой. И что? Я могу оценить юмор в том, что ты написала.

— Тебе все равно, что я недостаточно хорошо тебя знала, чтобы увидеть с другой стороны? Ты ведь уже давно замужем. Прошли годы с тех пор, как ты делала что-то хоть отдаленно развратное. Разве тебе все равно, что я до недавнего времени плохо о тебе думала?

— Ты ведь достаточно быстро все поняла, не так ли? Мы довольно быстро друг друга узнали, как только ты сюда переехала. Как бы ты узнала, что я изменилась? Ты на долгие годы застряла в ангаре.

Даже и не знаю, что на это ответить.

— Послушай, — говорит Дженнифер, ее рука все еще лежит на моем плече. — Мы все знаем, что все прозвища были придуманы давным-давно. Это просто безобидное развлечение. Способ выпустить пар. Я имею в виду, что мистер Соувардс не был счастлив, что его прозвали мистером Кислая Мина, но блин! — теперь она откровенно смеется. — Это по-глупому смешно. Никто не злится.

Я почти принимаю это. Почти. Если бы две недели назад Мак не стоял в своем офисе и не говорил о коровах и гребцах на реке, тогда я бы, вероятно, смирилась с тем, что она сказала.

Но он говорил. Он говорил все те вещи, а я слушала, и уже не смогу услышать.

Для этих людей я — декорация. Вид из окна.

Я — машина на дороге, лодка, проплывающая под мостом, или свет, который включают и выключают в здании. Никому не важны водитель машины, мужчина на лодке или пара в квартире. Никому не важны, потому что они всего лишь вид из окна.

— Элли! — зовет меня Мак из двери в конференц-зал.

— Он тоже не злится, — говорит Дженнифер, оглядываясь на Мака.

Я ничего не отвечаю, просто поворачиваюсь и иду в конференц-зал. Мак улыбается мне, когда я подхожу.