Мистер Уэст

Поджав губы, Айви на мгновение задумывается.

— И это работает?

— Я всегда получаю то, что хочу, так что да, это работает.

Теперь она молчит, но мы продолжаем смотреть друг на друга. Я все еще чувствую это удивительное притяжение, которое не могу описать, но от него у меня тянет в груди, а пальцы сводит от желания прикоснуться к ней. Затем стюардесса хлопает меня по плечу и протягивает мне жалкий крошечный пластиковый стаканчик с водой. К тому времени, как она уходит, Айви полностью отстраняется от меня и, нахмурившись, снова смотрит на пустой монитор. Потом хватает одноразовые наушники и разрывает пластиковую обертку, чтобы добраться до них. Я хмурю брови, когда та включает экран и снова просматривает список фильмов. Она действительно закончила со мной разговаривать? Вот так просто?

Мне хочется посмеяться над ней. Неужели она действительно думает, что может привлечь мое особое внимание и невозмутимо слиться? Глупая наивная женщина. Разве Айви не слышала, что я сказал несколько минут назад? Я всегда получаю то, что хочу, и прямо сейчас я хочу ее.

Когда она вставляет наушники в разъем, наклоняюсь и вытягиваю их. Девушку выгибает бровь и с удивлением смотрит на меня, когда я выключаю ее монитор и снова наклоняюсь к ней. Так близко, что чувствую ее теплое дыхание на своем лице.

— Мы еще не закончили разговор, красавица, — заявляю я.

3

Эйдан

Айви сбита с толку моим поступком. Выражение ее лица становится пустым, когда та смотрит на меня.

— О чем ты хочешь поговорить? — спрашивает она, из ее голоса пропало все веселье.

— О чем угодно, — отвечаю я, а затем пожимаю плечами. — Обо всем.

Она колеблется. Потом отрывает взгляд от монитора и снова смотрит на меня. Молча обдумывает это, и мне становится любопытно, почему она так нерешительна.

— Тебе неудобно? — внезапно спрашиваю я, нарочно улыбаясь, чтобы успокоить ее. — Обещаю, я не буду кусаться, Айви.

— Ты достаточно близко для этого, — отвечает она, слегка задыхаясь.

Она права. Близко. Боже, я мог бы сделать это. Мое лицо в нескольких сантиметрах от ее, и никто из нас не пытается отстраниться. Мне хочется чертовски сильно укусить ее. Мой взгляд опускается на ее рот, и я представляю, как покусываю нижнюю губу. Интересно, будет ли она извиваться или растает рядом со мной? Интересно, будет ли стонать мое имя или затаит дыхание? Будет ли тихой любовницей или громкой? А может быть и такой, и такой.

Адреналин бурлит во мне, и это нехорошо. Я не могу быть уничтожен какой-то брюнеткой с красными прядями на задних креслах пассажирского самолета, в то время как ребенок продолжает пинать и пинать спинку моего сиденья. Поэтому отстраняюсь и оставляю между нами достаточно места, чтобы дышать, и тут же жалею об этом.

— Ты же сама говорила, что нельзя страдать в одиночестве, — напоминаю ей. — Так что… Давай поговорим.

— Начинай.

— У тебя был плохой день.

Она сухо смеется.

— Ага, мой день был дерьмовым. Прости, что была такой сукой.

Я тоже смеюсь.

— Видела бы ты меня. Я был придурком. Тебе не за что извиняться.

— Тогда назовем это кармой.

— О да. Я это заслужил. — Она так ярко улыбается, и у нее такая чертовски красивая улыбка. — Продолжай говорить, Айви.

— Я функционирую примерно на четырех часах сна.

— О, да?

— Между прочим, это больше чем за два дня.

Я корчу гримасу.

— Ты закапывала тела и боялась, что их найдут?

Она смеется.

— Ты можешь себе представить, что я это делаю?

— Ну, я видел твою плохую сторону. И прекрасно могу себе это представить.

Она усмехается.

— Я была такой пугающей?

— Если бы я не встал с твоего места еще секунду дольше, думаю, ты бы просто выбросила меня из самолета.

— Без вариантов. Ты весишь килограмм на сорок пять больше меня.

— Случались и более странные вещи.

— И то верно.

— Так почему, черт возьми, ты не могла заснуть?

Выражение ее лица становится напряженным.

— Отсчитывала часы до этого полета.

— Ненавидишь летать?

Она просто пожимает плечами, уклоняясь от ответа.

— Так или иначе, давай поговорим о чем-нибудь другом.

И мы действительно разговариваем. Обо всем. На обезличенные темы, поднятые с одной конкретной целью — услышать голоса друг друга. Мне нравится анонимность, которая есть у меня с ней. Наконец-то я могу расслабиться рядом с красивой женщиной и не бороться с тем образом, что мне нарисовали. Приятно осознавать, что мое прошлое не поднимает свою уродливую голову. Мне это нравится.

— Чем ты зарабатываешь на жизнь? — спрашиваю я.

Она указывает на свои волосы.

— Я парикмахер.

— И тебе это нравится?

Она кивает.

— Это ремесло, которое одобряла моя мать, и в то время я думала, что нуждаюсь в ее одобрении.

Я выгибаю бровь.

— Но тебе это нравится?

— Мне нравится заставлять людей улыбаться. Я хороша в том, что делаю, и часто это приносит мне удовлетворение. И еще я параллельно учусь.

— Да? И что изучаешь?

— Ну, я пока не могу просто изучать то, что хочу. В следующем семестре я буду сдавать вступительный экзамен в колледж, к которому и готовлюсь. Не уверена, какой класс хочу взять. Я бы занялась «Литературой» просто смеха ради, но также склоняюсь к «Управлению персоналом». Я имею в виду, что впереди у меня долгий путь. Мне нужно будет пройти несколько подготовительных курсов, и я буду довольно сильно отставать по сравнению с другими студентами, но… учитывая все, через что мне пришлось пройти, это должно было произойти сейчас, так что… Да, я подстриглась и хочу изучить что-то стоящее к следующему году. Такова была моя жизнь в последнее время. Извини за бессвязную болтовню.

Ее щеки краснеют, когда она заканчивает. Потом на мгновение отводит от меня взгляд, чтобы собраться с мыслями. У меня такое чувство, что она не привыкла говорить об этом.

«Да, — говорю себе, — она совсем не похожа на тех женщин, к которым я привык». До сих пор я никогда не понимал, как устал от избалованных сучек, которые живут за счет карманов своих папиков. У этой девушки есть амбиции, она трудолюбива, и это освежает.

Я изучаю ее, то, как она задумчиво смотрит в сторону, и по руке распространяется странное покалывание. У меня возникает непреодолимое желание провести пальцами по изгибам ее лица и потребовать, чтобы она рассказала мне, что, черт возьми, не так. В ней есть какое-то облако меланхолии, от которого у меня скручивает живот, а разум заставляет чувствовать себя не в своей тарелке. Но я не осмеливаюсь зайти в отдел чувств. Это не мое дело. Веселье. Напоминаю себе, что для меня она только веселье. Я не готов ни к чему другому. И также не уверен, что когда-нибудь буду готов.