Мистер Уэст

Возможно, я влюбился в нее, когда увидел в кафе-мороженом, и она выглядела так, словно считала, что ей не место рядом с таким мужчиной, как я. Но это не так.

Дело в том, что я не знаю, когда влюбился в Айви, но теперь мне кажется, что так было всегда. Правда в том, что мы одинаковы под всеми этими разноцветными слоями дерьма. Нам больно каждый день. Мы прячемся от боли, хороним ее глубоко.

Я смотрю, как она спит. И делаю это часто не для того, чтобы быть гребаным извращенцем или что-то в этом роде. Я делаю это потому, что она гипнотизирует меня, и мне хочется защитить ее.

Я вижу, как напрягается ее лицо во время ночных кошмаров; у нее их много. Она дрожит, прижимает колени к груди и так крепко обхватывает себя, выкрикивая одно и то же имя.

Изабелла.

Я чувствую себя несчастным из-за нее. Мне хочется познать ее боль. Я бы забрал боль себе, если бы она мне позволила. Все, что угодно, лишь бы успокоить ее.

Однако Рут права.

Я чувствую беспокойство Айви. Я чувствую ее страх. В ней есть реакция «борись или беги», и я в ужасе от этого. В ужасе от того, что она убегает.

Она бережет эту крошечную частичку себя. Часть, которая дает ей возможность отключиться и отстраниться. Это чертовски удивительно, что делает тело, чтобы похоронить нашу боль. И знал это слишком хорошо… я чувствую это каждый день.

Я прижимаю Айви к себе, зарываюсь носом в ее волосы и молюсь, чтобы она нашла утешение от ночных кошмаров, от своей боли. Каким бы испорченным я ни был, я молюсь, чтобы быть достаточно хорошим — достаточно достойным, — чтобы заполучить ее.

29

Айви

Мой телефон звонит, когда я возвращаюсь домой с работы. Я сижу в машине с Гастоном, когда смотрю, кто звонит. Имя Аны мелькает на моем треснувшем экране.

— Привет тебе, — отвечаю я.

— Хорошие новости, детка, — весело говорит она. — Тебе больше не нужно платить половину арендной платы. Дерек нашел кого-то, кто возьмет на себя аренду, так что все готово, да?

Наконец-то, черт возьми.

Мои брови взлетают вверх.

— Ты шутишь.

— Не-а.

— О боже. — Я испытываю огромное чувство облегчения. — Это дерьмо становилось слишком дорогим для меня, Ана.

Она смеется.

— Ну, больше нет. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Действительно хорошо. — И чувствую любопытство. — Как ты узнала?

— Он позвонил мне минут десять назад, чтобы сообщить. Сказал, что не хотел связываться с тобой, потому что знает, что тебе нужно личное пространство.

Я замолкаю, удивленная этим. Значит, он действительно отпускает меня?

— Дерек уважает твои желания и не будет оспаривать развод, — добавляет Ана. — Он говорит, что с этого момента собирается работать над собой, но желает тебе всего наилучшего.

— Не уверена, что куплюсь на это, — с сомнением замечаю я. — Он говорит подобное, а потом ведет себя так, будто ничего не случилось…

— Он записался на реабилитацию, — перебивает Ана серьезным голосом. — Я не знаю, как ему это удалось, но он попал на хороший курс, и за все уже заплачено. На следующей неделе его даже не будет в городе.

Мне горько, и я удивлена своей реакцией. С одной стороны, я рада, что он меняется. С другой стороны, где был этот драйв, когда мы были вместе? Все, что я вижу, когда думаю о нем, — разъяренный алкоголик, который ломал мои вещи и изменял мне, в то время как я переживала худшую боль в своей жизни.

— Хорошо, — кисло говорю я. — Я никогда больше не хочу его видеть, Ана. Никогда в своей жизни мне так сильно не хотелось закрыть главу и никогда не оглядываться назад.

— Я понимаю, — говорит она сочувственно. — Чувствую, что мне не следовало тебе говорить.

— Нет, я рада, что ты это сделала. И счастлива, что он больше не будет со мной в одном городе. Мне все равно, что с ним будет с этого момента.

Знаю, что веду себя не очень вежливо, но он эмоционально обескровил меня. К тому времени, когда я осознала ущерб, было слишком поздно, и теперь я живу с этим камнем в груди, от которого не могу избавиться. Закрываю глаза и вижу Изабеллу. Открываю их и слышу, как сердце бьется у меня в ушах.

Я теряю самообладание, и руки Эйдана, поначалу успокаивающие, теперь вызывают чувства, которые ощущаются как ножи в моей груди.

Прошло две недели с тех пор, как он сказал мне, что любит меня. У меня нет никаких сомнений, что тот чувствует это ко мне, потому что я вижу это в его глазах, чувствую это в его прикосновениях. Эйдан вцепился в меня крепко-накрепко и не отпускает.

У меня все еще болит после вчерашнего. От его грубых ласк и страстных поцелуев. Я тоже влюбляюсь в него, я чувствую это, и это причиняет боль. Интересно, это должно быть так сильно больно?

Когда прихожу домой, я не ем еду, уже приготовленную в холодильнике. А достаю ингредиенты и готовлю сытную пасту с сыром и мясом. Я устала, но мне нужно это.

Эйдан присылает мне сообщения, но я пока не просматриваю их. Я в оцепенении, погруженная в свои мысли, пытаюсь осознать, что Дерек отправляется на реабилитацию.

— К черту его, — сердито шиплю я. — Да пошел он!

Все внезапно всплывает на поверхность.

Мне следовало уйти от него давным-давно.

Я качаю головой. Нет, нет, я обвиняю не того человека.

— К черту меня, — говорю я, чувствуя, как у меня слезятся глаза. — Мне следовало уйти много лет назад. Глупая и чертовски слабая Айви. Такая чертовски глупая.

Так много впустую потраченного времени. Кто знает, где бы я оказалась, если бы прислушалась к своему чутью раньше и ушла от него. Может быть, Изабеллы бы и не случилось, и тут я замираю, на глаза наворачиваются слезы. Было бы лучше? Если бы ее вообще не было? Разве не знание такой боли было бы для меня лучше?

Я заканчиваю готовить через час и оставляю все на плите. Затем бреду в свою спальню, а не в спальню Эйдана. Открываю свою гардеробную и захожу внутрь, натыкаясь ногами на бесчисленные сумки, которые я до сих пор не распаковала, потому что знала, знала, что могла найти.