Митридат. Отважный воин, блестящий стратег, зловещий отравитель. 120–63 гг. до н. э.
Шрифт:
Во-первых, Митридату нужно было узнать все, что можно, о недавней истории и нынешнем положении республики. Кто были самые могущественные люди в Риме — восходящие звезды на политическом небосклоне? Сколько войск Рим мог позволить себе разместить в провинции Азия? Какими их слабостями можно было воспользоваться? Мы знаем, что, прибыв в Синопу, Митридат призвал к себе советников отца и собрал шпионов, которые могли помочь ему оценить ситуацию по всему Средиземноморью. Его самым верным союзником был друг детства царя — Дорилай. Будучи офицером самого высокого ранга и главой царских телохранителей, Дорилай был ключевым членом группы «друзей царя» — внутреннего круга из греков, анатолийцев, персов и иностранных союзников всех общественных рангов. Дорилай был также верховным жрецом Храма любви в понтийской Комане — весьма доходный и роскошный пост, который автоматически
Поврежденный портрет Дорилая, где были указаны его имя и титулы, был обнаружен французскими археологами в 1930-х гг. Это был один из двенадцати мраморных бюстов «друзей царя», которые были поставлены на памятнике Митридата на острове Делос. Несомненно, в центре стояла статуя Митридата. В XVIII в. сильно поврежденная мраморная голова и торс от статуи крупнее натуральной величины, изготовленной около 100 г. до н. э., были найдены в русле реки Иноп вблизи памятника Митридата. Идентификация идеализированного царя в металлической диадеме, закутанного в плащ, оставалась спорной. Теперь считается, что эта статуя изображает Митридата; черты лица сильно напоминают его портреты на монетах того времени (см. рис. 5.1)[169].
По надписям внутри памятника археологи отождествили десять из двенадцати друзей и союзников, которым Митридат хотел обеспечить «рекламу». Фриз, состоящий из бюстов, уникален, поскольку это был первый публичный монумент древности, который изображал греков и персов (а также сирийцев и парфян) в роли коллег; он доказывал, что Митридат рано стал союзником Сирии и Парфии. Подписанные портреты (они могли быть реалистично раскрашены) изображали Дорилая, Гая (сына Гермея), личного секретаря Митридата, сына Антипатра (его имя стерто), Пафия, сына Менофила (врач Митридата), Асклепиодора с Делоса (отец жреца), Диофанта (полководец Митридата, покоривший Скифию), двух безымянных должностных лиц из Парфянского царства Аршакидов; царя Каппадокии Ариата VII (юного племянника Митридата, сына его старшей сестры Лаодики) и царя Антиоха VIII Грипа («Крючконосого»), последнего царя Сирии из династии Селевкидов. Грип был весьма интересной фигурой, и с Митридатом у него было много общего. Грип также еще в юности овладел искусством ядов (после того как его старший брат был отравлен его расчетливой матерью). Примерно в то же время, когда Митридат избегал заговоров своей собственной матери (ок. 125 г. до н. э.), Грип потребовал свой трон, обманом заставив мать выпить кубок яда, который она приготовила для него[170].
Монумент Митридата, посвященный в 102/101 г. до н. э. от имени римского народа, Делоса и афинян, показывает, насколько популярен Митридат был в Греции. Он также считался «другом римского народа»: монумент включал статую самого Митридата, одетую (это невероятно!) римским легионером. Голова отсутствует, однако надпись говорит, что это Митридат. Статуя могла представлять собой тело массового производства в костюме легионера, на которое надели голову Митридата — обычный прием в ту эпоху, когда судьба «друзей» Рима менялась с каждой минутой[171].
А тем временем в Риме
Хаотичные кровавые события последних десятилетий Римской республики — до, во время и после Митридатовых войн — подробно описывают современные историки, основываясь на множестве историй и свидетельств древнеримских авторов. Поскольку мы находимся в Понте вместе с Митридатом и смотрим на все его глазами, полагаясь на его шпионов, информантов и советников и на их интерпретацию событий, этот раздел показывает, что именно царь мог знать о римской истории и текущих событиях, и выделяет значительных персонажей, которым было предназначено судьбой иметь дело с Митридатом[172].
Среди культур, находившихся под влиянием греков и персов, Рим считался наглым и нецивилизованным выскочкой, опасным и могущественным, однако с бедной культурной историей; даже язык их казался грубым и негибким по сравнению с греческим. И самые худшие враги Рима не могли бы придумать более неприятной истории его происхождения. Митридат понимал, насколько легко обратить священный римский миф о свирепой lupa — волчице, которая вскормила Ромула и Рема, — в мрачную пропаганду против Рима. Если верить собственным мифам римлян, то дети волчицы были убийцами: Ромул убил своего брата, а первые римляне были агрессивными
беглецами от закона и насильниками. Любой, кто знал латинский, мог пошутить на тему, что lupa — еще и жаргонное название проститутки.В древности волков боялись, как кровавых расхитителей, убийц домашних животных. Враги римлян в Италии и провинциях часто цитировали древнюю пословицу: «Вы, римляне, посылаете охранять свои стада не собак или пастухов, а волков». Уже в V в. до н. э. местные жители Италии сравнивали римлян с бешеными волками. В более поздний период своего царствования Митридат вступит в союз с италийскими мятежниками, которые объявили войну римской волчице, поклявшись уничтожить ее «логово» — город Рим. Бунтовщики чеканили монету, где изображался италийский бык, поднявший на рога римскую волчицу. Археологи нашли и золотые италийские монеты, похожие на понтийские монеты Митридата, где был показан Дионис — намек на прозвище Митридата и символ мятежа против Рима[173].
Митридат изучал римскую историю — конечно, с греческой и анатолийской перспективы. Эти взгляды можно разглядеть в писаниях Страбона, уроженца Понта. Страбон указывал, что римляне «расширили свою страну, расчленив другие» — эта политика вела к частым мятежам. Древнегреческие историки и философы, враждебные Риму, говорили, что если бы Александр остался жив, то не было бы никакой Римской империи; эта точка зрения, безусловно, повлияла на Митридата. Он привлекал в свое окружение множество философов и государственных мужей, среди них были Пелопид, Ксенокл, Диодор из Адрамиттия и Метродор из Скепсиса (близ древней Трои). Изобретатель запоминающих устройств и блестящего нового риторического стиля, Метродор столь ожесточенно критиковал римлян, что его даже прозвали Мисоромеем, «ненавистником римлян». Митридат одаривал Метродора исключительными почестями, даже называл его «отцом». Метродора назначили чем-то вроде судьи Верховного суда, решения которого были независимы от решений царя. Речи Митридата включали в себя много черт, которые предполагают участие Метродора, «ненавистника римлян»[174].
Митридат узнал, как римская монархия сменилась республикой, которой управляли патриции — аристократические кланы, получившие особую политическую власть при старых царях. В ранней республике бедные граждане несли на себе огромное бремя долгов, они теряли землю, им не хватало еды. Бедные плебеи — плебс — собрались в V в. до н. э. и создали свою организацию, своего рода параллельное государство, избрав трибунов, которые должны были улучшить их жизнь. Плебс получил некоторое облегчение от долгов, и ему даровали земли на новоприобретенных территориях. Получая все больше политической власти, некоторые амбициозные богатые граждане объединились с плебеями. Исключительные привилегии старых знатных семей начали приходить в упадок, что ускоряло прямое столкновение между патрициями и плебеями. Эта «война сословий» привела к возникновению новой элиты, состоящей из старых семейств и богатых союзников плебса. Эта элита правила Римом, господствуя в сенате. Действия и речи Митридата показывают, что он прекрасно понимал, как функционирует правительство сената и «римского народа».
После того как местные племена Италии были покорены, Рим начал заморские авантюры. Вызов, который бросил Рим великой Карфагенской империи в Северной Африке за власть над Сицилией, стал началом Пунических войн 264–146 гг. до н. э. Ганнибал вторгся в Италию во время Второй Пунической войны, но его блестящие победы ни к чему не привели. Ганнибал в 202 г. до н. э. потерпел поражение, но, как было известно Митридату и его союзникам, карфагенянин продолжал борьбу в Анатолии, пока не умер в Вифинии. Даже после этого Рим опасался, что может появиться и другой могущественный враг масштабов Ганнибала. Митридат понял, что эта тревога заставляет их нетерпимо относиться к независимо мыслящим монархам.
После поражения Ганнибала образ Рима вызывал восхищение — пока римляне не начали ряд ожесточенных войн за завоевание Греции, Испании и Галлии. Жестокая римская культура войны и конфликтов породила целые поколения стойких людей, обладавших огромной физической и моральной силой. Многие в Древнем мире уважали традиционные римские ценности; их впечатляли мотивирующие истории о несгибаемой верности, патриотизме и честности римлян[175]. Митридат и его союзники знали биографии величайших полководцев Рима, таких как Сципион Африканский, как знали они и истории благородных врагов Рима, таких как Ганнибал и Югурта.