Множество жизней Элоизы Старчайлд
Шрифт:
– Они добавляют туда землю, – сказал ей извозчик. – Землю и конский навоз.
Марианна выплюнула в грязь все, что было у нее во рту.
Канавы, которые тянулись по обе стороны дороги, были вырыты специально для отвода дождевой воды, но дождь шел так долго, что это возымело противоположный эффект, и теперь вода, смрад, нечистоты и грязь непрерывным потоком лились из города и вытекали на проезжую часть. Добраться на ногах было бы быстрее. Мимо промаршировал батальон солдат, возвращающихся домой с полуострова, и на их формах запекся такой толстый слой грязи, что не было видно даже, красные они или синие. Они бы с легкостью могли оказаться испанцами,
Они въехали в городские ворота, где их встретили волонтеры из комитета безопасности в похожих кителях и черных двуугольных шляпах. Они щеголяли золотыми аксельбантами, пришитыми к эполетам, чтобы подчеркнуть их важность.
Снова начинался дождь. Марианна, сидя в телеге на бочонке с бургундским вином, укрывалась тростниковой циновкой, которая служила ей подстилкой по ночам, и размышляла, не лучше ли было купить на свои деньги не платье, а пальто.
– Что привело вас в Париж? – спросил юноша, ровесник Марианны, с лицом, изрытым шрамами от оспы.
– Я помогаю ухаживать за лошадьми, – ответила Марианна. Эта легенда была согласована с извозчиками. Она показала юноше рекомендательное письмо от «сестричества дождей». – Но я приехала в город, чтобы присоединиться к революции.
– Революция закончилась много лет назад, – сказал юноша. – У нас теперь империя. Или новости не доходят туда, откуда вы родом?
– В таком случае, я приехала способствовать процветанию империи.
– Тогда ты пришла по адресу, сестра. – Юноша пылко схватил ее за руку. – Мы якобинцы, но мы преданы императору. Я помогу тебе. Империи нужна молодежь. Нужны свежие силы.
– У меня есть силы, – заверила Марианна, но, по правде говоря, их у нее не осталось. У нее кружилась голова от голода, ее тошнило от смрада, и она устала от бессонных ночей, проведенных под фургоном со стиснутым в руке ножом, потому что она боялась за свои деньги, за то, что между ног, или за то и другое сразу.
– Меня зовут Антуан, – представился юноша. На нем был шейный платок оливкового цвета, который, судя по небрежности завязанного узла, наводил на мысли о распутном характере его обладателя. – Вино хорошее? – Он кивнул в сторону бочек.
– Я не пробовала.
Юноша отдал распоряжение, и полдюжины волонтеров ринулись в его сторону. Значит, несмотря на юный возраст, он был авторитетной фигурой. Возможно, шейный платок был символом ранга.
– Разрешите проверить вино? – поинтересовался он. – Мы ведь не хотим, чтобы провинции снабжали столицу скверным вином.
Извозчики согласились (хотя у них и не было особого выбора); в одной из бочек выбили пробку, кто-то раздобыл винный черпак с длинной ручкой.
– Хорошее, – объявил молодой революционер, пригубив первым.
– Хорошее, – повторил каждый из его подопечных по очереди, тоже пробуя вино. Марианне и извозчикам предложили сделать по глотку, после чего члены комитета выпили по второй. Кто-то принес деревянные кубки, и разлили еще вина.
– Пойдем со мной, – сказал Антуан, мальчик с оспенным лицом, когда все напились до отвала. Его щербатые щеки пылали, частью от вина, а частью, как показалось Марианне, от зачатков влюбленности. – Я покажу тебе город и устрою тебя на работу в комитете.
Пешком они отправились в Париж. Марианна
узнала, что теперь этот город принадлежит корсиканцу.– Кто такой корсиканец? – наивно спросила она, но поняла ответ, как только брови Антуана взлетели на лоб. – А-а. Ты имеешь в виду Наполеона?
– А что, есть другие корсиканцы?
– Из известных мне – ни одного.
– Город восстанавливают, чтобы приветствовать Grande Armee [24] после победы в Москве, – рассказывал юноша.
В центре города возводилась огромная арка. Покрытая деревянными строительными лесами, она была размером с собор. Они подошли ближе и встали под аркой.
24
Великую армию (фр.).
– Трущобы сносят, чтобы построить на их месте красивые бульвары, – говорил Антуан. – На север к Англии, – он указал направление пальцем, – на юг к Марселю, Испании и Африке, на восток к Москве и на запад – к обеим Америкам. Весь мир встретится в этой точке. Прямо здесь! – Он гордо ткнул им под ноги. – Ты и я, Марианна Мюзе, мы стоим в центре мира.
Его лицо раскраснелось.
Марианна подумала, что никогда не сможет его полюбить. Но в течение некоторого времени она сможет терпеть его общество. Если повезет, этого будет достаточно.
– Где ты живешь? – спросила она Антуана.
– На улице Севр, со своей матерью.
– Твоя мать могла бы сдать мне комнату?
Юноша взглянул на нее со смесью опасения и восторга.
– Мне сказать ей, что мы хотим начать отношения?
– Скажи ей, что ты принял меня в комитет и берешь под свое крыло, – предложила Марианна. Она любила правдивые объяснения.
3
Катя
1980 год
– Монета весит три целых восемь десятых грамма, – объявил скупщик. Он ввел цифры в калькулятор размером с пишущую машинку и нацарапал результат на листе бумаги. – Могу предложить вам шестьдесят пять долларов США и сорок центов. Моя комиссия составит два доллара. Или, если хотите, двести шестьдесят новых франков и двадцать сантимов.
Двести шестьдесят франков. С одной монеты!
– Мы возьмем франки, – сказала Катя.
Они остановились недалеко от Дижона в «auberge de la jeunesse» – молодежном общежитии с раздельными комнатами для мальчиков и девочек.
– Мы женаты, – сказала Катя женщине, которая их оформляла.
– Не имеет значения.
Под покровом ночи Катя пришла на виноградники, одна, и пересчитала кусты виноградной лозы, как когда-то это сделала Марианна. Пятьдесят рядов и пятьдесят кустов. Катя вернулась оттуда с тридцатью золотыми монетами.
– Sakra! [25] – воскликнул Милан. – Вот это да! – Он трогал монеты так бережно, словно те были живыми. – Они действительно золотые?
– Действительно золотые.
25
Черт возьми! (словац.)