Множество жизней Элоизы Старчайлд

– Вот и письмо! – Входя в дверь, Антуан размахивал листком бумаги.

– Дай посмотреть.

Письмо было коротким, но по существу.

«Этим письмом я рекомендую получателю сего Антуана Кашмайля и Марианну Мюзе, которые живут в Париже и служат на благо империи в комитете обороны и желают и дальше продолжать нести свою патриотическую службу». Оно было подписано Жоржем Д’Оре.

Марианна перечитала его дважды.

– В письмо включено твое имя, – сказала она. Тон ее голоса выдавал раздражение.

– Разумеется. Я же поеду с тобой, – сказал Антуан. – Швейцария находится слишком далеко отсюда. Это опасное путешествие для незамужней женщины.

Марианна проигнорировала эту ремарку.

– Оно не адресовано Эгльфину, почему?

– Оно адресовано тому, кого мы назначим адресатом.

– А кто такой этот Жорж Д’Оре? – спросила она. – Я никогда о нем не слышала.

– Он руководитель одной из фракций комитета, очень важный человек.

– Настолько важный, что я здесь уже четыре недели и впервые слышу это имя? Она сунула письмо обратно в руки Антуану. – Так не пойдет. Это даже не уровень Жака Рено, а я думала, что он твой друг. Мне нужно имя, которое узнает Эгльфин. Талейран или кто-то даже более весомый.

– Ты говоришь глупости, – отмахнулся Антуан. – Я не смогу попасть на аудиенцию к Талейрану. У него нет времени писать рекомендательные письма глупым деревенским девчонкам.

Глупым деревенским девчонкам.

– Вот что бывает, когда просишь об одолжении моего брата. – Этот комментарий исходил от Николя. Его взгляд по-прежнему был устремлен в окно. – Ты могла бы попросить меня.

– О да, – фыркнул Антуан с издевкой. – Конечно, она могла попросить тебя. Калеку, у которого нет друзей. И ты, конечно, пошел бы на самый верх и договорился бы о встрече с самим Камасересом. – Он подвернул колени внутрь и заковылял по комнате в злой пародии на своего брата, жалобно дергая себя за волосы. – «Дорогой месье Жан-Жак, я скромный солдат, которому не выплачивают пенсию, и я влюблен в любовницу моего брата, пожалуйста, будьте так добры, напишите для нее рекомендательное письмо!» – Он опустился на стул, забавляясь собственным выступлением.

– Дай сюда. – Николя попытался, но не смог вырвать письмо из рук Антуана. Он тяжело привалился к подлокотникам кресла.

– Хватит издеваться над братом, – упрекнула Антуана мадам Кашмай.

– Он сам напрашивается, – парировал Антуан, размахивая письмом, как белым флагом. – Что он понимает в работе Республики? Он только и знает, как рубить себе пальцы на ногах. И пялиться на грудь женщины в платье.

Николя поднял себя из кресла и встал на ноги. На двух увечных ногах он стоял неуверенно. – Дай мне один день, – серьезно сказал он.

– Николя, не нужно этого делать, – попыталась его остановить Марианна. – Тебе нечего доказывать своему брату.

– Да, – Николя, прихрамывая, направился к двери. – Моему брату мне доказывать нечего.

Он закрыл за собой дверь, и снаружи раздались его тяжелые шаги. Шаги спустились по лестнице и вышли на улицу.

5 Катя

1980 год

Столько лет. Столько воспоминаний. И вот, наконец-то. Восемь поколений должно было смениться, чтобы колесо совершило полный оборот. Она, Катарина Гашек, Катя, стала первой после Марианны Мюзе продолжательницей рода Элоизы, которой представилась возможность ступить на земли Шато-Монбельяр-ле-Пен, первой, кто подняла голову Нептуна и заглянула в глубокий колодец, таившийся под статуей.

Кристофер, управляющий виноградниками, ушел за фонариком. Сидя у основания шеи статуи, Катя заметила, что за ними наблюдают из внутренних окон замка.

– Сокровище действительно там? – спросил Милан.

– О да. – Катя почувствовала улыбку на своих щеках.

– Мы будем богаты?

– Мы будем наполовину богаты, – ответила она.

Кристофер вернулся с фонариком и мотком веревки, которую он вручил Кате.

– Полагаю, вы захотите пойти первой, – сказал он. – Повяжите веревку под грудью. На всякий пожарный. Когда достигнете дна, отвяжите ее, и мы спустимся следом за вами.

Железные перекладины выглядели небезопасно. Они проржавели и были шершавыми на ощупь.

– Не спешите.

Зажав в зубах фонарик, Катя начала спускаться. Она вдруг отчетливо поняла, что Элоиза никогда не бывала в этом колодце. У нее не находилось ни единого воспоминания об этом мрачном спуске. Сколько еще до дна? Катя не могла знать.

Круглое пятнышко дневного света у нее над головой становилось все меньше.

– Все в порядке? – Голос Милана доносился откуда-то издалека.

– Да.

Пахло сыростью. Старыми винными бочками.

Она спускалась ниже.

Ниже.

– Ты что-нибудь видишь?

Она остановилась и посветила фонариком вниз.

– Отсюда – ничего, – отозвалась она. Ее охватило чувство странной тревоги. Она стала спускаться быстрее.

А потом ее ноги коснулись воды. Она плескалась у Кати на уровне щиколоток, а под подошвами хлюпала грязь. Нет, они не могли оставить все свое состояние в луже на дне колодца. Катя пошарила вокруг лучом фонарика, и в ее груди начало нарастать смятение. В стене была выдолблена ниша, значительно выходящая за пределы диаметра колодца. Она оказалась достаточно просторной, чтобы Катя могла там свободно стоять. По периметру ниши на уровне пояса тянулись каменные полки. Они пустовали.

– Здесь пусто, – крикнула Катя вверх. Ее голос дрожал.

– Пусто? – переспросил Милан. – Дай мне веревку.

Она отвязалась и дернула за конец веревки.

– Забирай.

С фонариком в руке она повернулась вокруг своей оси. Сокровище исчезло. Многие полки были сломаны, и золота нигде не было. На нее накатило оцепенение.

– Оно пропало. Сокровище пропало. – На глаза навернулись слезы.

– Дай посмотреть. – Милан подошел к Кате, забрал у нее фонарь и поводил им из стороны в сторону, осматривая пустой тайник. – Боже правый, – протянул он. – Вот, значит, где они спрятали свое золото.

– Да.

– И кто-то нашел его раньше нас. Здесь точно нет потайных дверей? – Он осмотрел стены. – Похоже, что нет.

– Мы опоздали.

– Что это? – Свет от фонаря упал на какой-то предмет, втиснутый в щель между кирпичами. – Что это такое?

Катя подошла ближе и взяла предмет в руку.

– Это банка, – сказала она. – Серебряная банка.

– Видимо, тот, кто забрал сокровища, ее не заметил.

Катя рассмотрела банку. Это была небольшая серебряная емкость с завинчивающейся крышкой.