Мобильник (черновик перевода)

– Всегда рад помочь, сэр, – мальчик с всегдашней улыбкой протянул ему стакан с водой и таблетку.

– Я думаю, тебе лучше уйти с ними, – сказал Ардей, проглотив таблетку.

– Сэр, при всем уважении к вам, скажу лишь, что вы не можете этого знать, никоим образом.

Директор вопросительно глянул на Тома и Клая. Том поднял руки. Клай пожал плечами. Он мог высказать вслух все, что чувствовал, озвучить мысль, которую они и так знали: «Мы допустили ошибку, а оставаясь здесь, усугубляем ее», – но не видел в этом смысла. На лице Джордана читалось упрямство, под которым прятался смертельный страх. Переубедить его не представлялось возможным. Кроме того, вновь наступил день. А дни принадлежали им.

Он взъерошил Джордану волосы.

– Если ты так говоришь, Джордан, я пойду подремлю часок-другой.

На лице Джордана отразилось облегчение.

– Хорошая идея, сэр. Думаю, я последую вашему примеру.

– А я перед сном выпью кружку всемирно известного чуть теплого какао Читэм-Лодж, – сказал Том. – А потом, скорее всего, сбрею то, что осталось от моих усов. Стенания и вопли, которые вы услышите, будут моими.

– Могу я посмотреть? – спросила Алиса. – Всегда мечтала увидеть, как стенает и вопит взрослый мужчина.

26

Клай и Том делили маленькую спальню на третьем этаже. Алисе выделили единственную оставшуюся на втором. Когда Клай снимал кроссовки, в дверь тихонько постучали, и в спальню, не дожидаясь ответа, вошел директор. На скулах горели два пятна румянца, но в остальном лицо было мертвенно-бледным.

– Вы в порядке? – Клай встал. – Все-таки сердце, не так ли?

– Я рад, что вы задали этот вопрос, – ответил директор. – У меня не было уверенности, что посаженное мною зернышко дало всходы, но, похоже, дало, – он обернулся, посмотрел в коридор, потом прикрыл дверь набалдашником трости. – Слушайте внимательно, мистер Ридделл… Клай… и не задавайте вопросов, если только не сочтете, что без них совершенно невозможно обойтись. Я собираюсь сделать так, чтобы во второй половине этого дня или ранним вечером меня нашли мертвым в постели, и вы скажете, что, разумеется, у меня не выдержало сердце, а причиной стало то, что мы сделали прошлой ночью. Вы понимаете?

Клай кивнул. Он понимал, но сдержал протесты, готовые сорваться с кончика языка. Они были бы уместны в прежнем мире, но не в этом. Он знал, почему директор предлагал то, что предлагал.

– Если Джордан заподозрит, что я покончил с собой, чтобы освободить его от священной обязанности, как он, с присущей мальчишкам восторженностью, себе это представляет, он тоже может наложить на себя руки. Или, по меньшей мере, впадет, как говорили взрослые в моем детстве, в черную тоску. Он будет глубоко скорбеть обо мне, но это допустимо. А вот убежденность в том, что я покончил жизнь самоубийством, не позволит ему покинуть Гейтен. Вы это понимаете?

– Да, – кивнул Клай, потом добавил. – Сэр, подождите еще один день. То, о чем вы думаете… может, без этого можно обойтись. Может, нам удастся выпутаться, – он в это не верил, да и в любом случае Ардей собирался осуществить задуманное, эта решимость читалась в осунувшемся лице директора, плотно сжатых губах, блеске глаз. И попытался еще раз. – Подождите еще день. Может, никто и не придет.

– Вы слышали эти крики, – ответил директор. – Это была ярость. Они придут.

– Возможно, но…

Директор поднял трость, останавливая его.

– А если они придут, если они могут читать как наши мысли, так и друг друга, что они прочтут в ваших, если еще будет что читать?

Клай не ответил, лишь не сводил глаз с лица директора.

– Даже если они не могут читать мысли, что вы предлагаете? – продолжил директор. – Оставаться здесь, день за днем, неделю за неделей? Пока я не умру от старости? Мой отец прожил девяносто семь лет. А у вас жена и ребенок.

– С моей женой и ребенком или все в порядке, или нет. На этот счет я все для себя решил.

Он, конечно, солгал, и, возможно, Ардей понял это по лицу Клая, потому что улыбнулся.

– И вы верите, что ваш сын тоже все для себя решил, не зная, жив ли его отец, умер или сошел с ума? По прошествии одной недели?

– Это удар ниже пояса, – голос Клая дрогнул.

– Правда? Я не знал, что у нас поединок. В любом случае, рефери нет. Нет никого, кроме нас, петушков, – директор коротко глянул на закрытую дверь, вновь перевел взгляд на Клая. – Уравнение очень простое. Вы не можете остаться, а я не могу уйти. И будет лучше, если Джордан уйдет с вами.

– Но превращать вас в лошадь со сломанной ногой…

– Вот уж нет, – прервал его директор. – Лошади не практикуют эвтаназию, в отличие от людей, – дверь открылась, вошел Том, а директор, практически без паузы продолжил. – А вы никогда не пробовали заняться иллюстрациями, Клай? Я про книги?

– Мой стиль слишком кричащий для большинства издательств. Впрочем, я сделал несколько обложек для маленьких издательств, которые специализируются на фэнтези, таких, как «Грант» и «Юлалия». Иллюстрировал также марсианские романы Эдгара Райса Берроуза.

– Молодец! – воскликнул директор и энергично взмахнул тростью. Тут же потер солнечное сплетение и поморщился. – Чертова изжога! Извините, Том… заглянул на минутку поболтать, прежде чем улечься в постель.

– Пустяки, – Том проводил его взглядом. Когда стук трости об пол показал, что директор отошел достаточно далеко и его не услышит, повернулся к Клаю. – Ему нездоровится? Он такой бледный?

– Я думаю, все с ним в порядке, – он указал на лицо Тома. – Вроде бы ты собирался сбрить оставшуюся половину усов.

– Решил не делать этого в присутствии Алисы. Мне она нравится, но иногда бывает просто ужасной.

– Это всего лишь паранойя.

– Спасибо, Клай, за напоминание. Прошла всего неделя, а мне уже недостает моего психоаналитика.

– В сочетании с комплексом вины и заблуждениях относительно собственного величия, – Клай улегся на одну из двух узких кроватей, закинул руки за голову, уставился в потолок.

– Ты жалеешь, что мы не ушли отсюда, так? – спросил Том.

– Будь уверен, – отвечал он ровным, бесстрастным голосом.

– Все будет хорошо, Клай. Вот увидишь.

– Ты так говоришь, но у тебя комплекс вины и заблуждения относительного собственного величия.

– Это правильно, – согласился Том, – но примерно каждые шесть недель они сменяются низкой самооценкой и трансформированием эго. Да и в любом случае…

– …уже слишком поздно, по крайней мере, для этого дня, – закончил Клай.

– Совершенно верно.

Эти слова подвели черту. Том, впрочем, сказал что-то еще, но Клай уловил только: «Джордан думает…» – а потом вырубился.