Мобильник (черновик перевода)

– Господи, – выдохнул Дэн. – Я думаю, это Альбинони. [128]

– Нет, – возразил Том. – Это Пахельбель. [129] Канон в до-мажоре.

– Ну, разумеется, – в голосе Дэна слышалось недовольство собой.

– Такое ощущение, что… – начала Дениз, замолчала. Посмотрела на свои кроссовки.

– Что? – спросил Клай. – Продолжайте. Вы среди друзей.

– Это похоже на звук воспоминаний, – ответила Дениз. – Словно больше у них ничего не осталось.

128

Альбинони, Томазо (1671-1750) – итальянский композитор, скрипач.

129

Пахельбель, Иоганн (1653-1706) – немецкий композитор, органист.

– Да, – кивнул Дэн. – Полагаю…

– Эй! – крикнул Джордан. Он смотрел в одно из маленьких окошек. Располагались они довольно высоко, но он стоял на цыпочках, а потому дотягивался. – Посмотрите, что там делается!

Они подошли к окошкам, которые выходили на широкую поляну. Уже стемнело. Столбы с динамиками и осветительные мачты черными часовыми стояли на фоне темного неба. На вершине парашютной вышки одиноко мигал красный маячок. А впереди, прямо перед ними, тысячи мобилоидов упали на колени, словно мусульмане, собравшиеся помолиться, под музыку Иоганна Пахельбеля, которая, возможно, заменяла им воспоминания. А потом они легли на траву, дружно, все как один, вызвав колебание воздуха, приподнявшее с земли пустые пакеты и расплющенные стаканчики для газировки.

– Отбой для всей безмозглой армии, – прокомментировал Клай. – Если мы собираемся что-то делать, то в нашем распоряжении только эта ночь.

– Делать? – переспросил Том. – А что мы собираемся делать? Две двери, которые я попытался открыть, заперты. Думаю, остальные тоже.

Дэн поднял лом.

– Едва ли он нам поможет, – покачал головой Клай. – Эта штуковина хороша с торговыми автоматами, но, помните, это место использовалось, как казино, – он указал на северный край помещения, застеленный коврами и уставленный рядами одноруких бандитов, хромированные детали которых поблескивали в оставшейся толике дневного света. – Думаю, вы обнаружите, что ломом такие двери не возьмешь.

– Окна? – спросил Дэн, посмотрел на них и сам ответил. – Джордан может вылезти.

– Давайте поедим, – предложил Клай. – Потом сядем и постараемся расслабиться. Раньше такой возможности у нас не было.

– И что мы будем делать, расслабившись? – спросила Дениз.

– Вы можете делать, что хотите, – ответил Клай. – Я не рисовал почти две недели, и мне так этого недостает. Думаю, я порисую.

– У вас же нет бумаги, – указал Джордан.

Клай улыбнулся.

– Когда у меня нет бумаги, я рисую в голове.

Джордан недоверчиво посмотрел на него, стараясь понять, не насмехаются ли над ним. Решив, что нет, задал еще вопрос: «Рисовать в голове не так хорошо, как на бумаге, правда?»

– В чем-то даже лучше. Вместо того, чтобы что-то стирать, ту или иную часть рисунка можно представить себе по-другому.

Что-то громко щелкнуло, и дверца автомата, торгующего сладостями, распахнулась.

– Бинго! – воскликнул Дэн и победно вскинул над головой лом. – Кто говорит, что колледжские профессора ни на что не годятся в реальном мире?

– Посмотрите, – в голосе Дениз звучала жадность. На Дэна она и не смотрела. – Целая полка «Джуньор минт», [130] – и запустила руки в автомат.

– Клай? – спросил Том.

– Что?

– Полагаю, ты не видел своего мальчика, не так ли? Или свою жену? Сандру?

– Шарон, – поправил его Клай. – Я их не видел, – заглянул в автомат мимо широкого бедра Дениз. – А это «Баттерфингеры»? [131]

130

«Джуньор минт» – шоколадные батончики с ментоловой начинкой.

131

«Баттенфингер» – шоколадный батончик с начинкой из орехового масла.

7

Полчаса спустя они наелись сладостями и вскрыли автомат с банками газировки. Потом проверили все двери и выяснили, что они заперты. Дэн попытался пустить в ход лом, но не смог даже просунуть его в зазор между дверью и полом. Хотя двери выглядели деревянными, Том предположил, что сердцевина у них металлическая.

– Скорее всего, они и на сигнализации, – добавил Клай. – Если попытаемся их вскрыть, наверняка приедет полиция резервации и упечет нас в кутузку.

Убедившись, что с дверьми не справиться, Дениз, Дэн, Том и Джордан уселись кружком на ковре, в компании игровых автоматов. Клай устроился на бетоне, спиной к двойным дверям, через которые Порватый предложил им войти в Кашвакамак-Холл, показав рукой: «Только после вас, увидимся утром».

Мысли Клая хотели вернуться к другому насмешливому жесту: большой палец – у уха, мизинец – у рта, имитация поднесенного к уху мобильника, но он им не позволил, во всяком случае, сразу. По собственному, и немалому, опыту знал, что в таких случаях наиболее короткий путь – в обход, через дверь черного хода. Вот он и прислонился к деревянной панели, скрывавшей под собой сталь, закрыл глаза и визуализировал страницу комикса. Не из «Темного странника» (понимал, что с «Темным странником» покончено, и никто не понимал этого лучше, чем он), а из нового комикса. «Назовем его «Мобильник», пока не придумано название получше, – думал Клай, – волнующей саги о конце мира, когда ордам мобилоидов противостояли несколько последних норми…»

Да только неверный это посыл. Нет, казалось бы, верный, по первому, быстрому взгляду, точно так же, как двери этого здания выглядели деревянными, хотя и не были таковыми. Ряды мобилоидов серьезно потрепаны… иначе просто быть не может. Сколько их погибло во вспышке насилия, имевшей место быть сразу после Импульса? Половина? Клай вспомнил, с какой яростью они бросались как на норми, так и друг на друга, и подумал: «Пожалуй, больше, процентов шестьдесят, а то и семьдесят». Потом потери, вызванные серьезными ранениями, инфекциями, холодом, новыми драками и просто глупостью. Плюс, разумеется, истребители стад. Сколько на самом деле осталось больших стад, таких, как это?

Клай подумал, что они смогут выяснить это завтра, если другие оставшиеся стада подключатся к этому спектаклю – казни безумных. Но едва ли эта информация принесет им какую-то пользу.

Неважно. Опустим этот момент. Если хочется получить предысторию этой страницы, придется опускать многое, чтобы выстроить все остальное в единую цепочку. Это неписаное правило. Положение мобилоидов можно описать четырьмя словами: у них серьезные потери. Кажется, что их много, чего там, чертовски много, но, возможно, так же думали и о странствующих голубях, практически до того момента, как они полностью исчезли. Потому что до самого конца путешествовали голуби стаями, которые затмевали небо. И никто не замечал, что этих гигантских стай становилось все меньше и меньше. Пока они не исчезли. Пока не уничтожили последнюю. Finito. [132] Бах-бай.

132

Finito – конец. (итал.)

«Плюс, – думал Клай, – теперь у них появилась еще одна проблема, дефект программы. Этот червь. И что из этого следует? Похоже, этим ребятам отпущен меньший срок, чем динозаврам, пусть они и овладели телепатией, левитацией и всем прочим».

Ладно, о предыстории достаточно. Что будет на твоей иллюстрации? Что будет на твоей чертовой картине, той самой, с которой ты хочешь начать? Само собой, Клай Ридделл и Рей Уисенга. Они стоят в лесу. У Рея в руке револьвер сорок пятого калибра Бет Никерсон, ствол он уже сунул под подбородок, а Клай держит в руке…