Мое идеальное убийство

К пьянству родителей девочка привыкла, но внезапный интерес отца пугал ее. Она не понимала, что ему нужно, как с ним разговаривать, можно ли ему угодить и надо ли.

В девичьем сердечке, маленьком, словно воробушек, поселились тоска и предчувствие беды. Будто мир вот-вот рухнет и раздавит ее. Иногда ночью она смотрела в потолок своей комнаты и думала о том, как было бы хорошо уснуть и не проснуться.

Однажды, когда Соня училась в последнем классе, к ним в школу приехал психолог из Москвы. Учителя после уроков устроили детям тестирование по его анкетам.

Соня прочитала вопросы и замерла: «Чувствуешь ли ты неуверенность, тревогу?», «Часто ли ты думаешь о смерти?». Она перечитала еще раз. Почему кто-то этим интересуется? «Хочется ли тебе уйти из дома?», «Доверяешь ли ты своим родителям?» — черным по белому было написано в анкете рядом с пустыми строчками для ответа.

Неужели кому-то не все равно, что с ней происходит? Неужели, если она расскажет этому белому листу о своих чувствах, что-то может измениться?

Соня задумалась. Какими словами описать страх, перекрывающий дыхание, когда она слышит пьяный крик отца с кухни. «София!» — как наяву зазвучал у нее в голове пугающий голос.

— Ботин! — раздалось в классе.

Это классная руководительница увидела, что пишет в своей анкете парень с соседней парты.

— Ботин! — повторила училка. — Ты что тут за сочинение строчишь? Ты что придумываешь? Хочешь нас всех под суд отдать? В детский дом хочешь?

Все уставились на Ботина.

Это был обычный мальчишка, пожалуй, даже чуть лучше, чем другие в классе: учился неплохо и всегда был чисто и опрятно одет. Он поднял на класснуху прыщавое, угловатое лицо и неуверенно протянул:

— Я не хочу в детдом. Но я не придумываю.

— Господи, Ботин! Давай мне свою писанину. Тоже мне, жертва! Я знаю твоего отца! Не позорься! Возьми чистый бланк и перепиши нормально. — Училка вручила Ботину новый лист с вопросами и пошла дальше по классу, подглядывая, что пишут другие ученики. Большинство ребят вернулись к анкете. Соня задержала взгляд на Ботине. Он сжал губы, глаза налились ненавистью. Было заметно, что он заставляет себя успокоиться, хотя дается ему это нелегко.

Парень выдохнул и склонился к бумаге. Под воротничком его отглаженной рубашки, на шее, Соня заметила синяк.

Она не стала писать о своих чувствах в той дурацкой анкете. Это никому не интересно, поняла она.

Школу Соня окончила с отличием. Хоть и не с золотой медалью, но с грамотой, с чествованиями на праздничной линейке. Однако похвалы от родителей не дождалась.

Мама вообще хвалила только отца — он мужчина, служит родине. А дочь должна быть отличницей, это ее обязанность — не позорить семью военного. За что же тут хвалить?

Тогда Соня решила уехать: поступить в столичный вуз и поселиться в Москве в общежитии. Она хотела сделать ставку на английский — он ей особенно хорошо давался в школе, и был шанс, что ее примут на факультет иностранных языков. Соня закрывала глаза и представляла, как сначала ее возьмут на учебу, потом пять лет веселого студенчества, дальше — она сдаст все экзамены в институте на отлично и уедет в Англию. И будет гулять по какому-нибудь Кембриджу, заходить в кафе выпить чашку чая или кофе с английским профессором…

Но каждый раз, когда она произносила это слово, «Кембридж», мать начинала неприлично смеяться:

— Ох, ждут там тебя, заждались! Лорды английские жениться не торопятся, считают дни до твоего приезда! Ха-ха-ха!

Было обидно.

Нет, не так. Обидно — это когда над тобой смеются. А когда в тебя не верят, это разбивает сердце.

Так что в первый год после окончания школы затравленная родителями девочка так и не решилась подать документы на поступление ни в один из столичных вузов. Подала в местный колледж, на психолога.

Там, конечно, было весьма посредственное образование, однако уже в первый год обучения благодаря занятиям она начала догадываться, что внезапная агрессия отца, скорее всего, связана с подавленными желаниями. О которых совсем не хотелось думать.

Весной в колледже у Сонечки появился «ухажер» — Леша. Щупленький, прыщавый мальчик из недавно переехавшей в городок семьи. Он часто встречал ее после учебы, почти всегда держал в руках грустный цветочек, купленный по скидке в местном магазине. За цветы, которые уже подвяли, продавщица брала вдвое меньше.

Потом провожал. До поцелуев и объятий долго не доходило. Кажется, оба подростка совершенно не представляли, как от душевных разговоров переходят к более интимным проявлениям чувств. Да и Сонин отец начал следить из окна за парочкой, когда они допоздна засиживались на лавочке у дома.

— Не рано ты по парням начала шляться? — обрубил он Сонину веселую улыбку однажды вечером, когда она впорхнула в дом после очередных посиделок с Лешей. — Смотри, прослывешь блядью, никто жениться не захочет. — После этих слов он тяжело стукнул рюмкой по столу и наполнил ее водкой из полупустой бутылки.

Слезы невольно навернулись на глаза после грубых слов. Соня торопливо убежала в свою комнату и уткнулась в подушку, чтобы родители не услышали ее рыданий.

— Достань белье из стиралки! Реветь потом будешь! — крикнула мать из спальни, где наглаживала стрелки на отцовских брюках.

Как ни странно, но грубые слова отца подтолкнули Соню к тому, чтобы решиться на более близкие отношения с Лешей. В конце концов, папа уже считал ее шлюхой, так пусть хоть будет за что.

В следующую пятницу, после колледжа, Соня сама робко предложила Леше сходить вечером в небольшой местный бар, который славился крепким алкоголем, отсутствием нормальной еды и наличием танцпола. Об этом месте ходило много интересных слухов.

Парень засиял.

Конечно, их возраст и документы в этом заведении никого не волновали. Оба выпили водки. Для смелости. Для Сони это был первый крепкий алкоголь в жизни. В голове быстро образовался туман, ноги стали ватными. Леша чем больше выпивал, тем смелее и наглее становился. Сначала это очень веселило Сонечку. Робкий юнец на ее глазах буквально за полчаса превратился в мужчину, который четко знал, чего хочет. Они танцевали, как сумасшедшие.

Под какую-то быструю иностранную музыку Лешка внезапно прижал ее тонкое тельце к себе немного сильнее, чем нужно, и впился в нежные нецелованные девичьи губы. Соня замерла, всем своим существом устремившись навстречу этому поцелую. Через несколько секунд Леша выпустил ее из рук, посмотрел победно и потащил за руку к барной стойке — выпить еще по одной.

Едва рюмки опустели, он снова поцеловал ее. Гораздо смелее и увереннее, чем раньше. А затем еще и еще. Через минуту Соня обнаружила, что уже прижата спиной к влажной стене в темном углу бара, а Леша не только впился, словно вампир, в ее губы, но уже нашаривает наглой рукой под тонкой кофточкой ее грудь.

— Стой! Стой! Погоди! — Она попыталась немного отодвинуть Лешу. — Я не могу так быстро! Лешик! — Соня улыбнулась и ласково потрепала его светлую шевелюру.

— Да что там, ладно… — язык у парня уже прилично заплетался, и, кажется, он не очень понял смысл слов, сказанных Соней. Он опять потянулся к ней жадными губами.