Мое идеальное убийство

Бить Макс ее действительно больше не стал, но вскоре его влиятельный папочка заявил, что хочет внуков. Тогда Макс стал приводить в дом своих дружков, тех самых, которых она видела в день свадьбы. Они трахали Машу без презервативов, а муж смотрел.

Этот порноад, как и хотел Макс, вскоре закончился Машиной беременностью.

Максим радостно поведал отцу, что скоро у них будет наследник. Конечно, умолчав, что сам не прикасался к жене ни разу. Счастливый дед приехал с машиной подарков, закатил пир.

В какой-то момент праздничного застолья в честь беременности Маше даже показалось, что ее жизнь вот-вот станет лучше. Ведь теперь, когда у нее внутри зародилась хрупкая маленькая жизнь, ее вряд ли продолжат насиловать.

Но она ошиблась.

Макс не желал отказываться от своих порновечеринок. Ему так нравилось смотреть, как истязают жену, что уже через неделю он снова позвал домой своих друзей.

Утром следующего дня Маша проснулась от тянущей боли внизу живота, чем-то похожей на привычные ощущения во время наступления месячных. Но на этот раз болело гораздо сильнее. Она сжалась в клубок на кровати. Вставать не хотелось, сил после вчерашнего не было. Глаза с трудом открывались, веки опухли, ведь она два часа прорыдала, перед тем как заснуть.

Девушка хотела перевернуться на другой бок, но странное ощущение между ног заставило ее поднять одеяло и посмотреть, что там… На белоснежной шелковой простыне под ней расплывалось ало-черное пятно крови.

Персональный водитель на черном «мерседесе» отвез ее в больницу, где гинеколог констатировал выкидыш. Машу почистили, чтобы избежать возможных осложнений, и на следующий день тот же водитель отвез ее, исхудавшую, слабую, назад, в дорогую квартиру, которая казалась Маше филиалом ада на земле.

Она не плакала. Не хотелось… Затуманенным взором смотрела куда-то внутрь себя. В голове, словно птица в клетке, билась невыносимая мысль: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу…»

Водитель высадил Машу у подъезда и уехал к отцу Макса, тот ждал его по каким-то своим делам. Маша прикоснулась рукой к холодному стеклу нарядной входной двери. Это придало ей немного уверенности. Она не знала, как будет жить дальше. Но она чувствовала, что теперь все должно измениться.

К удивлению девушки, дверь в квартиру была приоткрыта. Из щели пробивалась тонкая полоска света. Затем кто-то в квартире выкрутил на полную громкость музыку. Все тот же чертов концерт Чайковского, с которого начался кошмар в ее жизни.

Но в этот раз никакой оргии дома быть не могло. На часах всего четыре. Если бы муж с дружками решили снова устроить в квартире свои мерзкие игрища, они как минимум заперли бы дверь…

Маша осторожно заглянула в коридор. Ей показалось, что она услышала чей-то невнятный стон. Но он не был похож на стон удовольствия.

Словно тень, Маша прошмыгнула внутрь квартиры и спряталась за широкой портьерой, висевшей при входе в большую комнату. В центре зала сидел на диване голый и связанный извращенец-муж, два незнакомых мордоворота держали его под руки, не давая упасть, третий мужик, коренастый, жилистый, с восточным разрезом глаз, от души лупил Макса Разумовского по лицу и ребрам. Он не задавал ему никаких вопросов. Похоже, их разговор давно завершился…

Девяностые. Это было время, когда бандитские разборки никого не удивляли. Если тебе удалось подняться и заработать бабла, все вокруг понимали — вряд ли ты сделал это чистыми руками. Ну а даже если молодец и честный фраер, то будь добр делиться.

Маша смотрела, как ее супруга отделывают под орех трое незнакомцев, и понимала, что в их городе здесь и сейчас происходит дележ денег, перераспределение власти. Вероятнее всего, то, что сейчас делают с Максом Разумовским, — это такой своеобразный «разговор» с его отцом. Ведь сам Макс ничего собой не представлял. Что ж, кажется, удача впервые повернулась лицом к девушке из детдома.

Когда бандиты уехали, оставив за собой полуживой кусок отбитого мяса вместо человека, который регулярно устраивал ее изнасилования, Маша вышла из своего убежища и медленным шагом прошла на кухню. Она нашла в ящике стола ножницы для разделки птицы — огромные, хромированные, острые. Вернулась в большую комнату и отрезала мужу член.

Глядя, как он корчится и истекает кровью под ненавистную ей музыку, она на всякий случай протерла рукоятки ножниц чем-то подвернувшимся под руку, затем взяла со стола зажигалку «зиппо» и подожгла шторы.

Еще несколько секунд Маша смотрела, как комната, в которой над ней измывались, окрашивается красным, заполняется дымом и жаром. Затем, не торопясь, вышла и отправилась прямиком в милицию [6] .

Там поверили, что убийство и пожар организовали те бандиты, что приходили избить Разумовского. Но в этот — самый первый ее раз — Маше подфартило больше, чем она могла рассчитывать: за помощь в раскрытии некоторых махинаций семьи покойного следователь помог ей сменить фамилию, имя и документы.

6

До 1 марта 2011 года в России была не полиция, а милиция.

Но с тех пор Маша никогда не полагалась на удачу. Последующие убийства она тщательно планировала, просчитывая все варианты развития событий.

Всего этого Борис Сахаров, конечно, не знал. Ярославский знакомый рассказал ему, что о Разумовских ходили нехорошие слухи — мол, вся семья там была какими-то извращенцами, а потом и сын, и отец погибли во время бандитских разборок и передела города.

Но, с другой стороны, так ли важно, кто и как пробудил монстра в этой красивой женщине?

Борис не искал оправдания Белле и ее жажде крови. Он смотрел на нее, как на произведение искусства. Художники ведь тоже писали ад и демонов. Белла и была демоном из ада — прекрасная, талантливая, яркая, пылкая, умная, изворотливая.

— Само воплощение смерти… Сама смерть! Только нам-то еще бы пожить… Да, кот? Потому что я уверен, что она захочет убить и моего отца, и, вероятно, меня. Особенно если она положила глаз не только на папин бизнес, но и на остальное его имущество, которое все-таки пока наследую я. Придется как-то заинтересовать ее в своем существовании.

Но как? Борис осознал, что он не хочет больше убивать. История с Леней и Соней, которые чуть все не испортили, и чертова сцена на балконе… Все это вызывало при воспоминании только отвращение. Не по плану, неэстетично, некрасиво, скучно. Он даже решил ничего не рассказывать Белле. Зачем? Она не поймет, что произошло и какое это имеет к ней отношение.

Борис не хотел превращаться в мясника ради Беллы. Он — художник. Он не тряпка Роман, который поставлял своей возлюбленной телят на убой. Но что же делать, если Беллу не интересует ничего, кроме свежего мяса?