Могила Бешеного

– Вишь, какая я? Меня только отмыть, любой мужик мой! А? Хочешь меня?
– И

Любка сложила губы трубочкой и потянулась ими к щеке Тихона, с явным намерением поцеловать.
– Ладно, - Женщина отступила на шаг и оглядела Коростылева с головы до ног:

– Попробую. Не получится - не обессудь.
– Любка!
– Рявкнул какой-то бомж, до пояса высунувшись из-за двери в бомжатник: - Чо застряла?

– Да иду!
– Зло прокричала в ответ бомжиха и, опять повернувшись к Тихону, полушепотом спросила:

– Только ты про обещание не забудь... И, подобрав тряпки, не оборачиваясь, пошла к бомжам.

XXVI. КЛАВА.

Открыв дверь в квартиру, Клавдия Васильевна Шерстнева, для друзей и клиентов Эльвира, сразу поняла, что Савелия дома нет. Она, не снимая высоких, до колена, замшевых сапог, прошлась по комнатам. Бешеный, как и всегда, оставил после себя полный бардак. Широкая двуспальная кровать была незастелена, прямо на подушке лежал черный носок. Второй нашелся в валяющихся на ковре трусах. На пороге ванной лежала разорванная пополам майка. Кухонный стол украсила тарелка с желтыми разводами от яичницы, и надкусанный ломоть ветчины. Зато в мойке лежала половина огурца, тоже со следами зубов. Эльвира давно прекратила войны с Говорковым, пытаясь хоть как-нибудь приобщить его к чистоте и порядку. Бешеный, по её классификации мужчин, был ярко выраженным пользователем. Он брал то, что нужно было ему, будь то женщина или какая-то вещь. А использовав, отбрасывал за ненадобностью.

Несколько раз Клаве казалось, что Говорков вскоре бросит и её, но, несмотря на непостоянство характера Бешеного, он жил у Эльвиры уже второй год. Вернувшись в прихожую, Шерстнева стянула сапоги, и, оставшись в колготках, принялась наводить порядок. Убрала на кухне, поменяла пропахшее мужским потом постельное белье, застелила кровать, запихала грязное белье Бешеного в бак, уже наполовину полный трусов, маек и носков, и лишь после этого села завтракать.

В партии "РНИ" Клавдия Васильевна занимала не такое высокое положение, как Савелий, но и рядовой проституткой она не было. Начав кидалой-клофелинщицей, Шерстнева чудом избежала срока, после чего срочно переквалифицировалась на "честный" бизнес.

Неожиданно для себя, она вскоре обнаружила, что её сутенер работает на партию "Единение", и она тоже уже состоит в её членах. Обладая достаточно неординарной внешностью, огромные темно-зеленые глаза, вьющиеся пепельные волосы и роскошный, для высокого щуплого тела, бюст, выгодным образом выделяли её из ряда товарок. Кроме того, Эльвира сразу поняла, что хочет от неё партийный хозяин - информации. И эту информацию она и стала поставлять. Вскоре Клаву стали использовать для оказания давления на разного рода политиков. Девушке все это казалось воплотившейся в жизнь игрой, чем-то наподобие шпионского фильма, действие которого разворачивалось у неё на глазах. Она с удовольствием смотрела профессионально смонтированные видеофильмы с собственным участием, во время которых она занималась сексом с депутатами, министрами, членами правительства. Естественно, кроме неё были и другие девушки. Партия не желала рисковать и не позволяла своим эротическим агентам встречаться с конкретным политиком более двух-трех раз. Вот и сегодня она "кувыркалась" с одним из членов предвыборной группы одного из кандидатов в Президенты.

Кого он продвигал, ей было безразлично, но Эльвира точно запомнила все, что этот деятель рассказывал о своем шефе. После завтрака, по свежей памяти, диктофон в этот раз включить не удалось, Шерстнева должна была написать отчет. Но как только она запустила компакт Зинчука и набила пару строк на "Olivetti", музыку разорвал настойчивый сигнал дверного звонка.

Никто, кроме Бешеного, прийти не мог, и Клава, даже не взглянув в глазок, отворила дверь. Не посмотрев, кто входит, девушка повернулась спиной и бросила на ходу:

– Не приставай. У меня отчет.

Шаги, раздавшиеся за её спиной, не походили на поступь Бешеного. Клава настороженно обернулась и увидела незнакомого мужчину, суровый взгляд которого вперился прямо ей в глаза. Через лоб незнакомца наискось проходил старый шрам.
– Вы кто?
– Придя в себя, кокетливо спросила девушка. Но пришелец остался равнодушен к откровенному заигрыванию:

– Мне нужен Бешеный.
– Может, для начала, скажете, как вас зовут?

– Можете называть меня Шрам.
– Сказал Коростылев, пытаясь не пялиться на просвечивающие сквозь неглиже прелести девушки. Несмотря на приличный стаж в первой древнейшей профессии, Эльвира сохранила юность кожи и тела и выглядела максимум лет на восемнадцать.
– Шрам, - Повторила Клава, словно смакуя это слово:

– Знаете, Шрам... Он ведь мне не говорит ни куда идет, ни когда вернется... А зачем он вам?..
– И девушка улыбнулась одной из самых привлекательных улыбок:

– Я ведь гораздо лучше... Каким-то шестым чувством Эльвира поняла, что этот человек неспроста разыскивает Савелия. Будь пришелец из РНИ, он бы не стал приходить на квартиру любовницы Бешеного. В поведении Шрама ощущалась угроза, а это значило, что визитера следовало бы задержать и вызвать боевиков РНИ, чтобы они разобрались, что это за человек. Оставалось лишь заставить его что-нибудь выпить, а уж развести в питье клофелин - и вовсе пустяковая задача.
– Увы, но мне нужен именно Бешеный...
– Не пряча улыбки говорит Тихон.

Поведение Клавы настолько подозрительно, что не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она неспроста пристает к совершенно незнакомому человеку. Возможно, она знает когда придет Говорков и пытается теперь не дать уйти незваному гостю, чтобы Бешеный сам с ним выяснил отношения.
– Да зачем он вам?!
– Капризно насупилась Эльвира, - Придет на минутку, бардак наведет, и опять поминай как звали. А вы такой видный мужчина... Вы ведь не откажете мне в маленькой просьбе?

– Ну, смотря какой...
– Коростылев сразу просек стандартные путанские прихваты, но решил поиграть в дурачка.
– Мне так не хватает настоящего мужчины... Девушка подошла и нежно взяла Тихона за руку. Положила его ладонь себе на грудь. Коростылев пока не сопротивлялся.
– Знаете, как давно никто так ко мне не прикасался?..
– Клава закатила глаза, и томно задышала, всем своим видом показывая, что она млеет от вожделения. Вдруг она второй рукой крепко обняла Тихона и страстно, взасос поцеловала его в губы. Давай...
– Переводя дыхание прошептала Эльвира:

– Давай немножко шампанского, и ты покажешь, на что ты способен... Девушка отстранилась от Коростылева, ласково поцеловала в щеку и, подмигнув, скрылась на кухне. Через минуту она вернулась, неся два полных фужера.
– Ты чего в прихожей застрял?
– Подняв брови спросила Клава, Давай, за мной!

И она проскользнула в комнату. Тихон последовал за ней. Войдя, он осмотрелся. Стиль этой комнаты можно было определить как роскошную аляповатость. Нагромождение мебели разных стилей, правда подобранной в тон, производило впечатление антикварной лавки после распродажи. Клава уже сидела на диванчике, покрытом искусственной шкурой, и призывно протягивала Коростылеву фужер. Приблизившись и взяв шампанское, Шрам примостился, по настойчивой просьбе девушки, на тот же диван.
– На брудершафт! Провозгласила Клава, и их бокалы с тихим звоном соединились.
– Извини, я сейчас.
– Резко встал Тихон. Порывисто выйдя из комнаты, не забыв захватить с собой и фужер, он направился на кухню и, вылив шампанское в раковину, как мог бесшумно, налил туда новую порцию.

Когда девушка принесла выпивку, Шрам сразу обратил внимание на то, что на стенках его фужера практически нет пузырьков, в то время как у Клавы их было с избытком. Отравляться Тихон не хотел, а то, что подружка Бешеного подсыпала что-то в саму бутылку - было маловероятно. Ей же самой потом пришлось бы из неё пить. По пути обратно Коростылев спустил воду в туалете.
– Вернулся, проказник!
– Приторно весело рассмеялась Клава:

– Теперь не отвертишься... Они выпили, поцеловались.
– Так когда, ты говоришь, он придет?
– Спросил Шрам, немного отстраняясь от пытающейся расстегнуть его рубашку Клавы.
– Кто?

– Да Бешеный!

– Не знаю... Забудь ты про него!.. Где там твой мальчик?.. Тихон взял с собой только два шприц-тюбика, выданных Загоруйко. И, как он прикинул, пришла пора употребить один из них.

Достав, незаметно от Эльвиры, пластиковый мешочек с иглой, Коростылев, держа шприц между пальцев, крепко обнял девушку. Она тут же подняла головку и начала просовывать свой язычок сквозь его губы. Отвечая на любовную игру, Коростылев, в то же время, снял колпачок с иглы, вонзил её в шею Эльвиры и сжал капсулу, вводя сыворотку правды.
– Что это?
– Дернулась Эльвира. Извини, но так надо...
– С непонятной грустью проговорил Тихон.