Могила Бешеного

– Как? Да просто...
– Глаза бомжа постоянно находились в движении, но на Тихона он старался не смотреть:

– Пришел этот хмырь. Стал народ собирать, а Любка возьми да и привяжись, я, грит, чем мужиков хуже? А Бешеный её как толкнет!.. Она и грохнулась.

Мы её ночью куда-нибудь вынесем. Пусть менты находят...
– Куда пошел Бешеный?
– Грозно повторил свой вопрос Коростылев.

Коля вздохнул, и Шрам наконец поймал взгляд голубых глаз.
– Они к Стопарю в подвал направлялись... Не отвечая, Тихон повернулся и почти побежал к выходу.
– Стой!
– Закричал ему вслед бродяга:

– Там вход в атомку! Там лабиринт! Заблудишься! Но Шрам уже хлопнул дверью, и его шаги загромыхали по лестнице. Коля пожал плечами и вернулся к бомжам. Преодолев всю дорогу до подвала Стопаря быстрым шагом, перед входом в подъезд Коростылев остановился. Минуты ему хватило чтобы выровнять дыхание и обрести боевой настрой. После этого, сняв пистолет с предохранителя, на расслабленных ногах, Тихон начал спускаться в темноту.

Теперь у него в кармане был и фонарик, но свет мог выдать приближение чужака, и Коростылев не стал его пока зажигать. Оказавшись в подвальном коридоре, Шрам сразу уловил невнятные голоса, слышавшиеся откуда-то справа. Через несколько шагов, после поворота, впереди замаячили отблески света. Бесшумно прокравшись к его источнику, Коростылев стал свидетелем сцены вербовки.

Бешеный расхаживал по небольшому свободному пятачку, а вокруг него сидели трое бомжей и слушали пургу, которую нес бандит. Тихон с удивлением узнал, что Говорков оказывается работает на Российскую разведку, и эти бомжи должны доставить его связным ценные посылки. После инструктажа один из бродяг, дородный почти квадратный мужик, сказал, очевидно, что-то смешное, и остальные бомжи громко расхохотались. Этим моментом и воспользовался Коростылев, чтобы выйти на свет и, держа руку с пистолетом за спиной, встать в проеме позади Бешеного. Тот почти сразу обнаружил чужое присутствие и медленно повернулся. Узнав Тихона, Савелий не удивился:

– А я все гадал, когда ты появишься?..
– Спокойно сказал Говорков.

Шрам не отвечал, исподлобья разглядывая Бешеного.
– Что с моими сотрудниками?
– Не меняя интонации продолжил нацист.
– Убил?

– Не знаю... Не проверял.
– Отозвался Тихон, понимая, что Говорков пытается заговорить его.
– Некогда было... А вот Клавку твою точно пришил... Эта новость никак не отразилась на лице бандита:

– И что теперь ты собираешься делать? Шрам равнодушно пожал плечами:

– А чего с такими девками, как ты, делать? Вздрючу и на солнышко!

Бешеный побледнел и сделал шаг к Тихону:

– Ты мне за гнилой базар сейчас ответишь!

– Пидорасу отвечать?
– Рассмеялся Коростылев. Он специально взял такой наглый и развязный тон разговора, откровенно играя на публику, в лице ошалевших бомжей. Расчет был прост, если бродяги поверили бандиту, то после таких наездов его авторитет стремительно упадет. И Тихон ехидно продолжил:

– Или забыл как в девичнике парился? Засвети-ка правую ручонку! Что у тебя там?

Сжав кулаки, Савелий сделал ещё один шаг по направлению к обидчику, но тут взгляд его упал на холодно блеснувший в руке Тихона пистолет, и он замер на месте. Бомжи, недоумевая, наблюдали за этой сценой. Наконец, один из зрителей, тот самый квадратный мужик, подозрительно косясь на оружие, пробасил:

– А ты сам-то кто будешь?

– Я - майор ФСБ.
– Просто ответил Коростылев.
– Врет, скотина! Визгливо крикнул Говорков, и все взгляды обратились к нему:

– Эта сука - чеченский террорист! Бомжи переглянулись, и Зуй вдруг спросил, обращаясь непонятно к кому:

– А чего он про пидоров гонит?..
– Понты!
– Сквозь зубы прошипел Бешеный.
– Мужики, - Ухмыльнулся Зуй, - А он чего-то на себя принимает?

Подозрительно как-то, мать его!.. Может, по натуре, вину за собой чует?..
– Заглохни, чертила, не твои это разборки!
– Огрызнулся Савелий и попытался незаметно отступить. За ним был проход в соседнюю комнату, или коридор. Свет туда не достигал, и Бешеный уже давно принял решение смываться. Только под дулом пистолета это сделать было непросто.
– Ну почему же?
– Возразил Коростылев, не переставая держать националиста на прицеле:

– Мужикам интересно, что у тебя с дуплом. Велика ли там капуста?

Такого оскорбления Бешеный стерпеть уже не смог. Он, позабыв про планы отступления, ринулся на Тихона. Тот не хотел стрелять, замешкался, и нога Савелия выбила пистолет из руки. Оружие пролетело в угол комнаты и зарылось в грязное тряпье. Теперь враги стояли друг напротив друга, пожирая противника глазами.

Первым начал атаку Бешеный. Он подпрыгнул и в развороте хотел достать ступней голову Тихона. Но ботинок просвистел мимо. Шрам присел, и Говорков, повернувшись вокруг себя, приземлился на ноги. Этим моментом и воспользовался Коростылев, он без лишней показухи, сделал скользящий шаг к противнику и, словно исполняя танцевальное па, крутанулся вокруг себя, достав локтем солнечное сплетение Бешеного. Того отбросило на метр, но, не взирая на боль, Савелий немедленно принял боевую стойку и контратаковал.

Несколько боксерских ударов просвистели мимо головы Тихона, и лишь один пришелся вскользь по скуле. Говорков наступал, тесня уворачивающегося Коростылева к стене. Шрам уже много раз мог бы достать противника, но всякий раз останавливал себя, постоянно помня о том, что не должен ничего поломать своему врагу, взяв его живым и, по возможности, невредимым.

В один из моментов боя, Бешеный нанес прямой удар в пах Коростылеву. Тот не обратил на это никакого внимания, а голень Говоркова напоролась, как ему показалось, на острую кость. Савелий отпрыгнул, изумленно глядя на соперника. Тихон, опустив руки, медленно приближался.
– Может сдашься? Предложил Шрам.
– Вот уж хуй!
– Бешеный плюнул в лицо Коростылеву и, развернувшись, опрометью кинулся в темный проход.

XXXI. В ПОДЗЕМЕЛЬИ.

Тихон ринулся было за Бешеным, но его остановил сочный бас бомжа:

– А волыну ты нам оставляешь? Выругавшись про себя, Коростылев вернулся.

Расшвыряв ногами тряпье, он нашел свой пистолет Его рукоятка оказалась измазана какой-то липкой зловонной дрянью. Чертыхаясь, Шрам обтер металлические поверхности одной из тряпок, но полужидкая масса забилась между насечками на рукояти, и извлечь её оттуда не было никакой возможности.
– Эй, майор, держи.

Тихон обернулся на голос квадратного бомжа. Тот протягивал ему остатки водки:

– Смой говно-то... Пока Коростылев обмывал пистолет, бродяга стоял рядом.

То ли Шрам уже принюхался к вони, издаваемой этими людьми, то ли этот экземпляр был чище, но запаха от него Тихон не чувствовал.
– Так он точно пидором был?
– Спросил вдруг бомж.
– Точно...
– То-то я смотрю, повадки у него странные... Вроде блатной, а страх в глазах остался...
– Рокотал мужик:

– Ты, майор не боись, он далеко не уйдет. Тупик там... Есть, правда одна щель. Она в катакомбы ведет, да не найдет он её в потемках. Да и заблудится, коль полезет... Оружие, насколько возможно в таких условиях, очистилось. Шрам проверил обойму, загнал один патрон в ствол и решительно направился за Бешеным. За собой он тут же услышал чьи-то шаги.
– Меня Деревней кличут.
– Прозвучал в полуметре от Коростылева бас бродяги. Силуэт его могучего тела выделялся не фоне слабоосвещенного проема.
– Тут скоро поворот будет...
– Не ходил бы ты со мной...
– Попытался отправить Деревню назад Тихон, но тот лишь издал короткий смешок.
– Не, майор, ты без меня заплутаешь. Да и пособлю, ежели чего. Под землей одному не шибко... Они быстро шли по бетонному полу. Вскоре, за поворотом, о котором предупреждал Деревня, наступил полнейший мрак, и Коростылев вынужден был включить фонарик. Тот давал узконаправленный пучок света, и в нем танцевали поднятые Бешеным пылинки. В световом эллипсе виднелись свежие следы. Шрам посветил вперед. Тоннель, по одной стороне которого изредка попадались монолитные железные двери, тянулся на сколько хватало слабого луча.
– Тут двери все заперты.
– Сообщил бомж: