Могила на взморье

Когда маклер, наконец, прибыл, Сабина не очень удивилась потенциальному покупателю, которого он привез. Молодому человеку было не более двадцати, двадцати одного года, не просто обычный клиент, который приобретет себе в сельской глуши обветшалую недвижимость за шестьдесят тысяч евро. Даже через двадцать четыре года после падения Берлинской стены, большинство молодежи Мекленбурга все еще переселялись в другие регионы, и средний возраст населения возрастал с каждым годом. Вероятно, здесь был замешан новаторский дух. В принципе, Сабине было безразлично, кто купит у нее балласт.

— Я могу представить Вам господина Шлейхера? – сказал несколько грубо коренастый брокер, после того, как коротко представился сам.

— Торбена, — исправил потенциальный покупатель и смущенно протянул потную руку.

Он производил на Сабину впечатление молокососа, который хотел сделать предложение руки и сердца своей возлюбленной, но не уверен, услышат ли его.

— Господин Шлейхер хочет создать семью, а где это будет лучше, чем на этом прекрасном острове?
– торжествовал маклер с широкой улыбкой, и решительно подтверждал свои слова преувеличенными жестами.
– Здесь великолепно. И в доме нужно сделать совсем не много. Имущество, несомненно, есть, я прав, госпожа Малер?

«Даже у человека, у которого наступила смерть головного мозга, имеется какое-то имущество», — подумала Сабина. Она ничего не сказала, потому что спрашивать слишком много о собственном объекте продаж было плохо, но она также не была воодушевлена восторгами маклера.

— Вы хотите узнать что-то об истории дома? – вместо этого спросила Сабина молодого человека.

— Ну, собственно... на самом деле... — Он заикался. — Пожалуйста, мы можем поговорить с глазу на глаз?

Маклер запротестовал.

– Ничего подобного. Я все знаю. Вы хотите сэкономить на комиссионных и ударить по рукам с госпожой Малер.

— Нет, в действительности, нет, — заверил Торбен. – Я вообще не хочу покупать дом. Это был только предлог.

Терпение брокера почти лопнуло, и на мгновение Сабина была на его стороне. Многочасовая автомобильная поездка, потраченный зря день, встреча с нелюбимой родиной, и все коту под хвост. Какого черта?

Но затем агент напал на своего молодого клиента, который обладал большим арсеналом самых бранных слов, пока Сабина не остановила его решительным жестом и твердым взглядом. Для женщины она была необычно высокой, и то, что охотно и много занималась спортом, позволяло увидеть ее мускулистое тело. В ее среде девушке дали прозвище «Бриджит Нильсен», также из-за коротких обесцвеченных волос. Брокера в любом случае, запугали, и он с проклятьями понесся к своей машине и умчался прочь.

— А теперь Вы, — сказала она, поворачиваясь к Торбену, — объясните мне, пожалуйста, что все это значит.

Движением головы Сабина попросила его пройти с ней несколько шагов. Они остановились посреди Кальтенхусена, окруженные туманом.

— Начинайте.

— Спасибо, — вежливо сказал он. — Спасибо, что Вы предоставили мне случай...

— Я сказала — начинайте.

— Окей, итак... Я работаю санитаром в доме престарелых в Визмаре. Там я забочусь среди других прочих о господине Моргенроте, Хансе Монгенроте. Это имя вам говорит о чем-нибудь?

Сабина вытаскивала из памяти имя так же, как вытаскивают старые ролики из-за гор барахла в подвале. Возникший перед ней высокий, долговязый мужчина выглядел немного нерасторопным и довольно медлительным, но очень предупредительным и вежливым. В течение двадцати четырех лет, которые Сабина провела на Пёль, она едва ли обмолвилась с ним хоть словом. Привет, добрый день, спасибо, пожалуйста, до свидания, больше ничего. Ей никогда ничего не было нужно от него и ему от нее. Трудно представить, почему он спрашивал о ней.

— Мы почти незнакомы, — сказала она.

— Господин Моргенрот часто говорит о прошлом. Два имени, которые он повторяет снова и снова — Юлиан и Лея.

— Его сын и моя сестра. Много лет назад они недолго были вместе.

— Господин Моргенрот довольно часто спрашивает о Лее. «Я должен поговорить с ней», — снова и снова говорит он. – «Пожалуйста, мой мальчик, я должен поговорить с Леей». Вы знаете, это действительно тронуло меня. Это желание разбитого горем вдовца. Вот почему я недавно спонтанно приехал в Кальтенхусен. Я нашел у вашего дома почтовый ящик и там объявление брокера…

— ... и таким образом напали на след.

— Маклеры принципиально не дают контактные данные своих заказчиков. Понятно, что я мог бы попробовать, но риск того, что тип откажется, был слишком велик.

Сабина должна была признать правоту Торбена, маклер действовал как помесь из Эбенезера Скруджа и Дагоберта Дака в теле Денни Девито. Тем временем, ее досада полностью исчезла. Молодой санитар хорошо говорил и пожертвовал своим временем для одного из своих пациентов.

— Толково задумано, и действовали Вы по-доброму. Только, к сожалению. Я не Лея. Моя сестра живет в Аргентине, там вышла замуж много лет назад, и теперь ее фамилия Хернандес. Я не думаю, что она согласится на четырнадцатичасовой перелет, чтобы посетить дряхлого отца своей первой любви. Вероятно, если бы Юлиан просил ее об этом.

— Сын пропал уже много лет назад. Насколько я знаю, господин Моргенрот всегда отказывался объявлять его мертвым.

Услышав о загадочной судьбе Юлиана, Сабине стало немного грустно. Хоть она и не много была с другом Леи, но его было тяжело не любить. Он для всякого находил нужное слово, хорошо играл на гитаре и пел под нее.

Сабина вздохнула.

— Выглядит мрачно. Но я, конечно, могу позвонить своей сестре...

Торбен выглядел подавленным.

– Со старым господином Моргенротом сложно договориться. Могли бы… Не могли бы Вы все же..? Я думаю, Вы и Лея – сестры. Если бы вы были немного похожи…

Сабина засмеялась.

– Вы не имеете никакого понятия. Но мы не похожи. Только не мы. Поверьте мне, Торбен, ваш пациент заметит обман быстрее, чем Вы выдадите овцу за Лею.

Молодой человек не отставал.

– Я не имею представления, о чем он хочет поговорить с Леей. Вероятно, Вы могли бы что-то передать сестре от него. Думаю, что мы теряем?

Торбен пронырливо бил последним козырем. Ничего не теряем. На обратном пути в Берлин она, так или иначе, проедет мимо Визмара, что также не зависело, будет это на час больше или меньше. Кроме того, не было бессмыслицей, чтобы хотя бы попробовать исполнить последнюю волю старика.

Дом престарелых возле старой гавани Визмара неожиданно стал для Сабины настоящим сюрпризом и находкой. Он находился в большом замке, который был восстановлен после воссоединения, в тензейском барочном стиле. Трехэтажный квадрат, состоящий из сорока квартир, обрамленный спокойным озеленением, с высаженными внутри двора гиацинтами, который можно было обогнуть, как в крытой галерее. Казалось, что здесь нет нехватки в персонале, медсестры производили расслабляющее впечатление. По сравнению с его тесным домиком в Кальтенхусене, жилье в старом доме, включая круглосуточный постоянный уход в «Причале», было для Ханса Моргенрота комфортабельной квартирой.