Мои маленькие тайны

О чем думает Эви?

Эдриен наблюдал за женой, стоя за растением с огромными листьями, росшим в кадке, поставленной у стены бального зала. После того как она и Берил вернулись, Эви все время танцевала то с одним джентльменом, то с другим. Все они были в одинаковых маскарадных костюмах — на нем тоже был такой же, и все они обнимали Эви чуть крепче и прижимали чуть ближе, чем он считал пристойным. Понятно, они не знали, кто она, а она не знала, кто они. Но это не играло роли. Видеть жену в объятиях других мужчин оживленно болтающей, смеющейся, явно флиртующей было серьезным испытанием. Не добавлял спокойствия и тот очевидный факт, что она, вероятнее всего, искала Сэра.

Во всем виновата Берил, в этом сомнений нет. Вероятно, он совершил ошибку, доверив ей записку для передачи Эви. Но в тот момент идея показалась ему удачной. Он видел, как приехали Дануэллы — узнал их экипаж. Впрочем, Берил он узнал бы в любом облике. Довольно давно, но он уже видел эти совершенные груди. Кроме того, Берил, принимая во внимание ее характер и тот сомнительный факт, что Эви считала ее подругой, доставит записку, не высказывая осуждения. Но вероятно, именно она предложила Эви танцевать со всеми мужчинами в белых масках.

Нет, если в этой ситуации и можно найти чью-то вину, то только его. Он не привык быть неправым и не привык совершать ошибки. Но за последнее время он наделал море ошибок и чаще оказывался виноватым, чем наоборот.

Он не должен был все это начинать и не должен был продолжать. Он не должен был таить мыслишку, что Эви вышла за него замуж, потому что он предложил ей удобную и комфортную жизнь, и не должен был позволять этой гнусной мыслишке отравлять его ум. Ему не следовало давать волю необоснованным сомнениям, заставившим его поверить в неверность жены. Нельзя было позволять эмоциям взять верх над разумом. И если уж сомнения появились, сначала надо было раздобыть доказательства, а уж потом — Эдриен мысленно застонал — вламываться в гостиничный номер. Надо было доверять жене. Но даже когда с доверием возникли сложности, он обязан был просить, умолять, ползать на коленях, чтобы удержать ее в доме.

И должен был с самого начала сказать ей, что Сэр — это его псевдоним. А теперь он никогда не сможет это сделать.

Надо заканчивать этот спектакль.

Музыка стихла, и Эвелин отошла от партнера. Очередной джентльмен в белой маске ничего не заметил, но Эдриену было видно, как на ее лице отразилось облегчение. Хорошо. Он направился к ней через толпу, пока еще не зная, что станет делать, если она ответит на ухаживания Сэра, и молился, чтобы этого не случилось.

Эдриен находился в нескольких ярдах от Эвелин, когда она его заметила и застыла. Как будто поняла, что это он. Но который он, ехидно полюбопытствовал его внутренний голос. Эдриен предпочел его не услышать. В какой-то момент ему показалось, что жена его узнала, но он отбросил эту мысль. Его не узнала Берил, а ее он всегда считал на удивление проницательной. Ему уже давно не приходилось изменять внешность, но, вероятно, такие навыки никогда не исчезают полностью. И свой сегодняшний облик Эдриен считал идеальным. Традиционный венецианский костюм был создан несколько веков назад именно для того, чтобы обеспечить анонимность. Маска приглушала голос, но Эдриен уже давно научился менять тембр. Хотя на этот раз это далось ему с немалым трудом. Сказалось отсутствие практики. Пробковые вставки в туфлях позволили ему стать на два дюйма выше. Нет, Берил не узнала его, и Эви тоже не узнает.

Он остановился перед женой и поклонился.

— Полагаю, это наш танец, леди Уоттерстоун.

Эви смотрела на него во все глаза.

— Вы так думаете?

Маскарад сделал обман возможным, но ему хотелось бы видеть все ее лицо.

— Да. Судя по всему, вы искали меня?

Эвелин легкомысленно рассмеялась.

— Думаю, вы себе льстите. Почему я должна была вас искать? Я даже не знаю, кто вы.

Он протянул руку.

— Не знаете, Эви?

Она тихо ахнула, но сразу взяла себя в руки.

— Рада наконец познакомиться с вами, Сэр.

— А уж я как рад! — Эдриен тихо засмеялся. — Потанцуем, или вы предпочтете поговорить в более уединенном месте?

— Не думаю, что это разумно и прилично.

— Но ведь сегодня никто не знает, кто вы.

На губах Эвелин появилась слабая улыбка.

— Я знаю.

— Насколько я помню, раньше вас не слишком заботили приличия.

— Это было другое время, и я была другим человеком. — Эвелин покачала головой. — Тогда мне нечего было терять.

— Да, а теперь вы замужем за человеком, имеющим состояние и положение в обществе.

Ее улыбка стала натянутой.

— Я вышла замуж не из-за положения или денег моего мужа, хотя в них, разумеется, нет ничего плохого. Такова жизнь.

— Тогда почему вы за него вышли? — Эдриен затаил дыхание.

— Танец начался, Сэр. — Она кивком указала на его все еще протянутую руку и вложила в нее свою. — Мы дадим повод для сплетен, если так и будем стоять посреди зала, мешая танцующим.

— Тогда давайте танцевать. — Он обнял Эвелин и закружил ее в медленном вальсе. Слава Богу, что вальс медленный. Он уже отвык от пробковых вставок в туфлях, и быстрый танец мог оказаться проблемой. Эдриен посмотрел на партнершу сверху вниз. — Вы думали об этом, Эви? О танце? О моих объятиях?

— Какой ответ вы предпочитаете, честный или вежливый?

— Между нами вроде бы не было тайн. — Несмотря на калейдоскоп танцующих, кружащиеся со всех сторон яркие шелка и сатины, ему казалось, что они очутились в другом мире и остались одни.

— Пожалуй, не было. — Она вздохнула и выпалила: — Было время, когда я много думала о вас.

Эдриен кивнул.

— О нашей совместной работе, конечно.

— Мои мысли не имели ничего общего с нашей совместной работой, — спокойно сообщила Эвелин. — Могу признаться, что иногда я мечтала оказаться в ваших объятиях.

— И чтобы мои губы прижались к вашим?

— Было бы нечестно это отрицать. — Эвелин говорила спокойно, словно обсуждала погоду. — Но все эти мысли закончились в тот день, когда я встретила мужа.

— Меня оказалось так просто забыть?

— О, я никогда вас не забывала. И думаю, что никогда не забуду.

— Тогда… — Эдриен сделал попытку прижать ее к себе теснее, но она не позволила.

— Вы и департамент на протяжении пяти лет были всей моей жизнью. Такое вряд ли забудешь. — Эвелин задумчиво улыбнулась. — Это было замечательное приключение, и я благодарна судьбе за то, что мне было позволено все это пережить. — Ее голос оставался спокойным и твердым. — Но еще больше я благодарна судьбе за то, что имею сейчас.

Эдриен уверенно вел жену в танце, хотя танцевать в туфлях с пробковыми вставками было дьявольски неудобно. Вероятно, некоторые навыки все же теряются.

— Но вы не ответили на мой вопрос: почему вы вышли за него замуж?

— Это нелегко сделать… хотя что в нашей жизни дается легко? — Эвелин долго молчала. — Мне нужен был человек в точности такой же, как мой муж, — надежный, солидный, респектабельный. Честный человек, много внимания уделяющий обычным вещам — дому и семье. И еще мне нужно было постоянство. — Она усмехнулась. — Надо же, а ответить на ваш вопрос оказалось легко. Встретив Эдриена, я поняла, что хочу именно его. Я хотела его тогда. — Она одарила партнера блестящей улыбкой, и у него перехватило дыхание. — И хочу сейчас.

— Но сейчас его нет здесь, рядом с вами.

— Будет. — Она вздохнула. — Сэр, мой муж умен и очарователен, но, как и любой мужчина, он иногда бывает идиотом. Только не ошибитесь: он — мой идиот, и я люблю его всей душой, всем своим существом.

Сердце Эдриена затрепетало.

— Тогда почему вы не живете под одной крышей? — спросил он. — Ведь дела обстоят именно так, насколько я понял?

— Это ненадолго, — заверила его Эвелин.

— Значит, вы намерены простить его? — спросил он и поспешно добавил: — Я не знаю за что, но, вероятно, он что-то натворил.