Молох морали

– - И её-то ты мне предлагаешь заставить выдать своего нынешнего любовника? Или я должен, по-твоему, заменить его?
– Юлиан прищурился.

Валериан бросил на брата быстрый взгляд. Вздохнул.

– - Нам нужен Француз или повод для ареста Галчинской, - напрямик сказал он.

Юлиан с сомнением покачал головой.

– - У каждого артиста - своё амплуа. Я могу прикинуться парижским пшютом, английским коммивояжёром или русским барином, но притвориться бомбистом у меня не получится. В кругах, где вращаются Осоргины и Галчинские, такие как я - изгои. Тем более старший Осоргин видел меня в поезде в вагоне первого класса, а на похоронах - с отцом. Не настолько же он дурак, чтобы два и два не сложить. Нет, всё это, увы, невозможно.

– - А никем и не надо прикидываться, - веско бросил Валериан.

– Твоя задача - даже не столько выведать что-либо, а спровоцировать хоть что-то. В этом умении тебе равных нет.

– - Да где и как их свести со мной?

Допив кофе, Валериан откинулся на стуле.

– - Тут есть одна возможность, - заметил он.
– Георгий Ростоцкий, ему семьдесят недавно стукнуло, он юбилей отмечает сначала дома в пятницу, а на субботу и воскресение его гости поедут в Павловск, на дачу генеральскую. Сказал, что там будут "очаровательные сестры Шевандины", Осоргины, Харитонов, Деветилевич и Левашов, а также подружка одной из сестёр - Елена Климентьева.

– - Пёстрая компания подберётся.

– - Да. Я извинился, что дел невпроворот, но обронил, что ты, может, придёшь.

– - Так не ты ли, братец, эту идейку Ростоцкому и подбросил-то, а?
– чуть прищурив глаз, наклонился к брату Юлиан.

– - А вот и не угадал, - заметил тот, вытирая губы салфеткой и бросая её на стол.
– Я тут совершенно ни при чём. Идеальное стечение обстоятельств. Единственно, чего недостаёт, это как туда эту Ванду с подружкой отправить?

Валериан Нальянов слукавил, точнее, чего уж там, - бессовестно солгал брату. Старик Ростоцкий, бывший подчинённый его отца, питал к обоим братьям Нальяновым уважение глубочайшее, и потому откликнулся на просьбу Валериана устроить празднование юбилея с той же готовностью, с какой всегда выполнял поручения Витольда Витольдовича, нисколько не сомневаясь, что эта просьба исходит от самого тайного советника.

В итоге старик уже известил Шевандиных, Иллариона Харитонова, братьев Осоргиных, Аристарха Деветилевича и Павлушу Левашова, что приглашает их всех к себе в будущую пятницу - в дом, а потом на выходные в Павловск - отметить его семидесятилетие.

– - Как же, идеальное, - не похоже было, чтобы Юлиан поверил брату.
– Ты или темнишь, или недоговариваешь. За каким чёртом ты всё это затеваешь? Выйди на своего иуду и разговори. Что тебе в этом Французе?

Валериан минуту сидел молча, глядя в пол, потом всё же проговорил.

– - Ладно, не шуми, Жюль. Я говорил тебе, в конце января людьми Дрентельна была взята их типография. Наборщик Жарков был на следующий день освобождён и через знакомых рабочих предлагал свои услуги для устройства новой типографии. По сведениям Тюфяка, который их и сдал, они сочли, что именно Жарков предал типографию и приговорили его. Он был убит на льду Невы агентами Исполнительного Комитета. Судя по всему, один отвлёк Жаркова, второй сзади ударил его гирей по затылку, а тот, что шёл рядом, вонзил ему в сердце нож, потом оба положили на убитом приготовленную прокламацию и пошли дальше. Тюфяк слышал разговор, что это дело рук некоего Француза. А тут Акимова твоя это имя и проронила. Но напрямую вопрос не задашь. Никаких французов там нет, но это может быть прозвище кого-то, бывавшего во Франции. Тюфяк не знает такого, он, сам понимаешь, тоже по тонкому льду ходит и лишних вопросов там никому не задаёт. Не поймут-с. Лучший путь - Галчинская или Тузикова. Кроме того, младший Осоргин ничего про записку Акимовой не знает, он настороже не будет.

– - А... вот что ты стойку-то сделал. Так прямо к Ростоцкому и обратись, - усмехнулся Юлиан, - пусть он Галчинскую и пригласит.

– - Да откуда Ростоцкому девиц эмансипированных знать-то?
– сделал большие глаза Валериан.

– - Ну, тогда Деветилевич.

– - Не выйдет, - покачал головой младший из братьев.
– Недавно умершая мамочка Аристарха, ни в чём себе не отказывавшая, точнее, ни в чём не отказывавшая своему тайному любовнику лейтенанту Амосову, оставила сынка с носом. Именьице оказалось заложенным и перезаложенным, и полученная им сумма в итоге не покрыла и третью часть его долгов. Но Аристарх на многое и не рассчитывал, всегда отличаясь здравомыслием. Сейчас здравомыслие подсказывает ему верный выход - женитьбу на Елене Климентьевой, его кузине, которой предстоит унаследовать свыше двухсот тысяч. Это решает все его проблемы, и Аристарх уже полгода преданно влюблён в свою двоюродную сестру, неизменно дарит цветы и милые знаки внимания, сумел даже заручиться поддержкой Белецких. У Ванды он бывал - эмансипированные девицы, в отличие от проституток, дают бесплатно, по идейным соображениям свободной любви, но для него публично признаться в знакомстве с Тузиковой и Галчинской, - он театрально развёл руками, - сие невозможно-с.

– - Что ж, любовь не нуждается ни в каких оправданиях, - саркастично согласился Юлиан.
– Ну а наш Павлуша Левашов? Он ведь нам недорого стоит?

– - Павлуша? - задумчиво переспросил Валериан.
– Он попался тогда на анонимных письмах и никуда не денется, но сам он единственный наследник состояния дядюшки и не привык беспокоиться о деньгах. Однако старик Уваров крепок, как дуб, и кто знает, когда он сыграет отходную? Пока же старик требует брака Павлуши со своей внебрачной дочкой Дарьей Шатиловой, ибо не хочет вписывать её в завещание, опасаясь скандала. Левашов же, весьма неглупый молодой человек, предпочитает не спорить с богатым родственником, но женитьба на Дарье, некрасивой толстой девке, от которой вечно воняет, как он болтал спьяну, прогорклым маслом и дегтярным мылом, отнюдь не его мечта. Он согласен спать с жабой, но не упустит своего, когда рядом есть кое-что получше. И он тоже весьма внимателен к Климентьевой - если удастся очаровать богатую наследницу, он может дядюшку с его побочной дочкой послать к чёрту. И потому - он тоже будет скрывать это знакомство.

– - Харитонов?

– - Не пойдёт, - покачал головой Валериан, - он несколько побаивается эмансипированных девиц. И, по слухам, безнадёжно влюблён в среднюю Шевандину, вот и вертится там. В том-то и беда. Их знают все, но ни Деветилевич, ни Левашов, ни Харитонов такое знакомство афишировать не будут. Тем паче - младший Осоргин, если мозги есть, он вообще прикинется, что первый раз в жизни их видит.

– - Понимаю. И что же делать?

– - Есть одна мысль. Эти нигилистки там нужны - и они там будут.

– - Кстати!
– откинулся Юлиан в кресле.
– Постарайся, чтобы там был и Дибич.

– - Зачем?
– подлинно изумился Валериан.
– Вы встречались?

– - Да, и насколько я понял, никакой родственной близости и симпатии между Осоргиными и Дибичем нет. Дибич презирает братьев, они, судя по всему, считают его "кутилой-белоподкладочником", однако это не мешает им пользоваться протекцией своих богатых родственников. Тут другое. Дипломат выдаст вам всё, кроме своих чувств. Если же они проступают, - усмехнулся Юлиан.
– Он тоже влюблён в Климентьеву. Влюблённый - это дурак, а если пяток дураков столкнуть лбами - толк будет.

– - Циник ты, Жюль, - смерил Валериан брата быстрым взглядом.
– Но он там будет, я постараюсь.

Оба некоторое время молчали. Нарушил молчание Юлиан.

– - А что по гнили в Датском королевстве - ты что-нибудь узнал?

– - Да, Дрентельну сообщил, и фальшивые даты мы расписали. Все агенты предупреждены.

На следующий день Андрей Дибич получил от генерала Ростоцкого приглашение на юбилей, который старик явно решил отметить с размахом, а вечером столкнулся с его превосходительством у почты, где старик внимательно проглядывал газеты, читая, правда, только уголовную хронику и изучая дело Мейснер.

Генерал, шелестя газетной страницей, недоуменно и восторженно покачал головой.

– - Удивительно! Судя по всему, ни одного лишнего жеста. Он шёл по следу как борзая, ей-богу, точно нюхом.

Дибич знал, что это нашумевшее в Петербурге дело вёл брат Нальянова, и с живым любопытством спросил:

– - А Валериан Витольдович душевно похож на своего брата?

Старик улыбнулся.

– - Не знаю, это вам, Андрей Данилович, самому лучше приметить. Молодёжь сегодня не особо любит душу-то раскрывать. Валериан Витольдович очень умны-с, Юлиан Витольдович тем же с юности отличались, а вот душевные нюансы - это не про меня-с.