Морана и Тень. Плетущая

К счастью, старший княжич отделался в битве многочисленными синяками да одним порезом на руке, который Ена аккуратно зашила. Рокелю досталось сильнее: длинная рана на животе и на плече.

– Да не бойся ты, глупая. Заживёт, – со смешком заявил Рокель, когда Ена обработала обезболивающей мазью вокруг раны на животе. – Мелочь какая-то, а ты…

Рокель ахнул, получив щелбана.

– Это не я глупая, а у тебя голова дурная! – возмутилась она, отчего младший княжич рот разинул. Сидящий рядом Зоран тоже глаза округлил.

Они столько раз над Еной подтрунивали. Глупой с самого детства называли, да она никогда не отвечала. Надуться могла, обиженно засопеть, но так чтобы ответить – никогда.

– Неужто наша Незванка голос… – попытался пошутить Зоран, но умолк, получив щелбан по лбу.

– Не моё это имя! Не зови так!

– Тебя каждый второй на дворе так величает, почему мне…

– Ни тебе, ни ему нельзя! – отрезала Ена, ткнув ещё и в Рокеля. – От вас… от вас такое слышать больно.

Княжичи с недоумением уставились на Ену, которая им ранее не грозила, не перечила и никогда не говорила, что ей что-то боль приносит.

– Ена, может, случилось что? Обижал тебя кто, пока нас не было? – серьёзно спросил Рокель. Он попытался приподняться, но Ена надавила ему на здоровое плечо.

Она одарила княжича тяжёлым взглядом и вновь рассмотрела порез. Зрение то и дело расплывалось, когда слёзы по новой собирались в глаза.

– Если был кто… даже если просто слово дурное тебе бросил, скажи нам, Ена, – поддержал Зоран, напрягшись.

– Ничего вы не сумеете сделать, – буркнула она, приготавливая инструменты, чтобы разобраться с порезами Рокеля.

С трудом она скрыла улыбку, заметив, как оба княжича нахохлились, возмущённые её уверенностью. Взгляды их похолодели, губы сжались, брови нахмурились, недовольные невидимым противником.

– Какого бы статуса и возраста он ни был, если обижал тебя, то ответит за оскорбление, – твёрдо заявил Рокель да изумился, получив от Ены снисходительно-ласковую улыбку.

– Этих врагов тебе не победить, – настояла она, но уже мягче. В груди стало тепло от их заботы, так приятно, что потребовались силы, чтобы руки от восторга перестали трястись. – Обидело меня само время, что на целую весну разделило нас. Обидело расстояние, что не давало нам видеться. Обидели правители Одольского и Никоновского княжеств, что пришлось вам уйти и с ними разбираться.

Братья застыли, переглянулись недоумённо, явно не сразу осознав услышанное, а затем, к удивлению самой Ены, покраснели и заулыбались, словно приятное что-то услышали. Она ещё поворчала себе под нос, ругая за неосторожность в прошедших битвах, но мысленно Морану благодарила, что отнимать близких она у Ены в этот раз не стала.

* * *

– Через пять дней пир на дворе. Сын, сможешь встать?

Ена замерла на повороте и задержала дыхание. Дверь в комнату Рокеля была приоткрыта. Ены в этих коридорах уже не должно быть, но она тревожилась о младшем княжиче и хотела проведать его перед сном. Сжав в руках приготовленную снотворную настойку, она прижалась плечом к стене.

– Лечец настоял, что лучше неделю отлежаться, – раздался голос Зорана.

– Пять дней хватит, я пойду, – отмёл волнение брата Рокель.

Ена недовольно поджала губы, согласная с Зораном. Раны были хуже, чем Рокель пытался показать. Она всё обработала и зашила, лечец проверил, работу её похвалил. И всё же у младшего княжича к вечеру жар начался, сбить его вроде как сбили, да уснуть у него не выходило, поэтому Ена настойку приготовила, чтобы помочь.

– В такое время и пир. Будто есть что праздновать, – раздражённо фыркнул Зоран.

– Я то же самое сказал Креславу, но он не видит того, что видим мы. Или же отказывается признавать, – устало пояснил Яреш. Послышался скрип кровати, шорох ткани.

– Может, пора отказаться от старого плана, отец? – после продолжительной паузы высказал Зоран. – Понимаю, что Креслав твой давний друг, что у вас были благородные планы. Мы с Рокелем сделали всё, что ты велел, но события идут не так, как ты представлял.

Рокель издал согласный звук, но встревать не стал. Ена бросила недоумённый взгляд на приоткрытую дверь. Видеть говорящих она не могла, а заявление старшего княжича привело в замешательство.

– Злат совсем не похож на Креслава. Ты с детства наказал с ним сдружиться, стать будущему государю ближайшим другом, хоть и думами мы не схожи. Но я говорил тебе много лет назад и повторю с уверенностью – Злат вырос не таким, каким ты и Креслав хотели его видеть. Отцовской мягкости и терпения ему не досталось. Злат яростнее и ревнивее князя. Он не выдержит того, что вы хотите на него взвалить.

Яреш протяжно вздохнул, словно и так это знал. Ена пожевала нижнюю губу, напряжённо прислушиваясь. По правде, она слышала десятки важных разговоров, но раньше не вдумывалась, не придавала им значения, однако нынешний длительный отъезд Яреша и его сыновей привёл её в чувство. Доказал, что дела государевы не просто влияют на её жизнь, но способны лишить семьи. Теперь Ена внимала каждому слову, стараясь понять услышанное, сопоставить с учениями наставников.

– Давай оставим Визну, отец? Вернёмся в Сечень. Я едва помню наш дом, – с незнакомой горечью признался Зоран.

У Ены сильнее заколотилось сердце. Слушая рассказы Зорана о белокаменном Сечене с просторным княжеским двором и сиреневым садом, Ена не раз представляла, как посетит город князя Яреша и его сыновей. Она никогда там не бывала, и всё же в груди щемило, как от воспоминаний о родном доме. Ей нравился Злат – может, она даже была в него влюблена, но при мысли о жизни в Сечене внутри всё сжалось от надежды, тело захватила дрожь предвкушения. Ей так хотелось, чтобы князь согласился, чтобы велел вещи собрать.

– Мы не можем. Нельзя всё бросать, когда столько всего сделано. – Ена не видела Яреша, но разобрала в тоне, что ему самому сказанное не по душе.

– Сам-то ты веришь, отец, что из Злата получится тот царь, которого вы себе вообразили? – раздражённо бросил Зоран.

Ену всё сильнее изумляла откровенность княжича. Раньше ей казалось, что он едва ли не лучший друг Златомира. Зоран и Рокель всегда были рядом: друзьями, помощниками и телохранителями. Не с самого детства, но с каждым годом становились ближе и неразлучнее. Буквально всё делают вместе.

Если не считать этого похода.

Ена нахмурилась. Происходящее показалось ей неправильным. Почему защищать территории своего же княжества не отправился Креслав? Если же не он, то Златомир или младший сын князя Даврит могли поехать вместе с Ярешем. Даврит младше Рокеля, но уже считается мужчиной. Могли взять в поход, но не подвергать опасности, держа подальше от боевых действий. Чем дольше Ена размышляла, тем больше вопросов без ответов рождалось в голове.

Как о князе о Креславе говорили разное, недовольные были всегда, но хорошего припоминали много. И всё же Ена знала, что по сравнению с Ярешем он недостаточно смел: не желал взваливать на себя больше ответственности, чем требовалось. Поэтому чаще рисковал Яреш, как ближайший друг и советник великого князя. Каждое волевое решение Яреша воспринималось боярами и другими приближёнными Креслава в штыки, то его обвиняли в безрассудности, то в глупой смелости, но в итоге почти каждый закон и начинание Яреша приносили пользу Визинскому княжеству и Креславу, однако нередко оборачивались против бояр, состоящих в Боярской думе. И, разумеется, им не нравилось терять власть и влияние на Креслава.