Мощи Распутина. Проклятие Старца

В собственный дом возвращаться было нельзя.

Идти в полицию, когда в трех метрах от места смерти ее мужа лежало тело полицейского, она тоже не могла.

У нее не было денег, чтобы покинуть город, и не было одежды, кроме ночной сорочки и халата.

В прошлом, если у нее начинались неприятности, она всегда могла обратиться за помощью к Василию. Он был ее защитником; Василий укрывал ее от полиции, нанимал адвокатов, чтобы те спасали ее от тюрьмы, наказывал, клиентов, которые плохо к ней относились, и создавал для нее более роскошные условия жизни, чем для прочих девушек. Николь всегда чувствовала, что он, пусть и по-своему, но любит ее. Однако прошлой ночью во время побега она убедилась, что Василий по какой-то причине замыслил убить ее.

Лежа в постели и ощущая тепло солнечных лучей на лице, она спрашивала себя, так ли это. Да, полицейский был мертв, и Василий вполне мог убить его. Но она знала: уж если бы Василий решил охотиться за ней, то никогда не позволил бы ей выбраться живой из дома.

Ладно, говорила она себе, если это был не Василий, то кого она слышала в доме? Кто-то ведь был там — и до, и после того, как убили полицейского. Она слышала шаги, когда шла через подвал. Видела луч света от фонаря, когда пряталась в кустах на заднем дворе. Это было не просто ее воображение — кто-то искал ее на улице.

Она вспомнила о предостережении Ростка. Следовало бы послушать его и согласиться ему помочь: рассказать о Василии, а не разыгрывать тот постыдный спектакль в участке. Теперь идти к Ростку было слишком поздно. Оставалось надеяться, что Василий поможет ей — пусть даже придется выполнить его просьбу.

И все же… все же, как она могла быть уверена, что Василий не тот человек, кто представляет для нее настоящую угрозу?

Она вспоминала события прошлой ночи, когда он пришел к ней после похорон Пола. Василий никогда не был излишне эмоциональным, однако она буквально чувствовала его возбуждение, описывая момент вскрытия сейфа. Она так и не поняла, откуда он узнал; но его содержимое, судя по всему, представляло для Василия огромную ценность. Что-то в этой отвратительной человеческой руке было, вероятно, очень важным, но Василий отказался объяснить что. Той ночью он делал ей заманчивые предложения, хвастал огромным богатством, которое ждало его, и говорил, что готов поделиться с Николь, если только она поможет ему достать кисть.

Тогда она не восприняла его слова о деньгах всерьез, решив, что это пустые мечты, самообман, характерный для русских иммигрантов. Но епископ тоже спрашивал ее руке — и это немало озадачило Николь. Два человека — небо и земля, слуга Божий и русский мафиози — нуждались в одном и том же предмете.

Возможно, думала она, только возможно, что этот предмет — ее билет из Миддл-Вэлли. Если она сможет найти способ вернуть руку, Василий поможет ей. В конце концов, он обещал.

37

Через два часа в доме Николь Росток глядел на тело Отто Бракнера.

Труп обнаружил один из молодых офицеров. Его вызвал сосед Даниловичей, заявивший о жестоком обращении с животным: кто-то прошлой ночью убил его пуделя. По мнению ветеринара, животное погибло от перелома позвоночника после одного сильного удара.

Как любой добросовестный полицейский, офицер решил опросить соседей и свидетелей происшествия. Парадная дверь дома Даниловичей была открыта, на деревянном полу виднелось что-то похожее на кровь. Офицер трижды позвал хозяев и, когда никто не ответил, вошел в дом. Следы крови привели его на второй этаж, где и лежал труп.

Вокруг массивного тела Бракнера растеклась огромная лужа крови. На теле, в том числе и на бритом черепе, не было видимых ран. Судя по количеству крови, в него стреляли или напали с ножом, но чтобы сказать точно, требовалось перевернуть тело. Росток решил, что это стоит отложить до приезда коронера.

— Как думаете, что здесь произошло? — спросил молодой офицер.

Росток пожал плечами. Труп Бракнера вызывал в нем особенно беспокойные чувства. В конце концов, этого человека все знали как Увальня — одной только внешностью он запугивал самых буйных подозреваемых. Росток чувствовал, что и сам дрожит от страха. Кому оказалось по силам справиться с таким мощным великаном?

— Кто-то, должно быть, застал его врасплох, — сказал молодой офицер, озвучив мысли Ростка.

Росток кивнул. Великан Бракнер всегда считался неуязвимым копом — но, как оказалось, это было всего лишь иллюзией.

— Что он здесь делал? — спросил офицер.

— Охранял женщину, — ответил Росток.

— В доме никого не было, когда я пришел. Я обыскал все комнаты: пусто, не считая Отто.

Значит, она сбежала, подумал Росток.

Четыре человека умерло с того момента, как она появилась в городе, — из них двое в ее спальне — и теперь она сбежала.

Но куда? И какова была ее роль во всех этих событиях?

38

Николь знала, что по собственной воле епископ никогда ее не отпустит — не сейчас, когда он сумел проникнуть в ее разум и Обнаружить, что она подвержена его ментальному влиянию. Но она была решительно настроена бежать, не желая оказаться в рабстве. Николь надела ночную сорочку и села на край кровати, размышляя, как ей пройти мимо Сергия незамеченной. Ответ пришел в виде торжественного перезвона церковных колоколов за окном: сигнала к началу утренней службы. Ее наверняка проводил епископ. Оставалась еще Светлана внизу, но у Николь уже созрел план.

Когда она встала с кровати, нога отозвалась тупой болью. На внутренней стороне бедра, от удара при падении в яму, образовался огромный уродливый синяк. Прихрамывая, Николь пересекла комнату. В коридоре все было тихо. Но когда Николь потянулась к двери, рука замерла на полпути. Мышцы предплечья и ладони напряглись. Внезапно руку прострелила острая боль, от запястья через локоть и до плеча. Оказалось, что Николь не может дотронуться до ручки.

Тяжело дыша, она отшатнулась от двери. Почти тут же онемение в руке пропало. Озадаченная, Николь вновь потянулась к ручке и вновь получила ту же реакцию. На сей раз боль была еще сильнее. Какая-то невидимая сила не позволяла ей выйти. Неужели это сделал епископ? Выходит, она уже попала под колдовство его заклинаний и какое-то гипнотическое воздействие управляло ее действиями?

Чем больше она размышляла об этом, тем тверже становилась ее решимость уйти. Но как? Как она могла бежать, если у нее не получалось дотронуться до ручки?

Заклинание разрушилось, когда внезапно отворилась дверь.

В коридоре, злобно глядя на Николь, стояла Светлана.

— Шлюха! — рявкнула она. — Ты пришла сюда соблазнять моего епископа.

Николь могла только в шоке глядеть на нее.

— Я про вас все знаю, — говорила Светлана. — Когда-то из-за такой же девки, как ты, он потерял свой дар.

— Нет, поймите…

— Он сражался с Диаволом. Пытался восстановить свои силы. И теперь думает, что тебя послал Господь, чтобы вернуть ему дар. Но на самом деле ты посланница Диавола, который хочет его уничтожить.

Старуха вытащила из-за спины огромный нож для разделки мяса.

— Я этого не допущу. У тебя ничего не выйдет.

Николь отпрянула — Светлана начала на нее наступать.

— Когда-то епископ спас мне жизнь. Теперь я спасу его.

— Нет, прошу вас, — взмолилась Николь. — Мне только нужно выбраться отсюда. Позвольте мне уйти, и я никогда больше не вернусь, обещаю.