Мощи Распутина. Проклятие Старца

Росток слушал Альцчиллера краем уха. В нем стали пробуждаться старые воспоминания о том, как дед тихим голосом рассказывал древние истории о кровавых противостояниях, религии, излечениях и проклятиях.

— Говоря простым языком, цианид не дает клеткам дышать, — продолжал Альцчиллер. — Кислород останется запертым в крови. Снабжение тканей прекращается, и жертва начинает испытывать гипоксию, после чего мучительно умирает. Венозная кровь в итоге имеет высокий остаточный уровень кислорода — такой же, как в артериальной. Тест весьма прост. Добросовестный патологоанатом должен заподозрить отравление цианидом, едва увидев венозную кровь ярко-красного цвета.

Профессор сделал паузу, Словно подчеркивая вывод из всего сказанного:

— В нашем случае, действительно, наблюдается небольшой недостаток кислорода, — продолжал он. — Но он даже близко не сравним с тем, какой обнаружился бы при гипоксии, вызванной отравлением цианидом. В венозной крови, которую я тестировал, уровень кислорода такой же, как при удушении или утоплении — что, учитывая наличие речного ила под ногтями, вполне вероятно. Кроме того, я не обнаружил никаких нарушений в обмене кислородом между кровью и тканями. Похоже, метаболическая система вашего неизвестного имела иммунитет к цианиду, что делает его первым человеком в письменной истории медицины, обладавшим этим качеством.

Альцчиллер пристально поглядел на кисть под защитным стеклянным колпаком и покачал головой, будто осуждая нежелание злосчастной руки раскрывать свои тайны.

— Я не могу дать вам ответ. Я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Не знаю, есть ли этому вообще медицинское объяснение.

Думаю, ответ здесь должен быть очень простым, — предположила Робин.

— Если он есть, я хотел бы его услышать, — сказал Альцчиллер.

Простой ответ был, подумал Росток. Но он не желал его озвучивать — по крайней мере, пока. О цианиде ему рассказывал еще дед. Раньше он думал, что все эти истории для старика были просто способом переписать свою историю, или попыткой придать ей немного волшебного оттенка, как это часто делают пожилые люди. Окунуться в тот полумир, где реальность и фантазии накладываются друг на друга. Удивить внука, который слушает с открытым ртом.

И вот теперь, многие годы спустя, рассказы деда возвращались к нему.

— О чем ты думаешь, Росток? — прервала его размышления Робин. — Ты еще ничего не сказал. Что-нибудь знаешь обо всем этом?

Похоже, она решила испытать его. Ростку не хотелось выглядеть глупо. Научная лаборатория не место, чтобы озвучивать древние суеверия. Кроме того, рядом стояли два рационально мыслящих человека. Так что пришло время забыть о своих примитивных страхах и иметь дело с фактами, которые ему выкладывали один за другим.

— Посмотрим, что у нас есть, — сказал Росток, переходя к полицейской манере рассуждений. — Результаты ваших тестов говорят, что рука принадлежала мужчине среднего роста где-то сорока пяти лет, родившемуся с поврежденным мизинцем и, скорее всего, на ферме. В крови обнаружен цианид, который, однако, не был причиной смерти. Далее: наша жертва была связана старой пенькой из природных волокон и брошена в реку, не загрязненную современной химической промышленностью. После того, как он тонет, его тело кто-то находит и отрезает кисть. По вашим словам, ампутацию проводил врач, — у Ростка вдруг возникло объяснение, которое великолепно подходило под все факты, хотя, скорее всего, было неверным: — Это говорит о том, что рука, вероятно, попала к нам из морга. В морге работают доктора. И именно в морг бы доставили найденный в реке труп.

— Насчет морга звучит логично, — согласился Альцчиллер. — Но вы так и не объяснили, почему он не умер от цианида.

— И как рука попала в банковский сейф, — вставила Робин.

— К тому же, если я правильно понимаю, — лукаво добавил Альцчиллер, — вы уже связались со всеми местными больницами и моргами.

— Пока мне Не сообщили о недавней ампутации руки или приеме пациента с отсутствующей Кистью, — сказал Росток. — Но я продолжаю искать.

— Хорошо, — Робин повернулась обратно к Альцчиллеру. — Вы сказали, что у нашей руки две загадки. Первая — цианид. А вторая?

— Я думал, что теперь-то уж это будет очевидно. Посмотрите на нее получше, — Альцчиллер наклонился к прозрачному колпаку, и его красные глаза отразились в стеклянной поверхность. — Разве вы не видите ничего необычного?

Росток уставился на кисть, пытаясь понять, что имеет в виду профессор, но безуспешно.

— Сдаюсь, — сказал он наконец.

Альцчиллер почти касался носом стекла. Кисть словно гипнотизировала его.

— Она выглядит такой свежей, как если бы ее только что ампутировали, — его голос был полон изумления. — Эта плоть, судя по всему, не подвергается естественному процессу разложения.

— Все просто: я держал ее замороженной, — быстро сказал Росток, найдя еще одно простое объяснение. — Я положил ее в морозильник, чтобы лучше сохранить.

— Очень предусмотрительно с вашей стороны, Росток. Но в сейфе она лежала при обычной температуре, и когда вы ее принесли, она уже оттаяла. Я держал ее здесь, не замораживая. Теперь посмотрите на нее еще раз. Сравните с собственной рукой. Согласитесь, она совершенно естественного и здорового цвета… это просто невероятно.

— А заморозка не могла затормозить процесс разложения? — спросила Робин.

— Честно говоря, заморозка должна была вызвать изменения на клеточном уровне — однако я не нашел их следов. Все в этой руке: химический состав крови, ткани, лимфатическая жидкость — выглядит так, будто ее отделили от тела секунды назад. Не часы. Не дни. Секунды.

Альцчиллер осторожно поднял колокол, открывая руку. И снова поднялся этот сухой запах, как от старой пшеницы на поле. Он взял зонд и коснулся им кровавого обрубка. К кончику зонда прилипла капля крови, отражая свет галогеновых ламп.

— Посмотрите на это, — изумленно прошептал он. — Кровь даже не свернулась. Обычно физические характеристики крови начинают меняться, как только она входит в контакт с воздухом. К настоящему моменту она должна была засохнуть и потрескаться. Но плотность этой крови такая, словно ее только что взяли из живого тела. Даже когда я размазал несколько капель по предметному стеклу, она все равно не высохла. Похоже, она живет собственной жизнью.

— Это может быть как-то связано с цианидом? — спросил Росток, все еще надеясь найти рациональное объяснение и отказываясь поверить, что рука имеет нечто общее с древними легендами.

— Цианид не способен вызвать такие необычные эффекты, — ответил Альцчиллер. — Кроме того, в структуре тканей не наблюдается ни молекулярных изменений, ни бактериальной активности, ни выделения газов — что особенно необычно, так как температура в моей лаборатории и, как я полагаю, в сейфе, была достаточно высока. Однако я не нашел никаких изменений, характерных для мертвой человеческой плоти.

— Может быть, тот, кто ампутировал ее, использовал какой-то метод консервации? — подала голос Робин.