Мощи Распутина. Проклятие Старца

Лгать у нее получалось не так хорошо, как у Шермана.

— Давайте-ка все проясним, — выступил Росток. — Мы здесь говорим о биологическом оружии. Если я ничего не путаю, профессор Альцчиллер по вашему заданию искал остатки химических веществ в Лаосе.

Двое смотрели на него, озадаченные.

— Поэтому вам потребовалась моя одежда? Вы ищете образцы тех же веществ в Миддл-Вэлли, верно?

Росток разглядывал их лица, пытаясь увидеть мимический жест, подтверждающий его догадку, когда из коридора раздался звук сирены. Он услышал шум открывающихся дверей коридора, а за ним — звук приближающихся шагов. Судя по тяжелым ударам, шел кто-то в военных ботинках.

Возможно, охранники.

Шерман мог вызвать их незаметно для остальных.

И действительно, в дверь просунул голову молодой военный.

— Вам не нужна помощь сэр? — спросил он Шермана.

Шерман сделал шаг вперед, и на лице его вновь появилась фальшивая улыбка.

— Как думаете? — спросил он Ростка. — Будут у нас с вами проблемы?

Росток покачал головой.

— Нет, — пробормотал он. — Проблем не будет. Шерман кивнул, и военный закрыл дверь.

Снаружи послышались приглушенные реплики, затем удаляющиеся шаги.

— Боюсь, нам придется вас немного задержать, — сказал Шерман. — Бежать даже не пытайтесь: у охранника за дверью приказ стрелять в вас.

72

— Это еще что за новости? — Росток, не веря своим ушам, глядел на Шермана. — Вы не можете меня здесь держать.

— Это ненадолго. Считайте, это задержание в целях безопасности: юридически оно оправдано.

— Я офицер полиции, — напомнил ему Росток. — Я веду расследование.

— Но сейчас вы на охраняемой военной базе. И я командующий офицер. Если я сказал, что вы остаетесь, значит, вы остаетесь.

— Кем вы себя возомнили? — Росток изо всех сил старался говорить тише, чтобы не встревожить охранника за дверью. — Вы препятствуете проведению расследования, нарушаете права человека, вмешиваетесь в действия офицера полиции, проводите незаконное заключение…

— Успокойтесь, — осадил его Шерман. — Все это для вашего же блага. Вы не в том состоянии, чтобы уходить. Чем больше вы будете напрягаться, тем хуже будете себя чувствовать.

— Но мне нужно назад… — настаивал Росток.

— Не волнуйтесь, мы найдем мощи. И рядом с ними, вероятно, тело вашей репортерши. Как. там ее, Робин Кронин? Или мне следует говорить Кронштадт?

— Вам известно ее настоящее имя.

— Конечно. Мы все про нее знаем. Сами как думаете, кто посоветовал Уинфилду нанимать человека с предками из России?

— Ах ты ублюдок… но зачем?

Шерман посмотрел на него, презрительно улыбнувшись:

— Если б ты не вмешался, она принесла бы мощи Уинфилду, и все были бы довольны.

— Но умерло столько людей…

— К сожалению, это неизбежно. Соприкосновение с рукой предопределило судьбу всех вас.

Росток чувствовал, что глазам становится жарче. Горло, как и предупреждала Чандхари, начало сжиматься. Онемение достигло кончиков всех пальцев.

— Ты приказал убить Ивана… и остальных… ублюдок… за всем этим стоишь ты…

Забыв об охраннике снаружи, Росток кинулся на Шермана. Но генерал с легкостью увернулся.

— Видите, о чем я говорил? — вздохнул он. — Вы не можете двигаться быстро. Вы не в том состоянии, чтобы уходить.

Мы непричастны к тем убийствам, — проговорила вдруг Чандхари.

— Замолчи, — приказал Шерман.

— Нет. Я думаю, он имеет право знать.

— Эта информация засекречена.

— Но он никому не расскажет. Он и так умирает. Пусть узнает.

Шерман колебался, словно пытаясь оценить состояние Ростка.

— Ладно, какая, к черту, разница, — уступил он. Рассказывай. Он никуда не сбежит. Все равно его ждет пустая лаборатория и камеры наблюдения.

— Мы никоим образом не причастны к убийствам тех стариков, — мягким голосом сказала Чандхари. — Они были героями. Мы никогда бы не сделали ничего подобного.

Чандхари, Может, и не сделала бы, подумал Росток. Но Шерман? Ухмылка молодого генерала приобретала все более зловещий вид.

— Наши люди узнали о реликвии от русского перебежчика в конце 60-х годов, — продолжала Чандхари. — Мы не знали, существует ли она на самом деле, и думали, что это просто дезинформация, попытка сбить нас с толку. Однако с тех пор наша команда вела поиски.

— Уинфилд сказал, что искать руку начали только в прошлом году, — заметил Росток.

— Мистер Уинфилд не всегда говорит всю правду, — объяснила Чандхари. — Он предупреждал вас, что реликвия смертельно опасна?

— Мы не говорили о тех людях, что умерли от кровотечений.

— Ему стоило предупредить вас. Предупредить об опасности еще до того, как реликвию нашли. Это предотвратило бы смерти.

— И посеяло бы панику, — вставил Шерман.

— Ваше состояние вызвано именно тем, что вы потревожили реликвию. Можете считать, что как только вы ее увидели, то уже наполовину умерли, — продолжала Чандхари. — Но не из-за какого-то сверхъестественного проклятия. Реликвия заражена редким, древним видом токсичного грибка, который когда-то образовывался на испортившихся колосьях русской пшеницы. Достаточно вдохнуть его споры или прикоснуться к ним, чтобы заразиться тяжелой формой АТА. Именно это вызывает кровотечения у людей, оказывающихся рядом с реликвией — смертельный токсин, вырабатываемый грибком.

«Это объясняло пшеничный запах, исходивший от реликвии», — подумал Росток. Однако у него возник новый вопрос:

— Если он настолько смертелен, то почему не умер Иван? Он привез мощи из Австрии более пятидесяти лет назад. Почему грибок не убил его?

— Потому что он родился в России.

— Ты заступаешь на опасную территорию, Чандхари, — предупредил Шерман. — Это информация особой степени секретности.

73

— Мне плевать, — сказала Чандхари. — Докладывай на меня, если хочешь, но я не позволю этому человеку умереть с мыслью о том, что мы убийцы. Если он унесет это убеждение с собой в следующую жизнь, это плохо скажется на его карме. И на моей тоже.

Она повернулась к Ростку, не обращая внимания на Шермана.

— Человек, известный нам как Иван Данилович, не умер от грибка потому, что родился в России. К данным спорам у него природный иммунитет.

— Как такое возможно? — спросил Росток. — Вы сказали, что грибок токсичен для всех.