Москва-матушка

— Покажи,— кратко приказал атаман, и они направились к скале.

Вход в пещеру был скрыт кустами густо разросшегося терна. Раздвинув их, Филька первый вошел в темную пасть скалы. Пол пещеры был сухой и весь засыпан мелкими каменьями, видимо, здесь когда-то бежал ручей. Стены пещеры неровные, но прочные. Вверху они сходятся, образуя свод. Чем дальше двигались люди, тем свод становился выше. Вдали показался свет. Атаман сна­чала подумал, что это выход из пещеры, оказалось — щель в сво­де, через которую виднелась узкая полоска неба.

Дальше пещера поворачивала влево, в глубине виднелись еще несколько разветвлений, которые осматривать пока не стали. Главное, пещера вполне годилась для жилья.

Возвратившись на поляну, атаман увидел здесь всю ватагу. Он с радостью заметил, что люди не теряли времени даром. У всех были мокрые волосы, свежие, умытые лица. Многие успели при­вести в божеский вид свою одежду.

— Говорите, что усмотрели,— сказал Сокол и указал на стоя­щего впереди высокого русого человека. — Вот ты почни.

— Был я внизу у ручья...

— Спервоначалу назовись, чтоб знал я.

— Кириллом кличут. С Днепра я.

— Говори, Кирилл с Днепра.

— По ручью я прошел версты две, а может, три. По берегам кустарников множество, цветут они разным цветом, каким — не знаю. На Днепре таких нету. Думаю, к лету ягод много будет. Съедобны ли — тоже не знаю. Вода в ручье чистая, для питья го­дится. Зверья много. Видел лисицу, зайчишки шмыгают, зрил оленя, коз. Птицы множество. Людей близко нет. Я думаю, все.

Следующим к атаману подошел красивый юноша. Карие с ис­корками глаза, брови черные вразлет, лицо румяное.

— Зовут меня Грицько. Черкасин я.

— Говори, Грицько.

— У той стороне, что против скалы, никого, кромя гор да де­рев, нема. Зверья теж багато. Вороги с той стороны не придуть, бо нияких дорог нема. Все.

— Ты скажи. — Атаман указал на усача, стоящего за Гриць­ко м.

— Умет! — сказал, приложив руку к груди, усатый. — Моя Кавказ. Говорить не знаю.

— Не беда. Научишься... Еще кто скажет?

К атаману подошел следующий разведчик...

Место всем пришлось по нраву, кроме того, атаман, хоть и бегло, но узнал каждого, с кем придется делить ему тяготы лес­ной жизни.

В ватаге насчиталось сорок два человека. И что особо радова­ло атамана — были среди них ковали, плотники, щвецы и камен­ных дел мастера. Оружия оказалось немного: пять сабель, две­надцать мечей и шесть поясных ножей. Кроме того, на месте стычки подняли топоры (тоже сгодятся при случае) и одно сло­манное копье. Тут же просмотрели переметные сумы и всю одежду, которую нашли, роздали тем, кто больше в ней нуждался.

Имущества ватага имела также мало: четыре добрых коня (Ивашкин сивый, татарский вороной да два рыжих жеребца, пой­манных на развилке), шатер, котел, да еще цепи и кандалы. Вот и все. Шатер, посоветовавшись с ватагой, Сокол решил перешить со временем на штаны и рубахи.

Подсчитавши все, атаман занялся хозяйством. Часть людей послал в лес, повелел мастерить стрелы да луки и промышлять зверя. Иных заставил делать стойло для лошадей, остальные пош­ли обживать пещеру.

В сумерки ватага снова собралась вместе. Распалили костер, наварили еды. Охотники вернулись с добычей небогатой, однако поужинали сытно.

— Первый день прошел у нас ладно,— сказал атаман, собрав ватагу. — Только я, братья, одним недоволен. Не все сегодняшнюю свою добычу отдали в общий котел. Ватага крепкой дружбой жи­ва, а не тем, что каждый будет для себя стараться. Думай об ар­тели, а ватага тебя не даст в обиду. Все, что добыл, клади вместе— так будем жить.

— Согласны!

— Добро!

— А ты согласен? — обратился атаман к Фильке.

— С чем? — усмешливо спросил тот.

— С тем, что не для себя, а для артели каждый добытчик.

— Вестимо, согласен.

Василько подошел, к Фильке, потянул за шнурки воротника. Филька не успел моргнуть глазом, как атаман выдернул у него из-за пазухи тяжелый коричневый кисет.

— Не тронь, не твое! — скрипнув зубами, глухо сказал Филь­ка и рванул из рук атамана кисет. Тонкая кожа не выдержала рывка, распоролась, и на траву, заблестев золотистыми чешуйка­ми, посыпались монеты.

— Подними сейчас же,— сурово сказал Сокол. — Подними и скажи- честно, где взял деньги?

— Сыздавна прячу. Мои это!

— Ан врешь, тать,— гневно произнес атаман. — Еще вчера днем эти деньги были в кармане убитого татарина, коего ты и огра­бил. Это золото принадлежит ватаге, а ты задумал утаить! В первый же день воровство. И у кого? У ватаги! Поднимай деньги!

Сжимая в руке кисет с оставшимися деньгами, Филька оглядел людей. Они глаз не отводили, смотрели молча, осуждающе. На­клонившись, будто собираясь поднять деньги, Филька вдруг сде­лал резкий прыжок в сторону и бросился бежать. Атаман устре­мился за ним.

Не пробежав и десяти шагов, Филька споткнулся и упал на траву. Василько с разбегу перелетел через него. Поднимаясь, он заметил, что в руке Фильки сверкнуло лезвие ножа. Без колебаний выдернул из ножен свою саблю и не успел Филька поднять руку, взмахнул ею. Потом вытер полой кафтана клинок, всунул в ножны и спокойно сказал:

— Митька и Микешка уберут это воровское отродье. А ты, Ки­рилл, собери деньги, завтра вынесем на ватагу. Сейчас выставить дозоры и спать.

Ватажники не спеша расходились по своим местам. Кирилл и Грицько, собрав деньги, шли рядом.

— Атаман будет крепкий, настоящий,— сказал коротко Кирилл.

— Да, добрый буде батько.

Глава десятая

КАЗАНСКОЕ ЗАМИРЕНЬЕ

Князь Иван послал войско великое На Казанское царство прегордое...

На Свияге казанцы их встретили С Алиханом царем своим дерзостным.

Сказание о царстве Казанском, гл. II.

ын сурожского купца Семен Чурилов все- таки решил пробиться в Москву. Риск был велик, но и надобность оказалась большая. Отцу его, Никите Чурилову весточка из Москвы приш­ла. Князь Иван Васильевич писал, что ему на­добно с купцами посоветоваться по зело важно­му делу и немедля. Чтобы сия поездка не была убыльной, великий князь обещал дать Чурило­ву много товара для продажи в Крыму и обо­ронить торговый обоз обещал тоже.