Мост Верразано

— Итого шестеро, — пророкотал Берт. — Пари держу, это не всё, ребятки.

Спустя примерно пять минут, когда до поворота к имению «Альберта» оставалось две-три мили, объявился третий автомобиль. На сей раз это была американская машина, солидный «олдсмобил» солидного темного цвета; он стоял у обочины, явно ожидая гостей. «Олдс» тоже присоединился к колонне — поехал впереди.

— Ровно десять! — объявил Умник.

— Мно-ого… — задумчиво ответил Рон. Амалия, как всегда, думала о существенном, а не о том, «много» или «мало». Она спросила:

— Интересно, когда они нас заблокируют?

— А перед поворотом к «Альберте», — флегматически ответил Берт. — Или на самом повороте. С доставкой на дом.

Едва он это сказал, произошла рокировка: «олдсмобил» ушел вперед на полном газу — что было довольно рискованно на такой узкой дороге с закрытыми поворотами, — а машина, появившаяся второй, гукнула сигналом, обошла «мерседес» и встала на место «олдсмобила» его было как раз, когда скальные стены остались позади, и шоссе пошло вниз серпантином, между рощицами и виноградниками.

— Меньше полумили осталось, — сказал Рон, глядя в карту. — Второй поворот направо.

— Амми, пристегнись! — рявкнул Берт. — Узко здесь и плохо держит…

Действительно, на поворотах машину слегка заносило. Они миновали боковую дорогу, и сейчас же за ней мелькнул указатель: «Вилла „Альберта“.

— Совсем рядом, — сказал Рон.

Мгновенно, словно услышав его слова, водитель «рено» стал притормаживать — не резко, но с очевидным намерением: встать поперек за ближним поворотом шоссе налево. Это снова был закрытый поворот, и прямо перед ним произошло неожиданное: из-за склона, возвышающегося слева, высунулся огромный грузовик, приспособленный для горных дорог, — с четырьмя своими осями и полированным алюминиевым фургоном на трех осях. Он неторопливо лез в гору, и «рено» пришлось его пропустить, подав направо, двумя колесами на обочину, и снизив скорость. Умник же сохранил скорость и прицелился было обогнать «рено», однако тоже притормозил.

— Пусть блокирует, — пробормотал он. — Так даже лучше… А ну!

Действительно, та машина прошла поворот и в сотне футов за ним встала поперек шоссе, взвизгнув шинами.

— Включай машинки! — скомандовал Умник и ударил.

Это опять было как во сне — или как в кинофильме. «Рено» стоял на спуске, и когда радиатор «мерседеса» ударил его над левым передним колесом, тяжелая машина подпрыгнула и перевернулась, вздыбившись, словно кит, выпрыгивающий из воды. Толчок был ощутимый — Амалия, упиравшаяся бронированными руками в спинку переднего кресла, почувствовала, что у нее подпрыгнуло что-то внутри. Но скорость они не потеряли.

— Ну и ну, — изумленно сказал Рон. — Вперед, скорее!

Он боялся, что та машина взорвется, но она только сползла с обочины по откосу — на крыше, вверх колесами — и уткнулась в изгородь. Было видно, что «фиат» остановился; из него кто-то выскочил и побежал вниз, оскальзываясь на откосе.

— Вон поворот, — сказал Рон.

Асфальтированная дорога направо и маленький указатель на столбе. «Альберта»,

— Вот обида будет, если его там нет, — сказал Берт.

Амалия об этом не думала: она твердо знала, что Лентини на месте. Домосед, старик, двое суток назад пересекший океан, — несомненно сидит дома, пьет водичку… Она всю дорогу пыталась сообразить, почему их сопровождают так открыто и нагло, а теперь, когда все стало ясно, принялась складывать их будущее поведение: как среагируют на ответную наглость, будут ли стрелять (вряд ли, если хотят брать живыми), покажется ли сам Лентини в какой-то момент.

Ага, впереди ворота. Изгородь дикого камня, и в ней ворота из стальных прутьев. Футах в двухстах виден беленый дом — без окон, на арабский манер. Свежая, яркая черепичная крыша.

— Бьем в ворота? — быстро спросил Умник.

— Нет пока, — сказала Амалия. — Возможно, там есть гранатомет. Стоп.

Но Берт уже сам остановился — футах в шестидесяти от ворот, оставив на всякий случай место для разгона. Сзади подкатился «фиат»; теперь в нем сидели уже не двое, а четверо. Берт оглянулся, покивал Амалии и нажал на сигнал. «Бу-у-у», — тоскливо-мелодично завыла машина.

— Да, ребяточки, ковыряйте в носу… — сказал Берт. — Соображайте…

В зеркале было видно, что он ухмыляется, и Амалия мельком подумала, что никогда его не поймет, наверное, — временами мягкий, а временами железный человек. Но что сейчас творится там, в доме? Бог ты мой, вот это сюрпризец: добыча сама явилась и желает въехать в пасть льву!

Она видела, что в «фиате» сидят, как сидели. И в доме никакого шевеления. Босс думает, остальные ждут приказаний… А, вот оно! Из-за изгороди вынырнул человек и, засовывая в карман телефон, пошел к середине ворот. Открыл, махнул рукой: проезжайте.

Дорожка была асфальтированная и шла прямо к крыльцу — широкой веранде с арками, в мавританском стиле. У дальнего конца дома стоял знакомый «олдсмобил».

Берт развернулся перед верандой, и сейчас же двое вышли из дома, четверо — из «фиата». У тех, что встали на крыльце, были под локтями автоматы, в в левом ухе у каждого — телефончик.

— Перчатки наденьте. Рон, сядь за руль, — распорядился Умник. Сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой, включил Невредимку, открыл дверцу и выбрался на асфальт, держа руки перед собой, на виду.

Шестеро горилл смотрели на него. Они были типичные гориллы — коренастые, мускулистые, с лицами одновременно внимательными и как бы отрешенными от мира. Один был толстый и, видимо, очень сильный. Стояла тишина, почти полная, только деловито чирикали какие-то птицы.

"Нет-нет, Лентини умен, — думала Амалия, натягивая перчатки. — Приказал не трогать нас, не проявлять прямой агрессии, ждать. Они молчат, ничего не докладывают, следовательно, он сам наблюдает за спектаклем. Откуда? — Она присмотрелась: в парадной двери оставалась щелка. — Умен, и потому боится. Если такой человек снисходит до подглядывания, значит, боится. И зачем я вернулась к этим психам? Как славно было в Барселоне…»

Амалия вышла из машины, защитное поле чуть слышно хлопнуло, смыкаясь за ее спиной, и в ту же секунду Берт сказал:

— Я бы хотел поговорить с господином Лентини, господа.

Пауза. Потом парень, стоявший слева от двери, проговорил;

— Скажите, что вам нужно. — И прибавил:

— Сэр.

Он явно повторял то, что ему сообщал телефончик в ухе. Берт тоже это видел. Он опять ухмыльнулся и шагнул к крыльцу.

— А вот ему и скажу, что мне нужно… сэр. — И выплюнул сигарету.

Парень шевельнул плечом, наводя на него автомат — малокалиберную штуковину с глушителем. Вслушался в свой телефончик и спросил:

— Кто вы, собственно, такой, чтобы говорить с ним?

— А кончай меня забавлять, юноша! — Берт добавил рыка в голосе. — Устроили тут цирк… Зови шефа, живо! Меня звать Эйвон, Берт Эйвон.

— Поднять руки, заложить за голову! — внезапно гавкнул второй парень. — И ты! — это Амалии. — А ты выйди из машины! — это Рону.

— Успокойся, — сказал ему Берт. — Стрелять-то тебе запрещено, а?

Положение складывалось нелепое. Броде бы не следовало тыкать пальцем в дверь и призывать: кончайте играть в прятки, господин хороший, выходите, — это был бы сильный удар по его самолюбию .. «Ну так что? — внезапно сообразила Амалия. — Ведь нам же это и надо — влепить по его вонючему самолюбию…»