Мой безумный Новый год

– Тебе помочь?

– Нет. Я пока не знаю, стоит ли их надевать…

«Рома, скажи, что не надо. Что они мне не идут, что они не сочетаются с платьем. Что мне будет лучше без них», - мысленно взмолилась я, чувствуя, как кровь приливает к щекам и свой стремительно нарастающих грохот сердца.

– Конечно, надень, - говорит Ковальчук, - Они ведь идеально тебе подходят.

Глава 67

– Говорят, что Новый год – это время чудес.

– Ты правда веришь в чудеса?
– усмехаюсь я. Свет от камина разливался по лицу Ромы, отчего его глаза, казалось, светились особой теплотой. В очередной раз удивляюсь его доброте и непосредственности. Передо мной, как будто сидел взрослый ребёнок, с доброй душой и открытым сердцем, которого не смогли изменить никакие жизненные невзгоды. – Почему люди так уверены, что именно первого января они резко поменяются и заживут по-другому? Что им мешало начать жизнь с чистого листа пятнадцатого ноября? Или, например, в июне?

Подцепляю ложку «Оливье» и с наслаждением отправляю к себе в рот.

– Но, согласись, «Новый год – новая жизнь» звучит довольно эффектно?
– улыбается Ковальчук. Наклоняется ко мне ближе, едва касаясь кончиком носа моего. Не могу сдержать улыбки от этой мимолетной ласки.

– Эффектно. Но весь эффект сходит на нет примерно к концу новогодних праздников.

– Какие мы строгие в своих суждениях, - смеётся Рома и щёлкает меня по носу.
– А если у человека действительно есть заветное желание, мечта, которая идёт от самого сердца? И именно в новогоднюю ночь он находит в себе силы заглянуть к себе в душу и признаться, чего он хочет на самом деле? Может, это станет для него одним из первых шагов навстречу переменам?

– Мне кажется ты излишне идеализируешь людей. Вряд ли кто-то будет так философствовать над миской «Оливье», - скептически заметила я, поглядывая в свою тарелку с салатом.

За окном вновь раздались взрывы салюта, яркие краски которого долетели до нашего окна, на мгновение озарив номер. Я слегка пригубила то самое коллекционное вино, которое привезла с другого конца страны, и положила голову на плечо Роме.

– А ты ничего не хочешь поменять в своей жизни?
– спросил товарищ писатель, приобнимая меня и согревая своим теплом лучше камина.

Я знала, что этот вопрос обязательно всплывёт в нашей дискуссии. Но, как оказалось, всё равно не была к нему готова.

– Зачем? Меня вполне всё устраивает, - я приподняла голову и с вызовом посмотрела ему в глаза, как будто он сказал сейчас какую-то несусветную чушь.

Конечно, это была ложь. Потому что в глубине души я очень хотела освободиться от всех сомнений по поводу правильности своего выбора, отпустить прошлое и избавиться от образа Кости, который теперь преследовал меня во снах. Но сказать о таком Роме в новогоднюю ночь было в высшей степени глупо. И жестоко…

Ковальчук приподнял мой подбородок, не давая отвести взгляд после столь самоуверенных слов. Почему-то мне показалось, что он ни на грамм мне не поверил. Но решил подыграть, скрыв свои истинные мысли за кроткой улыбкой.

– А что бы ты хотел изменить в своей жизни?
– перевела я стрелки.

– Локацию, - усмехнулся товарищ писатель.

Я удивлённо вскинула брови, и после небольшой паузы Ромка продолжил:

– Мне очень интересно узнать, какая ты будешь в июне или, например, пятнадцатого ноября. И я надеюсь, что у меня будет такая возможность, когда я перееду к тебе в Питер. А в остальном моя жизнь меня теперь полностью устраивает.

Ромка поднимается с ковра, на котором мы восседали вдвоём у камина, и протягивает мне руку:

– Пойдём потанцуем?

Вкладываю свой ладонь в его и аккуратно встаю. Мне кажется, я за несколько лет столько не танцевала, сколько за эти дни с Ромкой. Мой неисправимый романтик…

В стенах номера зазвучали красивые фортепианные аккорды. Прикрываю глаза, растворяясь в этой чудесной мелодии. И даже не сразу замечаю, как Рома подходит ко мне и с каким-то особым трепетом кладёт свою ладонь на мою поясницу, привлекая к себе. А второй рукой нежно переплетает наши пальцы.

– Так, плейлист сегодня на тебе, - улыбнулась я, склоняя голову Ромке на грудь. – Не знаю, что это за песня, но мне, определённо, нравится. Это же какое-то стихотворение Шекспира, да?

– Ага, - отзывается Ковальчук, прижимая меня к себе, - Ну а если точнее только первая строчка[1], а всё остальное это уже текст автора песни.

– Никогда бы не подумала. Очень красиво! – искренне восхитилась я, причём не только музыкальной композиции, но и Ромкиным знаниям.

– Знаешь, Лер, а ты ведь тоже делаешь мои вечера незабываемыми, - чуть слышно прошептал мне на ухо товарищ писатель, запуская по моей коже тысячи мурашек. – С самой нашей первой встречи…

Надеюсь, Ромка не собирается «примерять» на меня каждую из строчек песни? Потому что текст был хоть и красивый, но очень грустный. А мне совершенно не хотелось сейчас портить нашу праздничную атмосферу.

– Да уж… со мной точно скучать не приходится…

– Надеюсь, и ты со мной… не заскучаешь, - говорит Рома. И я вижу, как в этот миг на его лицо набегает тень.

– Исключено! – беззаботно смеюсь я, стараясь подбодрить своего загрустившего кавалера. – Ром, мне очень хорошо с тобой, правда. Но знаешь, что я сейчас поняла? Единственное по чему я скучаю, то это по своим девчонкам, по Петербургу, по своему любимому кафе «Переделка» с его чудесными пончиками…

– Погоди, погоди. Пончики? – изумлённо воскликнул Ковальчук. – Лера и пончики?? Я не ослышался?

– Ну да… а что?

– Я ещё от твоего «Оливье» не отошёл!

– Раз в год можно.

– А пончики?

– А пончики по четвергам после работы, - показываю ему язык, ничуть не смущаясь - Должны же быть в этой жизни маленькие радости!

Ромка громко смеётся, откинув голову назад. А я просто любуюсь им и ничего не могу с собой поделать – залипаю на его широких, чувственных губах, волевом подбородке, мощной красивой шее… Но самое главное – это взгляд его лучистых глаз, в котором я сейчас растворялась. Взгляд, который искрился настоящим счастьем.

– Мама у меня тоже пончики любила, - вдруг говорит Ромка. – Что-то я в последнее время стал всё чаще вспоминать их с папой …

– Да ты говорил, что вы приезжали сюда отдыхать, когда ты был маленький.

– Не только поэтому, - останавливается Рома и нежно берёт меня за руки. – Знаешь, а ведь они примерно здесь и познакомились, на горнолыжке. Папа рассказывал, что это была любовь с первого взгляда. Или точнее с первого падения – она тогда на него на лыжах въехала на полной скорости. Они улетели в сугроб и там как раз и состоялось знакомство. Он как только её увидел, сразу понял – она та самая. И она обязательно станет его женой.