Мой домовой — сводник

— Может, откроем комнату? — спросил Вадим, тупо глядя в утреннюю чашку кофе.

— Кот убедится, что мы не прячем от него бабку и успокоится.

— У нас ключа нет, — ответила я ему в унисон.

— Давай вскроем. Ваш там библиотечный умелец может ведь вынуть замок и вставить потом обратно?

Неужели это вопрос?

— Тарас Семеныч?

Я даже глаза закатила, представив себя объясняющейся с нашим "букинистом". Типа, Тарас Семеныч, мужика-то я себе нашла, но вот, понимаете, какая проблема… Использовать его по назначению мне не дает кот…

— Ирка, но это единственный выход! Этот кот нам ни трахаться, ни спать не дает! И не даст. Я по его глазам вижу!

Я обернулась: Чихуня сидел на пороге кухни, но не заходил к нам. Сидел ровно, не двигаясь, точно изваяние. Я пошла против всякого здравого смысла и ответственности за здоровье животного, выкинула оставшуюся половину сухого корма и насыпала полную миску кошачьего лакомства, но Чихуня и его не стал есть.

— Может, ему рыбы купить? — спросила я на полном серьезе.

— Осетрины второй свежести, — хмыкнул Вадим, и мне сделалось его бесконечно жалко.

Осунувшийся, а ему целый день шутить с бабками. Началась запарка — все пенсионерки микрорайона перед летом спешат сделать себе химическую завивку, чтобы очаровать на приусадебном участке всех быков.

Я выглядела не лучше, но у меня хотя бы есть косметика! А у него только твердая мужская воля.

— Слышишь? — Вадим решил применить ее к коту. — Если не будешь есть, что дают, не будешь есть вообще.

Его Величество тут же показали нам зад и ушли в комнату. Диван Вадим собрал. Зачем-то… Впрочем, в собранном виде он нравился мне куда больше — удобный, мягкий… И я бы с удовольствием сейчас поспала на нем без всякого одеяла. И главное — одна! Но, увы, рабочий день никто не отменял.

И вот, шествуя одна по улице, я набрала Тоне. На вопрос, что делать, кошатница рассмеялась:

— Экономить на резинках. Ирка, ну это же кот! Все коты такие… Вернее, другие еще хуже. А с бабкиной комнатой… Ну потерпите пару недель, он смирится с потерей. И, может, тогда обратит внимание на вас.

Две недели… Да мы копыта отбросим за эти две недели!

Две ночи Чихуня еще скребся в комнату бабки, но потом, подкупленный говядиной, которую вытащил у меня прямо из тарелки, сдался. И одну ночь мы спали. И нам даже не хотелось ничего другого. И не только из-за того, что Чихуня снова дрых на моей подушке. А вот нынешней ночью мы минут пять пытались понять, что за шум такой — думали, это на улице или на лестнице, но, включив свет, увидели Чихуню, который упражнялся в коридоре в прыжках в высоту. Он стащил с кухонного стола скомканный Вадимом фантик от шоколадки и теперь гонял его от входной двери к кухне, а на мои подарки даже не взглянул!

— Я тебя в переноску засуну! — рычал Вадим.

Однако кот, лишь на секунду взглянув на зажженную лампу, продолжил полуночное баловство.

— Он делает это нам назло! Я знаю, — обернулся ко мне Вадим, а потом ринулся к коту, схватил его, как меховой мешок с костями, и сунул в переноску.

Молния взвизгнула, вместе с ней взвизгнул кот, но Вадим равнодушно отнес сумку в ванную комнату и вдобавок закрыл к нам дверь.

— Всему есть предел, — бросил он в мое постное лицо, прежде чем выключить свет.

Потом лег на диван, повернулся ко мне спиной и укрылся с головой.

— Ты кота выпустила? — спросил он утром, но я отрицательно мотнула головой.

— Сам засунул, сам и вынимай…

— Воспитывай его сама, если знаешь как! — бросил Вадим зло и пошел в ванную.

Вернулся он один. Наверное, гордый кот отказался покидать одиночную камеру. Когда я зашла утром умыться, он не подал голоса тоже. Я поставила перед Вадимом тарелку с гречневым проделом, в котором еще не растаял желтый кусочек масла, и наполнила кошачью миску одними консервами. Наковыряла из банки побольше желе и украсила им завтрак Чихуни, как украшают взбитыми сливками торт. Кот явно слышал, как я стучала ложкой по его миске, но молчал, как партизан.

— Черт, дурацкий дезик!

Вадим скинул футболку, которую надел только утром, и сунулся в шкаф за новой, но не нашел ни одной на полке и успел порычать — на меня — до того, как увидел, что я повесила их по две на плечики.

— У тебя же нет ни одной рубашки. Принес бы хоть одну из дома.

— Куда мне ходить в рубашках? — все еще злился Вадим.

— Да хоть пива выпить сходим вместе.

— А пиву пофиг, в рубашке я или без.

— А мне не пофиг!

Мне уже надо было уходить, и я быстро нацелила куртку, но Вадим вышел ко мне в прихожую все еще полуголым и прижал к груди, ткнувшись носом в макушку.

— Ирка, не злись. Мне тоже хреново. И самое поганое не то, что умираю спать, а то что я вообще не знаю, как вести себя с этим котом. Ну это ведь ненормально, что он делает с нами!

Я соглашалась. И с тем, что нам хреново, и с тем, что кот злыдень, и с тем, что я понятия не имею, как нам быть. И еще я соглашалась на вечер с пивом. Вдвоем. Без всяких друзей.

— Обмыть новоселье?

Рядом, всего в паре трамвайных остановок или получасе неспешной ходьбы, имелся пивной ресторанчик. Мы условились встретиться там после работы. Ровно в девять. И я тихо прикрыла за собой дверь, оставив двух своих мужчин наедине, пожелав про себя им обоим удачи.

— Слушай, коза! — это мне звонила по телефону сестра. — Вы нагло зажали новоселье! В субботу, то бишь завтра, мы к вам всей толпой нагрянем, если не пригласишь на воскресенье!

Я переложила телефон в другую руку.

— Ариш, у меня нет сил готовить. И мы еще не распаковались…

— А что вы там паковали? Хватит жилиться! Суши тебе жалко для сестры? Я могу сама купить. Я первую зарплату получила. Ну?

— Ариш, к нам нельзя… У нас, — я выдохнула. — Короче, маме только ни слова…

— Ты беременна?!

— Да типун тебе на язык! — я чуть телефон не выронила и снова взяла его в правую руку. — Мы кота взяли. Ну того, бабкиного…

— Дура, что ли?

Ариша в своем репертуаре…

— Пока на передержку. Он очень скучает по своей бабке. Рвется в ее комнату… И вообще нас игнорит и… Ну, в общем, понимаешь, ему любые гости сейчас противопоказаны.

— Ладно, — протянула сестра. — Так уж и быть… Первый раз прощается… Но ты все-таки коза… У тебя даже мысли не возникло позвонить сестре, поинтересоваться, как у нее там дела?

Мне действительно сделалось стыдно. Но я не стала объяснять, что мне не хотелось быть назойливой.

— Ну и как у тебя дела?

Захочет что-то рассказать, сама позвонит. Так ведь и вышло! Позвонила первой!

— Все отлично! — По звуку Арина чмокнула телефон. Это теперь так передают воздушные поцелуи? — У нас уже даже секасик был.

Я встала, как вкопанная. Да, мои ноги просто отказались двигаться. Я была на Невском проспекте, шла от учеников к метро. Какой-то мужик налетел на меня, чуть не сбив, обматерил и пошел дальше. А я не смогла сделать даже лилипутского шажка.