Мой дорогой

Их внимание привлек неожиданный шорох травы и странный булькающий звук. Билли не было видно.

– Что вы наделали, старая злобная карга! – яростно закричала Эсмеральда. – Пока вы здесь со мной препираетесь, ваш сын умирает!

Подхватив юбку, она стремглав бросилась к лежащему в траве Билли и опустилась рядом с ним на колени. Он лежал на спине, одной рукой прижимая повязку на груди, а другой держась за бок. Его прекрасное лицо было искажено агонией.

– Дыши, Билли! О, пожалуйста! Ты должен постараться, умоляю тебя! – кричала обезумевшая от горя Эсмеральда.

Он открыл глаза и со свистом втянул в себя воздух. И только тогда она поняла, что он вовсе не умирал… Он смеялся! Смеялся так сильно, что слезы катились из глаз.

Эсмеральда резко отдернула руки, смущенная и рассерженная на него за то, что он так напугал ее.

Глаза Билли ослепительно сверкнули в темноте. Он наконец успокоился.

– Теперь я точно знаю, – сказал он, нежно коснувшись рукой щеки Эсмеральды, – что вы именно та девушка, которую я всегда мечтал привести домой и познакомить с моей мамой!

17

Жарким субботним полднем обитатели Каламити были потрясены невиданным зрелищем. В их жалкий пыльный городок торжественно въехала роскошная карета.

Прятавшийся в прохладном сумраке конюшни Донли Эзелл стоял в дверях и взглядом знатока провожал глазами шестерку великолепных, серых в яблоках, лошадей. Старая матушка Шивели не могла отвести затуманившегося взора от кучера, важно восседавшего на козлах в алой ливрее и напудренном парике. По ее сморщенному лицу бродила задумчивая улыбка.

– Как он похож на того красавчика, который ухаживал за мной, когда мне было шестнадцать лет! – воскликнула она, обращаясь к своей старой подруге Мод.

– Смотри, мама! – с восторгом закричала какая-то малышка, так сильно дернув мать за руку, что та чуть не выронила решето с яйцами. – Это же король Нью-Мехико! – Девчушка указала на гербовый щит Уиндхемов, тщательно выписанный золотом на черной лакированной дверце.

Сидевшая в карете Анна раздраженно опустила занавеску. Она чувствовала себя совершенно ужасно от непривычной жары и всепроникающей пыли.

– Надеюсь, ты доволен, Реджинальд! Вряд ли мы привлекли бы больше внимания, если бы прибыли в тыкве, запряженной шестеркой белых мышей!

Ее брат сидел напротив, откинувшись на подушки, и тоже изнывал от зноя. Его белоснежная рубашка потеряла первоначальную свежесть. Анна взглянула на него с сочувствием, но решила промолчать, так как брат стал очень раздражительным с тех пор, как они покинули любимую Англию.

Тяжело дыша, он то и дело промокал пот, струившийся по раскрасневшемуся лицу и блестящей лысине.

– Просто возмутительно, что в этой глуши не подают чай в пять часов. Мне и так пришлось пожертвовать чуть ли не всеми удобствами.

Анна лениво обмахивалась веером.

– Вот из-за твоей привычки к роскоши мы и потратили массу драгоценного времени на погрузку этой проклятой кареты сначала на пароход, а потом на поезд. Лучше бы мы употребили его на розыски Эсмеральды!

Стряхнув с себя оцепенение, Реджинальд гневно стукнул тяжелой тростью по полу кареты.

– Я уже говорил тебе, что не намерен везти свою единственную внучку в Англию в какой-то повозке, запряженной дохлыми мулами!

Их взгляды встретились, затем оба отвели глаза в сторону, скрывая друг от друга тревогу. Что, если они уже опоздали? Что, если Эсмеральда уже встретилась с человеком, о котором сообщала в своем письме? С человеком, который, возможно, был убийцей ее брата. Анна содрогалась при мысли о том, что мог сделать этот жестокий негодяй с ее невинной племянницей.

Не в состоянии и дальше терпеть бездействие, она выхватила трость из руки брата и постучала в потолок кареты. Пока тяжелый экипаж со скрипом останавливался, она поспешно собирала ридикюль, зонтик и веер. Затем нетерпеливо распахнула дверцу.

– Черт возьми, куда ты собираешься идти? – требовательно спросил герцог, цепляясь за ее рукав, как испуганный ребенок.

Анна мягко похлопала его по руке.

– Успокойся, Реджи. Просто я решила больше не терять времени понапрасну. Пока ты устроишь для нас комнаты, я расспрошу здешнего констебля. Может, он что-нибудь знает о нашей девочке.

– Анна! – окликнул он сестру, когда соскочивший с козел кучер помогал ей выйти из кареты. – Ты ее найдешь, правда?

Анна молча послала ему воздушный поцелуй, предпочитая не давать обещания, которое могла не сдержать.

Уже минут десять Анна нервно топталась у запертой конторы шерифа, когда к ней робко подошел старик, заросший седыми космами.

– Бесполезно здесь ждать, – сказал он. – Шерифа нет.

Анна была шокирована фамильярным обращением незнакомца, от которого исходил терпкий запах пота и лошадей. Она быстро достала из ридикюля надушенный носовой платок и поспешно прижала его к лицу.

– Может, вы скажете мне, где я могу его найти?

– Вот там, в салуне. – Старик махнул рукой через дорогу.

Он так бесцеремонно разглядывал ее с ног до головы, что ей пришлось удостовериться, застегнуты ли крохотные перламутровые пуговки на ее жакетке из тонкой шерсти. Она уже хотела направиться в указанном направлении, но старик загородил ей дорогу.

– Этот красивый экипаж, из которого вы вылезли, принадлежит вам, мэм?

– Нет, эта карета принадлежит герцогу Уиндхему, – сухо ответила она.

– Видать, этот мистер Уиндхем здорово богатый!

От Анны повеяло аристократическим холодком.

– Уиндхем – это его титул, а не имя. И обращаться к моему брату следует «лорд Уиндхем» или «ваше сиятельство».

– Стало быть, его сиятельство не ваш муж?

– Очевидно, раз я его сестра. Я не замужем.

Суровое лицо старика осветила радостная улыбка. Анна подняла брови, собираясь поинтересоваться, что привело его в состояние такого восторга, но он уже повернулся и торопливо засеменил по улице, загребая пыль потрескавшимися от старости сапогами.

– Элмер! Эй, Элмер! Ты не поверишь, но у нас появилась еще одна!