Мой ласковый и нежный мент

– Люда. – Денис осторожно отвел прядку волос с ее лба. – Я влюбился в тебя моментально, вероятно, еще в кабинете у Кубышкина. И поверь, я нисколько не преувеличиваю. Но после каждой нашей встречи я чувствовал себя боксерской грушей, которую основательно поколотили. И в прямом, и в переносном смысле. Я непозволительно много думал о тебе, даже тогда, когда по долгу службы обязан был думать о другом. Я многое пережил и многое повидал. И всегда считал, что не стоит отвлекаться на женщин, которые знают себе цену, к которым трудно подступиться. Гораздо больше доступных и нетребовательных баб, с которыми легко утешиться и так же легко о них забыть… Все это время я пытался оправдать свою нерешительность тем, что чрезмерно занят, работа занимает у меня все время, кроме сна. Я, конечно, понимал, что веду себя как последняя скотина, но не хотел себе признаться, что на самом деле боюсь услышать твой отказ. Потом ты уехала, не позвонила, не попрощалась… И тогда мне стало ясно, что я тебе не нужен, да еще с такой обузой – Костей, отцом… Ты – молодая, красивая. Тебе надо делать карьеру, получать ученые степени, общаться с интересными людьми, а тут – жалкий, никчемный милиционер, который ничего не может тебе дать взамен, кроме своей любви.

– Денис. – Людмила обняла его за плечи, прижала к себе. – Никогда, слышишь, никогда не смей унижать себя даже перед самим собой. Я ничего не слышала про жалкого и никчемного милиционера, потому что дороже тебя у меня никого нет. – Она быстро поцеловала его в губы и вдруг, рассмеявшись, откинулась головой на подушки. – Признайся только, что обложили вы меня с Антониной весьма профессионально. Даже Славка и тот на твою сторону встал. Он ведь со мной недели две по телефону не разговаривал, когда я в Красноярск уехала, с тобой не повидавшись. Это ты его тут потихоньку подначивал или все-таки Антонина?

– Он у тебя и сам парень с головой. Учти, в институт пошел не по нашему со Стасом наущению, а по собственному желанию. Я его даже пытался напугать всякими сложностями и не слишком приятными подробностями, но он крепко уперся, ничем его не смог пронять. А потом думаю: была не была, оправдаюсь как-нибудь перед Людмилой свет Алексеевной. – Он с интересом посмотрел на нее. – Ты знала, что он мне после каждого экзамена звонил, в курс, так сказать, вводил? И попутно кое-какие подробности сообщал из твоей личной жизни…

– Ну вы и даете! – Людмила села и покачала головой. – Славка тоже, выходит, в вашей команде? Ну, мошенник! А я-то думаю, с чего это он после каждого экзамена на главпочтамт бегает. А он, оказывается, отчитывался о проделанной работе. Ох и покажу я ему при случае, как родную сестру закладывать.

– Не сердись! – Денис опять привлек ее к себе, и она улеглась головой на его плечо. – Брат у тебя – мировой парень и, между прочим, тебя оправдывал и защищал, когда я попытался на его сестру навечно обидеться.

– А что, было и такое?

– Конечно. Никогда мне так обидно не было, как в тот день, когда ты уехала и не попрощалась. Думаю, так тебе и надо, товарищ Барсуков! Потому что нужен ты на этом свете только для того, чтобы дерьмо разгребать да сволочь всякую ловить! И плевать, что у тебя и сердце есть, и душа, и мозги какие-никакие… Рассердился я тогда на свою проклятую жизнь и уехал к Банзаю…

– Про Банзая Антонина мне уже доложила. – Людмила усмехнулась. – Откуда ж тебе было знать, что более всего на свете я боялась показаться тебе навязчивой и беспринципной. Но что тебе стоило позвонить мне вечером в день нашего возвращения из тайги? Что тебе помешало?

– Если я скажу, что занят был по делу Надымова, – неправда, это я для себя отговорку придумал на всякий случай, а на самом деле свое дурацкое самомнение не сумел перебороть и, получается, сам себя и наказал… Но давай не будем об этом. – Он поцеловал ее в губы и прошептал: – Я умираю от голода, может, прервемся на время?

– Нет, насколько я знаю, подержать тебя некоторое время голодным – единственно верный способ заставить признаться во всем!

– Хорошо, сдаюсь! Но в чем еще я должен признаться?

– В первую очередь в том, кому в голову пришло использовать вместо живца Надьку Портновскую. И я ведь заглотила наживку, поверила в ту ахинею, что Антонина несла по телефону.

– Вполне с этим согласен. Причем заметь: Надежда даже не подозревает о той роли, которую она сыграла в нашей жизни, благодаря твоей же Антонине. Честно сказать, я был поражен ее организаторскими способностями. Только-только успела родить, у самой забот полон рот, а она уже бросилась решать наши с тобой проблемы. Целую операцию разработала и даже убедила меня и Стаса, что только самая дикая ревность заставит тебя примчаться в Вознесенское, чтобы удостовериться во всем собственными глазами. А остальное уже было делом техники.

– Какой еще к черту техники?

– Самой обыкновенной. Стас позвонил в Красноярск своему приятелю. Он работает в УВД на транспорте, и через час после того, как ты купила билет на поезд, мы уже знали, когда ты выезжаешь, даже вагон и место нам этот товарищ сообщил.

– Проходимцы! – прошептала она потрясенно.

А Денис улыбнулся и пожал плечами.

– Просто ты забыла, в какой системе работает твой будущий муж и его лучший приятель. – Он хитро прищурился. – Не буду останавливаться на подробностях, но к тому моменту, когда ты подошла к своей калитке, я уже знал про тебя все: и что со Светланой встретилась, и что до дома добиралась кружным путем, мимо здания РОВД…

– Нет, кажется, я все-таки ошиблась, – пробурчала Людмила, изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид, – ты действительно гнусный проходимец, Барсуков, в компании с еще более гнусным проходимцем Стасом Дроботом. Ну, ничего, дай время, я разберусь и с тобой, и с Антониной, и со Стасом!

Денис рассмеялся:

– Что касается нас с Антониной, тут – без проблем, а вот со Стасом будь осторожнее. Вернее, теперь уже с начальником Вознесенского РОВД. А это тебе не комар чихнул, дорогая!

– Стас – начальник милиции? – Людмила всплеснула руками. – А тебя что же, сняли? Неужели за Надымова?

– Надымов маловато тюремной баланды похлебал, чтобы меня из-за него снимать. И хлебать ему ее не перехлебать вместе со своими подельниками до самого суда, пока следствие не закончится, а там как суд посмотрит, но я думаю, лет на десять Игорь Ярославович точно загремит в колонию строгого режима. И потом, разве ты не видишь, что я переезжаю? Костя и дед уже в Красноярске. А перед отъездом в город съездили в зоопарк. С приятелем Смелого, что Костю заставил заговорить, на память сфотографировались. Вырос, говорят, твой медведь, но Костю узнал… А вчера дед звонил, ждет не дождется Константин, когда мы с тобой приедем. Он ведь в первый класс пошел.

– Я помню про это, – вздохнула Людмила и переспросила: – Выходит, тебя перевели в Красноярск? Ты рад этому?

– Есть такое дело! – усмехнулся Денис. – Перевели, и даже с повышением. На полковничью должность. Что тоже не комар чихнул! Работы, конечно, прибавится, и чует мое сердце, тебе это не слишком понравится.

– Я уже научилась тебя ждать, Барсуков. – Людмила обняла Дениса за плечи, заглянула в его глаза и не удержалась, съязвила: – Мой ласковый и нежный мент! Черт бы тебя побрал! Если ты еще раз попытаешься улизнуть от меня, я тебя пристрелю на месте. А как я стреляю, ты знаешь!