Мой начальник – Демон

— А Амин… он…

— Можешь не думать о нем, он тебя больше не обидит, — напряженно ответил, наливая в мою чашку молока.

— Что теперь будет? — тихо спросила, помешивая ложечкой сахар в чашке. — Тебя из-за него… накажут?

— Хм, волнуешься? — снова вернулась на его лицо улыбка, причем отчего-то еще более довольная, чем до этого. — Я был в своем праве. И довольно об этом. Ешь… у меня еще пирожки с мясом есть.

Поднялся, спокойно прошел к духовке, не замечая моего удивленного вида, чтобы вынуть противень с румяными, аппетитными пирожками.

— Только не говори, что ты и их испек! — выпалила я, не владея своими эмоциями.

— Ладно… не скажу.

А я сижу, глядя на него круглыми глазами, и вдруг вспыхнула, стоило представить, эти сильные пальцы, что сейчас перекладывали при помощи щипцов на тарелку кулинарный шедевр, все в муке, мнущими тесто… закусила губу нижнюю, чтоб сдержать томный стон и брякнула:

— Шеф, а вы… женаты?!

Весело рассмеявшись в ответ, мужчина водрузил на середину стола блюдо с пирожками, сел напротив и со смешинками в глазах, ответил:

— Представь себе, да. Причем на одной очень пугливой, вредной, чрезвычайно недоверчивой ведьмочке, но невероятно притягательной, нежной, красивой, — голос демоннида вдруг слегка охрип, а взгляд потемнел еще больше, — чистой, светлой, очень надеюсь, что страстной.

— Ого, — смущенно произнесла, спрятавшись за чашкой, из которой отпила немного горячего чая, — и где же вы нашли… такое чудо?

— Не важно, где, — Адарион перестал улыбаться, посмотрел мне в глаза пронзительно и тихо добавил, — главное, что уже не отпущу. А теперь… ешь, голодные ведьмочки часто становятся злыми, а это не в моих интересах.

И все, замолчал, откинулся на спинку стула и тоже начал молча есть, запивая чаем. Я же не решилась спорить с его собственническими замашками, поняв вдруг одну простую вещь — мне было до чертиков приятно, что он не желает меня терять. Прикрыв глаза ресницами, задумчиво поглощая блинчики и пирожки, думала о том, что сказала мне Азалия. Что бы я чувствовала, потеряв этого мужчину? Не думаю, что была бы счастлива из такой потери.

— Адарион, — посмотрела на сытого, спокойного шефа, который сидел за столом, сложив руки на груди, изучая меня все тем же темным взглядом, — а если бы я все же попросила меня отпустить, ты бы…

Шеф напрягся, подтянул ноги и вдруг поднялся. Я тоже насторожилась, не знаю почему.

— Ты наелась? — кажется такой простой вопрос, но вот тон… что-то мне от него чуток поплохело.

— Да… но…

— Не надо никаких «но», родная, — мужчина плавно, почти единым слитным движением вдруг перетек мне за спину и обхватил меня за талию руками, прижавшись ко мне своей грудью. — Как считаешь, я заслужил награду?

— Ч-что? — выдохнула, и снова затаила дыхание, когда поняла, что его руки уже расположились намного выше талии.

— Я так трудился, все утро на кухне у жаркой плиты проторчал, для тебя и блинчики испек, и пирожки вот… подогрел, с этим самоваром тоже пришлось повозиться, очистить его, отдраить, привести в нормальный вид, жаль времени не было расписать его красками…

Что он несет?!

— К-какими красками? — мой голос дрогнул от недоумения.

— Масляными… или лучше по железу? Хотя ладно, так он тоже ничего, — и все это буркнул мне прямо в шею, дыхнул жарким дыханием, касаясь губами в самом чувствительном местечке за ушком, а у меня вдруг ноги подкосились и мурашко-взрывательное состояние в позвоночнике случилось.

— Ох, — вздохнула я невольно, когда его рука вдруг проникла под халат и осторожно прикоснулось к груди, накрыла ее и сжала, не больно, но чувственно.

— Я, конечно, не настаиваю, но все же… ты — ведьмочка совестливая, справедливая, честная, умница… красссавица, и такая… сладкая, поцелуй был бы достойной наградой мужу за старание, согласна? — прохрипел уже с другой стороны возле ушка, опалив шею касаниями губ.

Меня внезапно развернули, подняли за талию повыше, и снова низким, порыкивающим голосом соблазнителя прошептали прямо в мои губы:

— Только поцелуй… помнишь, ты обещала мне его.

Я сглотнула, переведя затуманенный взгляд на мужские губы, которые немного подрагивали от сдерживаемой улыбки, и подняла глаза, чтобы тут же закрыть их, испытав почти потрясение от сильного голода в его взоре.

— Х-хорошо…

Не открывая глаз, прижалась губами к его, благо они были совсем близко, и вздрогнула, когда мужчина фыркнул, перехватил меня, удерживая на весу одной рукой за талию, а второй зарылся в волосы на затылке, и хрипло прошептал:

— Кто ж так целует? Придется научить…

Ой, корень мандрагоры!

Игнорируя мой испуганный взгляд, которым я пыталась скрыть вспыхнувшее в груди любопытство, Адарион осторожно прикоснулся сначала к одному уголку губ, затем у другому, чтобы тут же обвести их языком, обхватить своими губами мою нижнюю, дрожащую губку, обласкивая нежными прикосновениями влажным языком и…все, меня вдруг накрыло странным, внезапным пониманием — я пропала. Голова пошла кругом, стон вырвался из груди, пробуждая волну удовольствия, и даже довольное урчание со стороны шефа меня уже не могло остановить. Я словно прикоснулась к источнику жизни, к которому тянуло с такой силой, что сметало все преграды на пути. Мое!! О, сколько удовлетворения было в этом слове… это мой мужчина! Мой!!!

Осознание того, что вот он — тот мужчина, который воспринимается твоим «я», как «свой», конечно, штука хорошая, особенно когда он тебя обнимает так, что дыхание замирает вместе с сердечным ритмом, а от поцелуев его вообще звон в ушах и яркие мушки в глазах, но… помимо этого осознания, есть еще и вредная штука память…

Естественно, я даже не поняла, как мы оказались на постели, причем меня уже почти лишили единственного прикрытия — халатика, который благодаря завязкам задержался на талии, и, конечно же, жаркие губы демоннида почти свели с ума маленькую ведьмочку, которая готова была не только отвечать на требовательные, жесткие, а где-то и нежные, страстные поцелуи, но и обхватить нависший торс мужчины ножками, как вдруг противная, пронзительно-болезненная мысль вынырнула из подворотни подсознания.

«Первая „ночь страсти“ с демоннидом после ритуала сродни мощному привороту. Рабой не стану, но жить без него уже не смогу. Азалия запретила произносить слова любви. Это сильнейшая привязка. Демоннид не теряет себя после таких слов, а ведьма… почти становится ручной».

В тот момент, когда Адарион с тихим стоном немного отстранился, чтобы избавиться от своей одежды, я вдохнула поглубже, ибо воздуха явно не хватало, и потрясла головой. Дурман какой-то…

— Что? — мой новоявленный… муж?.. вдруг замер, успев скинуть футболку, и посмотрел на меня сверху. — Сирена, только не вздумай меня сейчас отталкивать.