Мой папа рок-звезда

Вылетевшие слова бьют по больному, царапают. Мне хочется спросить, что случилось с Антоном, в какой палате он находится, но язык словно онемел. Не получается вымолвить ни слова. Я просто лежу, смотрю на нее и понимаю — она ненавидит меня.

Брезгливый взгляд женщины за сорок поднимает во мне шквал ненависти. В какой-то момент я понимаю, что мы никогда не подружимся. Во-первых, невозможно подружиться с человеком, который тебя ненавидит. Во-вторых, у нас просто нет точек соприкосновения.

Ведь даже Антон ее сторонится.

— Я не понимаю вас. Что вы хотите от меня?

Женщина прикусывает пухлые губы, отводит взгляд в сторону и буквально на несколько секунд задумывается. Набираю больше воздуха в легкие, чтобы задать главный вопрос, как поток ее истерики моментально сносит все мои защитные барьеры. Обезоруживает. Уничтожает в прах.

— Его нет! Из-за тебя, дрянь, его больше нет! — Смотрю на нее недоумевающим взглядом и не сразу понимаю, о ком идет речь. Кто она вообще такая, что смеет приходить в мою палату и орать на меня? Немыслимо. Окидываю медицинскую кровать взглядом, где-то тут должна быть кнопка вызова персонала. Я хочу, чтобы эта женщина немедленно покинула мою палату и не ухудшала мое и так плохое самочувствие. — МОЕГО СЫНА БОЛЬШЕ НЕТ!

— Уходите, прошу вас, — отворачиваюсь от нее и жду, когда за ней закроется дверь.

— Дрянь, ты слышишь меня? МОЕГО СЫНА БОЛЬШЕ НЕТ! — слова, пропитанные желчью и ядом, медленно доплывают до сознания, выжигают изнутри и приводят в ужас.

Распахиваю глаза, стискиваю простынь и оборачиваюсь. Перед глазами все расплывается, я проваливаюсь в пропасть.

…Темная мгла окутывает сознание. Дама в темном зовет за собой, и я иду. Подчиняюсь тихому зову, ласковому голосу и следую за дамой в темном в пустоту. Она манит, зазывает сладкими голосом и едва не клятвенно обещает встречу с любимым.

…Черная комната без единого просвета и тихий плачь маленькой девочки в углу. Это я. Голубое платьице с белоснежными рюшами, скошенный набок хвост и разбитые коленки. Это я. Красивый пышный бант с резинки оторвался, когда маленькая девочка, сломя голову, неслась в свою комнату, чтобы успеть спрятаться в шкафу. В самом защищенном месте в доме. Это я. Маленькая и никому не нужная я. Забитая. Пугливая я. И совершенно одинокая.

Я не хочу, чтобы меня кто-то нашел. Сегодня ушел дорогой для меня человек. Моя мама.

…Темная мгла становится плотнее. Она давит. Мне становится нестерпимо больно, я мечусь из угла в угол в поисках выхода, но все безрезультатно. Тьма поглощает, убивает изнутри. Лишает жизненных сил. Я чувствую себя бесхребетной, беспомощной. Никому не нужной. Одной.

Меня затягивает в вакуум: ничего не слышу, ничего не вижу. Мимо меня то и дело проносятся люди с обеспокоенным выражением на лице, только вот мне все равно. Я не верю, что его больше нет. Это не может быть правдой.

В конце концов судьба не может быть такой жестокой, чтобы забирать с собой самых дорогих людей.

Спустя две недели медицинский персонал машет на меня рукой и отправляет в спец. больницу, подлечить нервишки. Только там, оказавшись полностью изолированной от внешнего мира, я прихожу в себя. Мне требуется чуть больше недели, чтобы убедить доктора выписать меня. Осунувшееся лицо, худоба и «умерший» взгляд не шли мне на пользу и стали препятствием для принятия скоропостижного решения. И только ребенок, частичка Антона, заставила доктора сжалиться и отпустить меня.

Новость о том, что я больше никогда в жизни не увижу лукавую улыбку парня, не утону в омуте синих глаз, порой напоминающих глубины океана, лишила меня всех цветов радуги.

Я потеряла вкус к жизни.

Оглянувшись по сторонам, нахожу на прикроватной тумбочке телефон, который мне любезно принес братец. В списке контактов ищу номер человека, на помощь которого уже давно не рассчитываю. И тем менее решаю рискнуть. Ожидаемо. Отец не отвечает на мой звонок. То ли действительно не видит, то ли игнорирует. Я никогда об этом не узнаю. Снова открываю список контактов, нахожу номер, по которому звонила от силы раза два, не больше.

Монотонные гудки наводят на мысль, что и здесь меня ждет провал.

— Слушаю, — расплываюсь в улыбке, осознавая, что сегодня удача явно на моей стороне.

— Добрый день. Есть разговор, — произношу осипшим голосом и представляю картинки своего будущее без прошлого.

Будет сложно, даже очень сложно. Но я справляюсь. Обязательно справляюсь. Опускаю взгляд на все еще плоский живот, кладу руку и расплываюсь в счастливой улыбке. Ради него я справляюсь со всеми тяготами жизни, обещаю себе.

— Не ожидала тебя услышать. Что-то срочное? — хмыкаю на «заботу» мачехи.

Еще одна дурацкая привычка, появившаяся после печальных вестей. Если мне что-то не нравится, что-то идет не по-моему, я начинаю хмыкать, показывая собеседнику все свое недовольство.

— Сомневаюсь, что вам понравится тема, которую я планирую не только поднять, но и в ближайшее время воплотить в жизнь. У меня есть к вам заманчивое предложение, — замолкаю на несколько секунд, даю мачехе время, чтобы принять неизбежное. — Я знаю, что вы копите деньги, чтобы помочь сыну с покупкой автомобиля.

Кто бы мог подумать, что пьяный братец совершенно не умеет держать язык за зубами. Однажды он вернулся с очередной попойки, кажется, были проводы друга, и не сдержался. Именно это и стало моим козырем в войне за собственность.

— Ты на эти деньги можешь не рассчитывать, они тебе никогда не достанутся! Ты погляди, что она удумала? Ты ни копейки в дом не принесла, чтобы требовать что-то взамен.

Прикрываю глаза, прикусываю губы. Сложно держать себя в руках, но если еще и я сорвусь, то между нами точно не выйдет конструктивного разговора. Ну, или хотя бы чего-то более-менее на него похожего.

— Вы, конечно, правы. Деньги ваши, но их вполне хватит на первоначальный взнос, чтобы вы купили квартиру для себя. Дело в том, что квартира, в которой вы сейчас проживаете, по закону принадлежит мне. Я единственная, кому она принадлежит. Отец вам не говорил? — за долгое время из меня впервые вырывается смешок. — Я собираюсь ее продать, поэтому у вас есть месяц на поиски нового жилья. — делаю ударение на слове «моей» и улыбаюсь, ожидая негативного всплеска эмоций.

— Да как ты смеешься, шавка? Еще указывать мне будешь? Домой можешь не возвращаться!