Мой персональный миллионер
Шрифт:
Осенило меня внезапно. У Лидки не жизнь, а нервотрепка. Ночью она плохо спала, помню. Хотя с Сонькой все ночи такие, час поспишь, два проходишь мелкую на руках качая. Я гений, чертов гений.
Вернулся в квартиру. Сонька ревет, Лидка пытается печатать что-то, удерживая дочку на руках, но та упрямо сучит ножками, выгибается, маленькие пяточки попадают по клавиатуре, на экране _ краказябра.
– Лид, – говорю я, натягивая джинсы. Я скинул шорты, прыгаю на одной ноге, пытаясь засунуть вторую в штанину. Пусть потихоньку привыкает меня видеть таким. Чтобы не напрягалась, как оловянный солдатик при виде моего торса. – Весь день дома сидеть. Скука. Дай мне Соньку, я до парка пройдусь. На пару часов. Мелкая продышится и спать будет крепче.
Главное не думать сейчас о том, что это первая ступень соблазнения
– Ладно, – решилась она. – Погуляйте. Я только одену её потеплее, там морозец.
Я был таким душкой, что самому становилось тошно. Нянькал ребёнка, бежал с работы чуть не посвистывая и не припрыгивая. А сам слюни пускал. И почти подглядывал. А Лидка…она вдруг решила все вывернуть. Мне она уже мерещилась в тёмном, винного цвета платье, которое открывает её белую гладкую спину. Этот цвет оттеняет её глаза, они кажутся спелыми сочными вишнями, не теми, с фартука, а настоящими, которые уже готовы осыпаться с дерева, и лопаются в руках окрашивая кожу кровью. Я словно наяву видел. В мечтах уже бретельки с плеч спускал, разумеется сначала угостив Лиду вином. А она…
– Не пойду, – сказала она утром среды.
Мы только проснулись. Оба, разом, словно по команде. Лежали, смотрели в густую, утреннюю темень, которую не мог разогнать ночник. Сонька ещё спала. Я лежал на полу, на своём матрасе. Лидка на постели, с которой свешивался пушистый рыжий хвост. Я вздохнул.
– Почему?
Лида помолчала. Повернулась на другой бок. Сатана проснулся, спрыгнул на пол. Ушёл на кухню, лакал воду, в тишине дома каждый звук раздавался удивительно чётко. Затем пошёл к дверям. Мяукнул, сначала тихо, предупреждая. Надо вставать, выпускать, иначе весь подъезд на уши подымет. Я встал. Потом, как полагается проснулась Сонька. Я, повинуясь приказу начальства, отправился бриться, Лидка занялась ребёнком. На вопрос так и не ответила. Я тихо бесился. Причём не столько дед меня пугал, сколько крушение тщательно лелеемых планов.
На работе тоже не лучше. Мы с Кириллом освоились и уже позволили себе мечтать об очередном повышении. Год, который нам следовало мучиться тянулся неоправданно долго.
– У тебя на примете никого нет? – спросил Кирилл.
– В смысле?
Кирилл сидел играл карандашом. Я отвлекся, карандаш хрустнул в его руках и сломался на две идеальные половинки. Кирилл хмыкнул и бросил обе в мусорку. Попал обеими, в детстве я завидовал этому дару. Баскетболист в моём кузене умер. И жалко, что умер. Играл бы себе, не заставляя меня топать по карьерной лестнице.
– Я женился, как положено, – Кирилл продемонстрировал мне тонкое обручальное колечко. – Деду отчитался. Тот усмехнулся. С проверками не лез, ни разу ещё. А тут этот ужин…
Я посмотрел вопросительно, ожидая продолжения. Оно медлило, Кирилл мялся. Видимо не желал осознаваться мне в своих неудачах.
– Исчезла она. Была и сплыла. Вчера звонил. Да неделю звоню. Нету. А на ужин девицу привести нужно. Причём такую, чтобы дед не знал и на экскортницу не была похожа. А у меня все знакомые…похожи.
Есть у меня идеальная кандидатура. Только мной занята. Моя жена. И мне тоже ещё её уговорить нужно. Предложить что ли ещё один миллион? Если он у меня есть. Надо хоть проверить состояние счёта. Я слишком привык не нуждаться, поэтому проверять остаток не приходило в голову. Раньше деньги были всегда. В коридоре зацокали каблучки. Кто бы раньше сказал, что буду угадывать Дашкины шаги из десятков других, не поверил бы. А сейчас – безошибочно. И брат тоже. Сразу потянулся, на стуле сел ровно. Пододвинул клавиатуру, затарабанил, разбудив спящий за ненадобностью экран. Я потянулся к телефонной трубке, и даже успел сказать пару веских предложений в потрескивающую тишину, когда Дашка вошла. Улыбнулась, сверкнув белыми зубами.
– Работнички, – щелкнула языком она, нисколько не веря в наш показательный труд. – Воды пожалуйста. Ледяной, чтобы зубы ломило.
Зубы я и так переломал бы, только попроси. Впрочем, думал уже беззлобно. Перебесился, даже Дашкины заскоки не раздражают. Почти. Все
мои мысли, как не прискорбно, у жены под юбкой. Ни о чем другом полноценно не думается.– Дашку вон позови, – предложил я. – Она с радостью. Ещё и детей красивых нарожает. Мне по крайней мере обещала.
– Я все слышу, – крикнула из кабинета Даша.
Я, надеясь, что она видит, показал в камеру язык. Кирилл покачал укоризненно головой и пошёл добывать ледяной воды.
Терпение почти лопнуло. Если в первые дни я несся домой сломя голову, сейчас наоборот тянул время. Курил на парковке. Зима спешила вступить в свои права и было ощутимо холодно. Чем заняться я не знал, но и домой, пускать слюни на Лидины ноги не хотелось. Точнее наоборот, хотелось, нг не моглось. Сколько можно над собой издеваться, я же не железный, в конце концов.
Наш офис находился в центре. Я бросил машину и решил пройтись пешком. Замёрзну – вызову такси. Тем более, хорошо было на улице. Меня охватило предчувствие нового года, до которого было ещё порядком. Как в детстве, когда знаешь, что вот, скоро самый главный праздник года. В холле устанавливали гигантскую пахучую ёлку, жгли свечки, ели терпкие мандарины, маму ждали. На новый год она приезжала всегда, я ждал. А потом как то сровнялось все. И праздники, и будни. Красная дата означала лишь возможность выпить в компании да выспаться наутро. Если выходных было много, то можно было слетать отдохнуть с какой-либо из девушек, чьи имена выветривались из головы почти моментально. Но и путешествия уже не дарили особых эмоций – приелись. Я каждый год думал, что плюну на пляжи и моря, и вот точно махну на Алтай, и пешком по нашим горам. Но то забывалось, то время не находилось. Так и жил.
А теперь шагал, нарочито не торопясь по одной из центральных улиц. Витрины уже были украшены гирляндами, ещё немного, и по улицам станут ходить нетрезвые, но доброжелательные дедушки Морозы. В одно кафе, тоже украшенное я зашёл. Выпил. Прислушался к себе – не хочется. А если не хочется, значит не нужно. Не насиловать же себя в угоду скуке. Я снова вышел на холод. Надо возвращаться. Куда? Домой ехать, к Лидке и Соньке. Тортик может купить, чтобы не ругалась? Хотя с чего бы ей ругаться, она вообще старается со мной не контактировать. Лучше бы поорала.
Торт я все же купил, вспомнив, как понравился ей дедовский. Красивый, дорогой. Надеюсь вкусный. В одной из лучших кондитерских города. А потом зацепился взглядом за него. Платье на манекене за стеклянной витриной. На манекене была огромная шляпа с перьями, она не интересовала меня нисколько. А вот платье… Густого цвета хорошего красного вина. С открытой спиной. И бретелями, которые легко сбросить с плеча. Такое же, какое мне представлялось. Словно для Лиды шитое. Мне даже захотелось посмотреть, правда ли глаза у неё станут спелыми вишнями? Долго я раздумывать не стал. Толкнул стеклянную дверь и вошёл.
Глава 20. Лида.
Тем утром, когда Герман уехал на работу, я, повозившись с Сонькой и выпроводив прочь Сатану занялась делом, которое грозило стать мои хобби – разбором коробок. Я ещё лелеяла надежду переехать, но старшая быстро поняла, что я прячусь в соседней квартире и выносила мне мозг. Посторонние предметы следовало убрать из подъезда! Да ещё и нужно было то одно, то другое…и коробки медленно переезжали в квартиру к Герману.
Так вот, я разбирала очередную порцию своих вещей. Мне любезно выделили место в шкафу. Пару полок и даже штук шесть плечиков – шкаф не сказать, что был огромен. Коробку я вытащила наугад, на ней было написано одежда, а я уже забыла, что паковала в неё весной. Мне не помешали бы утепленные джинсы. Но я промахнулась. Аккуратно упакованные в индивидуальные пакеты от сырости, пересыпанные ароматическими шариками здесь хранились мои платья. Красное, любимое, было испорчено Сонькой безвозвратно, но раньше тряпки я выбирала тщательно и с удовольствием. Поэтому каждое платье было мне в той или иной степени дорого. Я извлекла все, вывесила на выделенные мне плечики. А затем, импульсивно открыла соседнюю дверцу. здесь в образцовом порядке вещи Германа. Костюмы, рубашки. Даже галстуки все аккуратно проглажены, не удивлюсь если и носки. Я провела рукой по ткани рубашки – гладкая, без единой складки, сто процентно натуральная. Затем открыла свою створку.