(моя) чужая семья

— Доброе утро. Ты готова? – спокойно спрашивает мужчина.

— Доброе. Да.

— Отлично. Едем.

Целую в щёку друга и выхожу на улицу, вслед за Кириллом. Он галантно открывает передо мной дверь. Надо же, какой воспитанный. Молча сажусь. Задумавшись о чём—то не сразу слышу, что говорит мне Юданов.

— Что? – переспрашиваю, переводя взгляд на него.

— Ты меня совсем не слушала?

— Нет, — отвечаю честно, не задумываясь. Только после мелькает мысль – может стоило соврать? Ожидаю увидеть злость, но её нет. Кирилл просто усмехается.

— Пристегнись, — кивает на ремень и после того, как слышит щелчок, поворачивает ключ.

Честно говоря, я очень удивлена. Возможно из—за того, что мужчина не стал орать, как сделал бы его брат, я немного расслабляюсь.

— Открой бардачок.

«Это был не приказ, а мягкая просьба» — мелькает у меня в голове. Отмечаю каждую его эмоцию, каждую интонацию в голосе. Пытаюсь понять какой он. Такой же как Андрей? Или я действительно слишком зациклилась?

Делаю, как он говорит.

— Там синяя папка. Возьми её. Это твоё.

Заинтриговал. Что это значит? Достаю какие—то бумаги, вчитываюсь, и теряю дар речи.

— Это шутка такая? – в шоке спрашиваю мужчину.

— Нет.

Юданов не многословен. Его короткое «нет» как ответ, меня совершенно не устраивает.

— Как это нет? Здесь дарственная на дом!

— Совершенно верно, — кивает.

— Что это за дом? Я ничего не понимаю!

— Дом, в котором ты сейчас живешь, принадлежит тебе, — поясняет мужчина, — Позже, ты можешь делать с ним всё, что захочешь. Можешь продать или остаться жить там. Договор с охранным агентством заключён на год, но я планирую его продлевать, так что за безопасность можешь не беспокоиться.

— И что вы хотите взамен? – прищуриваюсь. Сейчас наверняка последует какое—нибудь гадкое предложение.

— Ничего. Ты ничего мне не должна и ничем не обязана.

— Всё равно не понимаю, — у меня в голове куча мыслей. Одна хуже другой. И лучше бы этому гаду объясниться, пока я сама не додумала всё.

— Карин, тебе нужно где—то жить, — видимо понимает, что я на грани, — Теперь у тебя есть такое место. Вряд ли ты вернёшься к отцу. Но даже если так. За продажу дома можно выручить хорошие деньги. Их тебе хватит на безбедную жизнь, — хочу возразить, но не успеваю, — Разумеется, я понимаю, что ты не собираешься всегда сидеть без дела. С учёбой, работой мы так же решим вопрос. Постепенно. Я помогу тебе. Сделаю всё, что от меня зависит. На данный момент мне хочется, чтобы ты чувствовала себя увереннее. Ты не гостья, не должница. Скорее, это я твой должник. К сожалению, многие вещи исправить уже нельзя. Но помочь прийти к светлому будущему в моих силах. Для тебя и твоего малыша, — смотрит на мой живот. Мне кажется или я увидела промелькнувшую нежность во взгляде? Да нет, наверное показалось. На языке крутится один вопрос, который я не могу не задать.

— Этот ребёнок от твоего брата, — вижу, что мужчина улыбнулся уголками губ. Ну да, я немного успокоилась, после его пламенной речи, и снова вернулась на «ты».

— Но как я поняла, вы не очень хорошо ладили, мягко говоря. Зачем тогда?

Естественно, я не хочу чтобы ненависть с отца переносили на малыша. Но ожидала этого.

— Это в первую очередь твой ребёнок. Всё остальное – не важно. Позволь мне позаботиться о вас.

Просьба. Нотки мольбы. Сложно Кириллу действительно важно моё разрешение. Он давит на меня, но только не сейчас. В данный момент он просто хочет помочь. Кажется искренне. Или я совсем голову потеряла из—за гормонов.

— Спасибо большое, — тихо бормочу себе под нос. Не знаю, слышит ли это Кирилл. Лично я растрогана до глубины души. Когда ожидаешь худшего, а получаешь лучшее, волей неволей становится легче.

— Я ведь не идиот. И знаю, что ты мне не веришь. Отчасти я сам постарался в этом, отчасти Андрей, — при упоминании брата в голосе отчётливо различается злость, — Но это уже в прошлом. Хочу, чтобы ты понимала, я действительно пришёл с миром. Мне сложно, потому что…, — осекается и резко замолкает.

— Потому что? – подталкиваю, так как хочу услышать предложение до конца. Но что—то меняется.

— Неважно. Просто знай, что мои намеренья искренние, без каких—либо скрытых мотивов.

Разговор заходит в тупик. Почему Юданов так резко оборвал его? Непонятно.

Глава 12

Карина…

Когда мы приехали, создалось впечатление, что медицинский центр принадлежит Юданову. Буквально каждый сотрудник чуть ли не рассыпался перед ним. Мужчина в ответ лишь смотрел на всех так, будто ему плевать. Нас проводили на второй этаж, где уже ждала доктор.

— Доброе утро. Я Лидия Васильевна, буду вашим врачом, если конечно вы этого захотите, — обращается ко мне, — Карина Владимировна, вы что—нибудь ели? – отрицательно мотаю головой, — Отлично. Тогда прошу сюда, — подталкивает к одной из дверей. Я даже не замечаю, в какой момент Кирилл берёт меня за руку, — Мариночка возьми пожалуйста кровь из вены, — бросает медсестре, — Затем сходим посмотрим по УЗИ как у нас обстоят дела.

Голос женщины звучит добродушно, вот только меня охватывает мелкая дрожь. Никогда не боялась иголок, но сейчас….Что—то меняется. И когда медсестра собирается взять кровь, отворачиваюсь и зажмуриваюсь.

— Карин, тебе нехорошо? Ты боишься? – обеспокоенно интересуется Кирилл.

— Нет, просто…, —сама не знаю, как это объяснить, — Не хочу смотреть.

Слышу какой—то шорох, но глаза не открываю.

— Всё готово, — сообщает медсестра. Только после этого немного выдыхаю.

Первое, что я вижу, это Юданова, который сидит напротив. Но не просто, а словно защищая меня от лицезрения медсестры. Из горла вырывается нервный смешок.

— Что не так? – спрашивает, отмечая мою реакцию.

— Да нет, ничего. Ты словно не хочешь, чтобы я видела…, — не знаю, как правильно выразить свою мысль. Однако ответ мужчины вгоняет в ещё больший ступор.

— Тебе же было неприятно. Вдруг бы ты неожиданно открыла глаза и испугалась, — невозмутимо отвечает. Меня так и подмывает спросить: «И что с того? Подумаешь, испугалась бы», но слова застревают в горле. Вроде бы такой простой жест и одновременно такой милый.

— Идём? – отрывает меня от странных мыслей.

— Да.

Лидия Васильевна приглашает нас в кабинет.

— Прилягте на кушетку, — делаю то, что мне велят, — А папа может сесть на стульчик, — наверное, нужно поправить, ведь она явно говорит про Юданова, но ведь он не папа. Однако я решаю промолчать. Судя по всему в клинике тоже не в курсе нашей ситуации. Хотя о чём я говорю? Я и сама толком ничего не понимаю.

Оголяю живот, и на него тут же наносят прохладный гель. Кирилл так и держит меня за руку. Не вырываюсь, потому что мы на людях. Мало ли как он отреагирует на подобную дерзость.

— Так, посмотрим, — врач устремляет взгляд на монитор. Я тоже. Какое—то время она что—то диктует медсестре, и только после начинает разговаривать со мной. Точнее, с нами.