Моя свекровь — мымра!

— И плохо тянул?

— Он у меня никогда не тянет.

— Та-ак! — сделала вывод я и уверенно заявила:

— Тогда это трамблер!

— Трам — что? — изумился Арнольд.

— Не по твоей это части, мозги задаром не напрягай, а то импотенция ненароком приключится, — ответила я и подумала:

“Да-а, плохо кормит порнуха, а я за малым профессию не поменяла. Даже на приличный автомобиль партнер не наскреб, и это с гигантским фаллосом. Как же живут те порно-актеры, у которых писюн рядового колибра? Даже страшно подумать”.

Жалко мне стало Арнольда — трудится, члена не покладая, а результатов ноль. Я нежно его успокоила:

— Ничего, сейчас поедет рухлядь твоя. Ключ на семнадцать давай.

Отпустив гайку трамблера, я решительно повернула его ровно на пять градусов (не удивляйтесь, вот она, я!), затянула гайку обратно и гордо скомандовала:

— Пробуй!

Арнольда попробовал — машина завелась с пол-оборота. Я приказала:

— А теперь вместо расплаты отправляйся в кусты!

Он испугался:

— Зачем? Можно и здесь.

Пришлось поразиться:

— Что ты за эгоист? Только и думаешь о себе, а я не такая. У меня подруга в кустах.

— Ах, вот оно что, — прозрел Арнольд и покорно потопал в кусты, расстегивая ширинку.

Я шла рядом, его поучая:

— Болван, одно у тебя на уме! Нельзя же мыслить так плоско! Подругу надо в машину нести, а не то, что ты членом своим подумал.

Арнольд оказался лентяем. Узнав, что работать ему не придется, он повеселел, как пушинку Фросю мою подхватил, и, словно нож в масло, вошел в непролазные дебри. Я конвоем шагала за ним, поражаясь честности порно-актера. Другой бы бросил меня, обманул — не помню, правду, у кого это получалось.

Бережно уложив мою Фросю на задние кресла, Арнольд сел за руль — я пристроилась рядом и приказала:

— Трогай, давай!

Он, как истинно русский в минуты опасности, матюкнулся, перекрестился, зажмурился, словно собрался в бездну сигать, обреченно воскликнул: “Ну, я попал! Якудза меня убьет!” и, тронув с места машину, бодро врубил “Русское радио”.

В салон ворвалась Пугачева-старушка и запела: “Я такая молодая! Я такая не худая!” — в общем, нахваливала себя, как это принято в наше время. Поражаюсь, чем Фрося моя недовольна — видит же, все так делают.

От звуков музыки Арнольд повеселел и придавил на газ.

— Зря вы дергать заладились, — бросил он мне, заводно притопывая свободной ногой и тряся головой в ритме песни. — Никто вас пытать там не собирался.

Я не поверила:

— Ты мне наговоришь, лишь бы не рисковать.

— Правда, — заверил Арнольд. — Слишком хорошо я знаю Якудзу. Представить себе не могу, что заставило этого зверя с пытками мешкать. Если решил он кого убить или пытать, так сразу же и приступит, прямо на месте, а вас он в покое оставил и отправился по делам. Я сам слышал как он Валету сказал: “Вернусь к вечеру”. О чем это говорит?

— О чем? — озадачилась я.

— О том, что в плане у него одно: вас задержать. Этот план он и выполняет.

— Ага, сначала задержит, потом пришьет!

— Говорю же, — рассердился Арнольд, — давно бы пришил, если это целью имел. У Якудзы явно другие цели. Я сам слышал, как он “быкам” своим повелел: “Смотрите мне, чтобы обе бабы были целые и живые: без единой царапинки”.

Я искусственно поразилась:

— Да ну! Трогательная забота! Может, прикажешь вернуться и расцеловать благодетеля нашего, Боречку Вырвиглаз, зверя-Якудзу?

— Вольному воля, — пожал плечами Арнольд, — но мне сдается, что вас в скором времени домой возвращать собирались без шуму и пыли.

— А мне сдается, что бандиты даже толком не знают кого прихватили. Вдруг, когда это выяснят, откроется им и другое: что мы вовсе не те, за кого нас принимают. Тогда “быки” нас пришьют как неугодных свидетелей. Пришьют, а беречь от царапин будут кого-то другого, ну, да нам с Фросей это уже без разницы.

Арнольд покачал головой:

— Они правильно вас схватили. Здесь стопудово уверен. Другой вопрос, что одна из вас лишняя. Это Якудзу слегка озаботило. Как я понял, он поехал к высшему руководству выяснять куда девать лишнюю: отправить домой или за компанию подержать с той, которая нужная.

Я нервно осведомилась:

— А лишняя кто? Терпеть не могу быть лишней! Я всем нужная!

Арнольд меня успокоил:

— Похоже, вы им и нужная, а лишняя — ваша подруга.

Теперь меня озаботил вопрос: чего хочет Якудза?

Поэтому я спросила:

— А чем ваш друг занимается?

— Вы о ком? — удивился Арнольд.

— О Якудзе, о ком же еще, ведь он же меня похитил, чертов Борис Вырвиглаз.

— Якудза совсем мне не друг. Он дружит с большими людьми, я для него мелкая сошка. Меня он не видит в упор.

Я отмахнулась:

— Пусть так, чем он занимается?

— Всем. Секс-индустрию тут развернул: порно и проститутки. Клубы-рестораны под ним. Там же и казино. Сейчас вот организовывает производство сакэ. Завод еще только закладывают, а он уж губернию сакэ наводнил. Пьяные здесь даже куры. Короче, Якудза у нас ко всему имеет прямейшее отношение.

“Но какое отношение он имеет ко мне?” — подумала я и с любезной улыбкой спросила:

— А литературу любит ваш вездесущий Якудза — Борис Вырвиглаз?

— Вот это вряд ли, — пожал плечами Арнольд. — Знаю, что Якудза умеет писать, а вот читающим его никогда не видал. Мне кажется, он писак презирает.

Улыбки у меня как не бывало. После такого высказывания сразу расхотелось признаваться в своей знаменитости.

“Ничего, — успокоила я себя, — скоро мы с Фросей доберемся домой, прихватим мой чемодан крокодилий и в Москву сквозанем, подальше от всех грехов”.

— Да-а, жалко, что так получилось, — горестно вдруг вздохнул мой Арнольд.

Я мигом насторожилась:

— Что вас печалит?

Он признался:

— Да все. И баба ты, видно, хорошая, и подруга твоя еще молода, и капустка моя уродилась.

Я поразилась: “Что у него в голове?” — и спросила:

— К чему этот разброс: я, баба, подруга, капустка? Не пойму, куда вы, право, и клоните.

— Да туда и клоню, что всем нам теперь каюк: Якудза мне не простит, что я вам сдернуть помог.

— Что, и гигантский член вам не поможет? — довольно-таки равнодушно спросила я, какое мне дело до порно-огородника Арнольда.