Моя вопреки

Стянув с Сэтору алую сорочку, я на миг замираю, окидывая затуманенным взором открывшееся глазам великолепие, пока он ловко избавляется от штанов.

Мой третий муж в своей мужской привлекательности ничуть не уступает первым двум. Мощный мускулистый торс, развитая грудная клетка, широченные плечи, рельефный пресс с манящими кубиками. Мышцы, плавно перекатывающиеся под бронзовой кожей, покрытой светящимися золотистыми татуировками, по которым будто огоньки пробегают. Умопомрачительные косые, треугольником уходящие в пах, где в полной боевой готовности уже возвышается мужская плоть. И всё это для меня одной.

Невозможно не задаваться вопросом, за что мне столько бурлящего тестостерона на меня одну. Что такого увидел во мне Абсолют, что предназначил сразу трём лучшим мужчинам своего народа?

— Мне уже нельзя на спине, — шепчу смущённо, когда Сэтору вновь обнимает меня и тянет вниз, понукая вместе с ним опуститься на расчерченный ритуальными символами пол.

— Я знаю, — снова целует. Прикусывает нижнюю губу, зализывает саднящее место.

Став на колени, вынуждает так же стать и меня, после чего притягивает к себе спиной, обхватив обеими руками. Оглушая этим соприкосновением тел. Мужские ладони на моей коже. Скользят, трогают, всё сильнее разжигая пламя в крови. Несмотря ни на что.

Возбуждённый член прижимается к моей пояснице, нервируя, заставляя дрожать от волнения и понимания неизбежности происходящего.

– Расслабься. Доверься мне, - губы Сэтору прихватывают кончик моего уха. И его ладонь уверенно скользит мне между ног. Пальцы гладят лобок.

С моих губ срывается прерывистый вздох. Прикосновения смещаются дальше. Моя плоть податливо раскрывается под этой бескомпромиссной лаской. Трепещет и отзывается под умелыми касаниями.

Всё это будто не со мной. Будто не я дрожу в руках красноволосого жреца. Почти так же, как в том видении. Всё чего я боялась, сейчас сбывается. Почему же противиться больше нет сил и желания? Неужели я так низко пала? Почему не нашла другой выход? Предательница.

Дыхание сбивается. Перед глазами темнеет, веки теперь жжёт.

Нельзя сейчас об этом вспоминать. Нельзя.

Надо довериться.

Тело всё больше горит в огне желания. Так требует обряд. С этим притяжением не совладать. Душа пришита уже к его душе. Не менее крепко, чем к двум другим. Насквозь. Разрывается на части. И сердце горит в другом огне. Стыда и самобичевания. За то, что мне хорошо в этих чужих руках. За то, что я уже готова для него, что бёдра дрожат, а между ног выступила предательская влага, впуская мужские пальцы в ноющее лоно. За те стоны, что рвутся с пылающих губ.

– Не думай. Просто чувствуй, - чутко улавливает мои внутренние стенания партнёр, снова целуя и прикусывая шею. — Я хочу тебя, моя сладкая Лина. Так давно хочу. Подари мне сегодня себя. Только мне.

Толкается внутрь всё настойчивее, готовя и растягивая.

И я не могу отказать. Ни этой просьбе. Ни мягкому, но настойчивому движению его тела, когда Сэтору ставит меня на четвереньки. Ни рукам, сжимающим мои бёдра, когда к лону прижимается твёрдая головка, неотвратимо раздвигая тугие мышцы.

Судорожно дыша, я закрываю глаза, но уже через секунду широко распахиваю их, невидяще уставившись в стену белого огня, когда мужская плоть плавным толчком наполняет меня до упора. Пламя в груди распахивает огненные крылья, снося все барьеры. С губ срывается громкий стон, дрожащие руки подгибаются, тогда как спина наоборот выгибается дугой.

Наполненная до краёв — мужчиной, его силой, энергией, пульсирующей вокруг, — я задыхаюсь, тихо хныча, когда Сэтору медленно подаётся назад. И шиплю от животного удовольствия, когда он толкается обратно, насаживая меня на свой член. О небо!

Его движения поначалу плавные и медленные. Бережные, в противовес болезненной хватке мужских пальцев на моих бёдрах, выдающих нетерпение и голод. И вскоре я уже сама подаюсь навстречу, всем телом, умоляя о большем.

Мыслей больше нет, сожалений тоже. Они вернутся позже. Сейчас я всецело принадлежу своему третьему мужу, тому чья сила исцеляющими огненными потоками всё больше наполняет меня, плещется в венах, даруя пьянящую эйфорию. Больше не болезненную, не обжигающую. Теперь правильную и родную.

Это как напиться воды после длительной жажды. Кажется, что от наслаждения захлебнёшься, но остановиться не можешь. Хочется окунуться в живительный источник с головой. И я окунаюсь, полностью отпустив себя. С каждым толчком мужской плоти во мне, чувствуя, как во мне всё сильнее закручивается воронка, грозя утопить в этом шквале.

Сэтору склоняется надо мной, прижимается к моей спине, окружая своим телом, потоками своего огня. Кусает за плечо, словно метку ставит. Мы сплавляемся в одно целое. Не разорвать. Он не занял чужое место рядом со мной. Он занял своё собственное. И сейчас не просто берёт моё тело, он дарит мне всего себя. Наполняя и воскрешая. Даря поразительное ощущение целостности.

Теперь мы движемся всё быстрее, и я почти глохну от стука сердца в ушах. От собственного надсадного дыхания и влажных звуков, с которыми наши тела сталкиваются в извечном буйстве плоти. От его хриплого рычания, от трения кожи об кожу и нарастающего во мне напряжения.

Приласкав мою грудь, живот, Сэтору снова гладит мой лобок, находит пальцами клитор, принимаясь ласкать тот в одном ритме с участившимися толчками внутри. Так, как мне нужно, так как телу хочется. И пружина лопается, разнося вдребезги моё сознание. С гортанным криком я содрогаюсь в его руках, разлетаясь в сокрушительном, почти болезненном освобождении.

Мышцы внутри сводит в спазме наслаждения. Зрение туманится, затягиваясь огненной пеленой. Муж вбивается в меня последний раз, напряжённый, как тетива, по-звериному рыча и выплёскивая своё освобождение.

Сжимаясь вокруг него, я, кажется, чувствую каждую венку и неровность пульсирующей плоти, жар семени, разливающегося у меня внутри, и тону в ослепительном коконе света, что окружает нас.

Не давая мне упасть, Сэтору выпрямляется сам и поднимает меня. А потом и вовсе садится, устраивая меня на себе. Снова прижимая спиной к груди. Даже не думая покидать моё тело.

Ослеплённая, оглушённая, я жадно хватаю ртом воздух. Руки опускаются безвольными плетями вдоль тела.

– Моя императрица. Моя жена. Моя Лина. Вопреки всему моя, - жарко шепчет мужчина, осыпая поцелуями моё лицо, висок, скулу, снова шею. — Наваждение моё.

Я чувствую, как часто вздымается его грудь, как колотится сердце, и это странным образом успокаивает, убаюкивает. Глаза слипаются. Тело расслабляется, растекаясь удовлетворённой лужицей в мужских объятиях. Потом. Я обо всём подумаю потом. Ведь смерть мне больше не грозит.