Мрачный Взвод. Двенадцать дней Коляды

– Да что ты? А когда…

– Ему было чуть больше восемнадцати лет, ты прав.

– И он не стареет с тех пор?

– Как видишь.

– Страшное колдовство. – Священник поставил горшок на стол. – А еда? Есть ему тоже не нужно?

– Он мертв, отец. – Варна приподняла крышку и вдохнула крепкий мясной аромат. – Дарий не дышит, не спит, не ест, ему нужна только кровь.

– Господи спаси… – Ефим сел на трехногий табурет. – Какой ужас.

– Будешь причитать – он продолжит гавкать, в конце концов даже ты не выдержишь и завяжется драка. Я разнимать вас не стану, а у него, кстати, серп под плащом.

– Невзлюбил он меня.

– Ты живешь его жизнью. Накладывай, да побольше. – Варна кивнула. – Он не любит всех, кто способен взрослеть и выбирать свою судьбу.

Ненароком вспомнился Свят и их глупые пререкания. Взрослые мужики, а вели себя как дети. Но в конце Дарий повел себя по-взрослому, а ребенком оказалась она.

Варна вздохнула и принялась работать ложкой.

О Святе никто не говорил, все считали его погибшим. Вот бы и ей жить в неведении! Да только он на ее глазах обратился в пепел и взлетел в небо, окруженный ведьмами. Дарий принял его выбор, а вот она не примет никогда.

– Что за камень у тебя на душе лежит? – Ефим налил ей еще отвара.

– Там не камень, отец. – Она вздохнула.

– Я старше тебя лет на десять всего, можешь звать меня по имени.

– За что тебя, такого молодого, сюда сослали?

– Не хотел силой людей в свою веру обращать, – спокойно ответил мужчина. – Упирался, упирался, а потом пришли Светозарные с посланием, дескать, пора, батюшка, уезжать, если жить хочешь. Я и уехал, терять мне нечего.

– Хм. – Варна пожала плечами, но ничего не сказала.

– А ты во что веришь? Я вижу письмена на твоем клинке, но…

– Мрачный Взвод стоит на границе миров, веков и верований, – отчеканила она. – Если Господь откликается на молитвы, охотник может использовать его силу, но и языческих оберегов мы не чураемся.

– Интересная у вас жизнь, опасная, но хоть со скуки не помрешь.

– Зато просто помереть как нечего дел…

Дверь открыли будто пинком – в дом ворвалась женщина. Платок съехал с головы, лицо красное, заплаканное, богатый тулуп распахнут. Собиралась она явно впопыхах.

– Правду говорят, что вы охотники?!

Не дождавшись ответа, женщина упала на колени, приложилась лбом об пол, схватила Варну за босые ноги и запричитала:

– Помоги, помоги безутешной матери! Ушла, пропала дочка, не могу найти ее! Сама не знаю, как так вышло, калитка заперта была, а Машка возьми, да и…

– Стой, погоди. – Варна оторвала женщину от себя, отодвинулась и, не переставая жевать, спросила: – Как дочь твоя с моей работой связана? Мы поиском детей не занимаемся.

– Тут тварь рыщет, сама знаешь! Украла детку мою, украла! – Мать залилась слезами, Ефим присел рядом с ней и обнял ее за плечи. – Клянусь, не сама она ушла!

– С чего ты взяла? – Мясо в душенине было удивительно вкусное, нежное, крольчатина, наверное; отвлекаться от еды из-за чужих бед Варне не хотелось.

– Она никогда от меня не отходит, с рождения хвостом за мной, я…

– Прямо с рождения ходит? – Варна вздохнула, отложила ложку и наклонилась к женщине. – Ладно, что за девчонка у тебя? Во что одета была?

– Мелкая такая, светленькая, глазки голубые, ей шесть лет недавно исполнилось, совсем крошечная. А одета, ох, сейчас… – Мать крепко задумалась. – Шубку отец привез из Ясностана, красная такая, яркая-яркая, уж не знаю, чем они мех покрасили, но…

– Ясно, – перебила ее Варна. – Куда пойти могла? Сегодня Коляда, может, к друзьям убежала?

– Нет, Машка не могла, мала еще, никуда одна не ходит, да и друзей нет у нее. – Женщина замотала головой. – Помоги найти, а? Люди мы зажиточные, муж мой дегтекур [1] , да какой! Постоянно в столицу катается, учит тамошних неумех деготь гнать да кожу выделывать с его помощью. Отплатим! Монет насыпем, сколько скажешь!

– Погоди с монетами. – Варна задумалась. – В округе действительно что-то бродит, но пока мы не узнали, что именно.

1

Дегтекур – человек, гонящий деготь из бересты. Здесь и далее примечания автора.

– Так узнайте! Пойдем в наш дом, напою, накормлю, перины мягкие, подушки пуховые! Только найди Машку мою!

– Я с вами пойду. – Ефим встал.

– Он что, не блаженный? – удивилась женщина.

– Кто тебе сказал такое? – в свою очередь удивился священник.

– Так все говорят.

– Мы ребенка искать будем или выяснять, хворый ты душою или нет? – Варна встала. – Раз решил – одевайся. По пути Дария захватим.

– Мы ведь не знаем, куда он ушел. Он может быть далеко. – Священник торопливо надевал тулуп.

– Не может. – Варна с сожалением сняла с печи не успевшие высохнуть сапоги. – Никуда ему от меня не деться.

Про зажиточность Светлана не соврала – изба у нее и правда была добротная, коньки резные, наличники на окнах напоминали кружево. Явно не местные дом строили, у этих бы и снежок круглым не вышел. Нет, хозяин, скорее всего, привозил плотников и зодчего из Ясностана. Забор белый, ровный, к крыльцу тропинка протоптана, а на ступенях сидел мужик, красивый, зараза, молодой, широкоплечий – богатырь, не иначе.

Увидел их, вскочил, кинулся навстречу. Глаза у него оказались голубые-голубые, точно вода в горном ручье. Варна, конечно, отметила красоту хозяина двора, но вот за руки себя хватать не позволила – вырвала пальцы из горячих ладоней и толкнула мужика в грудь.

– Прости мою горячность, – богатырь смущенно покраснел, – но тревога за дочь меня с ума сводит.

– Будет тебе волноваться. – Краем глаза Варна увидела, что к забору подошел Дарий. – Где видел ее в последний раз? Куда уйти могла? Жена твоя говорит, что друзей у девчонки нет.

– Ей шесть лет, какие тут друзья? Да и не якшаемся мы с местными, я…

– Нос воротите? – Варна усмехнулась. – Дегтекур государев до общения с челядью не опускается, а?

– Что ж ты так… – Мужик смутился еще сильнее. – Беречь семью пытаюсь, лучшим обеспечить, увезти отсюда подальше – разве это плохо?

– Отчего ж? Это хорошо. Но и нос задирать не стоит, кто теперь поможет тебе, если не соседи? Может, кто-то видел Машку вашу, а теперь не скажет, потому что ты его обидел.

– Как можно? Ребенок же.