Мучная война

Однако у этого малого поистине не счесть талантов, подумал Николя. Где, черт побери, он сумел отыскать кувшин с пивом в три часа ночи?

— Смейтесь! Хохочите! Я заслужил! Да, я пошел за настоящим Жоржелем, и он несколько часов таскал меня за собой по всей Вене, в кромешной тьме.

Корабельный хирург встал и, выбросив вперед руку, продекламировал:

Беги, дневное светило, предоставь царство теням, Ночь, окутай мраком мир! Тьма скроет наши похождения. [12]

12

Строки, исполняемые хором в опере-балете Рамо «Галантные Индии».

— Ого! — не сумев сдержаться, расхохотался Николя, слушая басовитый голос друга, исполнявшего весьма уместные строки. — Жоржель встретился с Юаскаром, Заирой или с самим Адарио?

— Если бы! С самым что ни на есть невзрачным типом. Крупные черты лица, широкая спина, большие ноги и такой отвратительный парик, что даже мой приятель-моряк Габриэль не рискнул бы его надеть. Они долго разговаривали в тени церковного портала. Потом произошел обмен. Разумеется, бумаг на золото. Затем Жоржель распрощался с типом, и я больше не стал за ним следить.

— Но почему? — спросил молчавший до сих пор Ластир.

— А что бы мне это дало? Конь всегда возвращается в конюшню.

— Вы не могли этого знать. Вдруг он отправился на следующее свидание?

— Господин шевалье, похоже, комиссар Ле Флок еще не сообщил вам, что самое главное часто заключается в том, чтобы сделать выбор между двумя неприятностями. Мне показалось более важным проследить за конфидентом аббата.

— Не сомневаюсь, сударь что вам это удалось.

— Разумеется, сударь, но с какими трудностями! Он сел к себе в карету, я — к себе и велел кучеру потихоньку двигаться за ним. Блажен будь снег, что делает нас глухими и слепыми… В Грабене он вышел из кареты и направился в кабак, а я за ним. Черт побери! Он же не Жоржель и не знал меня в лицо. Там он просто встретился с человеком в черном. Я очень много выпил.

— Но зачем?

— Я притворился, что пью много, а на самом деле я почти не пил… Ведь пьяниц бояться нечего. Я, знаете ли, обладаю некой способностью, кою как-нибудь вам продемонстрирую… В общем, там были отдельные кабинеты с деревянными перегородками. Я сидел с этими типами буквально спина к спине. Сами знаете, как дерево прекрасно проводит звук. Я отчетливо слышал их разговор, словно присутствовал при нем лично. Вот о чем они говорили, и вот какой вывод я сделал, их послушав.

Все повернулись к Семакгюсу, и тот с таинственным видом понизил голос.

— Знаете, о чем они говорили? Они сожалели об отъезде маленького аббата, такого безобидного и такого щедрого. Ибо эти типы продавали за большие деньги протухшие секреты. Своими регулярными и своевременными поставками пустых бумажек им удалось убедить аббата, что благодаря ему французская секретная служба работает бесперебойно, ибо они приносят ему подлинные документы австрийской канцелярии.

— Понимаю, — проговорил Николя. — Результат мы уже видели.

— Результат? Да дело в том, что секретная служба давно уже развалилась. Возможно, ее следовало бы организовать заново, но чтобы она заработала, понадобился бы не один месяц, а решения по таким вопросам имеет право принимать только сам король. Но король умер, а его преемник, похоже, не слишком интересуется австрийскими делами. В общем, приложив не слишком много усилий, Австрия сумела расстроить один из налаженных механизмов нашей дипломатии.

— Но при чем тут Жоржель?

— Аббата облапошили, а может, он просто делает вид, что ничего не понимает; не исключено, что он что-то заподозрил и потому упорно отказывается раскрыть своего осведомителя. Но на честь оказаться жертвой надувательства он точно не претендовал. И еще одно предположение, не исключающее предыдущие: документы, которые он доставал, являлись для него своеобразным способом подчеркнуть собственную значимость в глазах начальников. Короче говоря, сознательно или нет, но этот тип стал одной из причин развала созданной властью секретной службы. Подлинных причин мы, похоже, никогда не узнаем… В общем, в довершение скажу, что когда человечек аббата расстался со своим собеседником в черном, я, словно тень, приклеился к черному человеку и проследил за ним до самого его пристанища.

— И куда же он отправился? — спросил Ластир.

— Я видел, как он, достав из кармана ключ, отпер дверь дома, где располагается канцелярия Statthalter bei der Regierung f"ur Nieder"osterreich.

— А если по-французски?

— Кабинет его высокопревосходительства господина губернатора Нижней Австрии, который в Вене исполняет обязанности начальника полиции. Это своего рода местный Сартин. Таким образом, Жоржель, претендовавший на особое знание политики венского кабинета, служил ширмой для прикрытия здешних шпионских служб. Они читают наши секреты и сплавляют нам свои заплесневелые тайны. И все это, чтобы окончательно парализовать работу наших дипломатов. Поистине мастерский ход! Засим, господа, я иду спать!

И, с трудом встав на ноги, он вышел из комнаты, оставив пребывавшее в полнейшей растерянности общество обдумывать услышанное.

— Немедленно отправляюсь в посольство, — вздохнул, поднимаясь, Николя, — отчитаюсь послу о невеселом исходе нашего расследования. Сомневаюсь, что эти новости его обрадуют.

— В самом деле, — заметил Ластир, — они вряд ли помогут ему вытащить засевшую глубоко занозу. Впрочем, когда все прояснилось, он знает, чего следует опасаться. А главное, он избавился от Жоржеля. Теперь, если сумеет, ему надобно заставить всех забыть о Рогане!

На этом они расстались.

Понедельник, 6 марта 1775 года

Если не считать изменившегося лица, господин де Бретейль встретил новость с достоинством, подобающим посланнику его величества. Не моргнув глазом, он выслушал отчет Николя, прозвучавший, вопреки обычаю, сухо и кратко. Высказав сожаление об оскорблении, нанесенном Франции, он принялся оценивать его возможные последствия. Затем, словно стремясь убедить самого себя в реальности того, о чем он только что узнал, Бретейль стал задавать себе вопросы об удручивших его известиях. Попытка убить посланца двора в расчет не принималась; подобные покушения являлись частью дипломатической игры.

— Итак, австрийский кабинет в курсе нашей секретной переписки? А через этого мошенника-аббата нам всучивали заведомо устаревшие сведения? Более того, для вящей достоверности и чтобы мы как следует заглотили наживку, нам наряду с фальшивыми бумажками подсовывали незначительное количество подлинных документов, утечка содержания которых для нынешней политики никаких последствий иметь не будет. Не так ли? А?

И, нехорошо усмехаясь, он принялся терзать кружевной галстук.

— Верхом безобразия в этом деле является поведение Жоржеля, намеревавшегося затруднить мою работу, скрыв от меня свои источники получения сведений. Но на самом деле он оказал мне неоценимую услугу. А вы, господин маркиз, заслужили мое расположение, оказавшись столь действенным инструментом моей разведки. В своем докладе Версалю вы, полагаю, укажете и на измену, и на непроходимую глупость этого посредственного субъекта в рясе.

Далее господин де Бретейль стал изливать свою ненависть к Рогану, обвиняя принца в том, что тот легкомысленно позволил австрийцам заманить себя в ловушку. Подождав, пока гроза пройдет, Николя поведал послу содержание наполовину обгоревшей бумаги, найденной им в камине аббата, после чего ураган забушевал с новой силой. Последовала резкая критика, завершившаяся саркастическим смехом, а затем громы и молнии вновь обрушились на Рогана. Императрица не переносила развращенного прелата, и королева унаследовала от нее неприязнь к признанному ухажеру госпожи Дюбарри. Так что рано или поздно настанет день, когда он, Бретейль, все ему припомнит.