Мудрость змеи: Первобытный человек, Луна и Солнце

Подводя предварительные итоги анализа особенностей рассредоточения на поверхности образцов искусства мальтинского погребения определенных групп лунок, можно констатировать, что традиционный взгляд на них как на простейшие элементы, которые образуют круговые, спиральные или линейные вариации орнаментальных мотивов, страдает если не поверхностностью, то очевидной ограниченностью. В действительности лунки, как и сквозные отверстия, составляют прежде всего знаки комплексной информационной системы, календарный характер которой не может подлежать сомнению. Структура этой своеобразной знаковой системы оказалась столь неожиданно дробной, что представленный ею своеобразный вариант годового календаря выглядит беспрецедентным по детализации. Достаточно обратить внимание на то, что тропический год, а следовательно, и включенные в его структуры лунный и драконический годы оказались «расписанными» (подразделенными) на очень короткие календарные блоки (от 3 до 15 суток). Они могли определять периоды последовательного продвижения Луны по группам звезд в течение месяца, а Солнца — за тропический год. Во внимании древних обитателей Сибири к звездам при наблюдениях за собственным (отличным от суточного) движением Луны с запада на восток не приходится сомневаться — сидерические подразделения календарей Ачинска и Мальты тому неотразимое свидетельство.

Ничего подобного ранее не было известно в палеолитических культурах. Пожалуй, лишь система египетских деканов да знаменитые парапегмы Метона в Греции могут составить достойную конкуренцию в тщательности разработки годовой календарной записи древнекаменного века Сибири, как ее представляют орнаментированные «предметы искусства» детского погребения Мальты. Но то и другое есть продукт классических цивилизаций Ближнего Востока и Европейского Средиземноморья, достаточно далеко отстоящих по времени не только от палеолита, но даже от эпохи культур развитого бронзового века.

Следует обратить внимание и на то, что тропический год оказался «расписанным» в Мальте на столь примечательные по продолжительности в сутках отрезки времени, что впервые с особой ясностью стала понятна ориентация древнего календаря на предсказание (ожидание?) лунных и солнечных затмений. Здесь имеется в виду прежде всего примечательная близость количества знаков на подвесках ожерелья продолжительности в сутках драконического года (346 346,62). С другой стороны, предложение интерпретировать бусины того же ожерелья в качестве знаков счета лет позволяет с достаточным на то основанием предполагать знание палеолитическим человеком Сибири знаменательного 120-летнего цикла счисления времени.

Если столь значительную информацию содержат «предметы искусства», связанные с захороненным в Мальте ребенком, то какие же идеи сокрыты в образе умершего, в его гробнице, в сооружении из костей, которое возвышалось над нею? Культ Диониса, божества производительных сил природы, великого охотника с копьем, отрока трагической судьбы, «бога величайшего», страдающего, умирающего, а затем вновь воскресающего, того, кто, погибая, порождал весь мир, позволяет представить и это. Архаический миф о Дионисе, а также древнейшие повествования о печальных судьбах сходных с ним божеств вроде египетского Осириса, фригийского Аттиса, финикийского Адониса и малоазийского Сабазия раскрывают общефилософские основы первобытных космогонии и космологии. Речь идет все о той же всепроникающей идее «вечного возвращения» в мир бытия, о непрерывных циклах рождения, умирания и возрождения, драматические картины которых, согласно представлениям древних, синхронно разворачивались в небесах и на земле, в деяниях богов, трудах людей и священнодействиях жрецов, распевающих гимны и приносящих жертвы. Страсти Диониса — мировая трагедия воцарения над Вселенной демиурга упорядоченного космоса, творца людей, совместивших в себе жизненное от богов и смертное от титанов. Вот как обо всем этом рассказывает миф, сохранившийся в «Песне о Дионисе» Нонна Панолитанского, поэта времен Фалеса и Пифагора.

Зевс, «Дракон таинственный», «вожделея» сына Диониса, избрал в качестве будущей матери его Персефону, змееобразную богиню Луны или преисподней Земли [27] . Он принял облик «премногоизвивного змия или вращающегося сладострастным извивом дракона» и «мужем проник, извиваясь как змей, по любовному следу в самые недра девичьей пещеры, окутанной мраком». Он, «мощной тряся бородой», настолько искусно изменил свое лицо, что оберегающие убежище Персефоны змеи не обратили внимания на вползающего в пещеру змеевидного соблазнителя. Прошло урочное время, и богиня «на ложе змеином Зевса» родила Диониса — «рогатое чадо» «быкообразной», «быкорожден-ной» ипостаси высшего божества. Дитя тут же взошло на трон отца и взяло ручонкой молнию бога, не ощутив никакого бремени, настолько могуч был «крепкорогатый» воспреемник всесильного Зевса. Целую неделю правил миром «быкоприродный» (очевидно, в ипостаси последней четверти Луны, которая, «умирая», сверкает на небосводе около семи дней, а затем исчезает в лучах Солнца). Но в последующих событиях божество-дитя, судя по всему, олицетворяло собою и Солнце уходящего лета, осени и начала зимы, тогда оно после летнего солнцестояния тоже начинало «угасать», уходя в южную сферу мироздания. Как дитя солнцеликого Зевса и Персефоны — Луны Дионис совместил в себе черты божественных родителей.

27

Здесь в далее цитаты заимствованы из поэмы Нонна. См.: Лосев А. Ф. Античная мифология. — М., 1967. — С. 174–176.

Ревностью к нему воспылали, однако, титаны, законные «землерожденные» дети Зевса и его супруги Геры, которая, очевидно, подтолкнула их, пылая ревнивой яростью и тяжким гневом, к убийству пасынка. Чудовищные порождения Земли стали сманивать юного владыку мира с трона отца, где он был неуязвим. Сначала они «демону смазали лик потихоньку кругами из мела хитрого и тартарийским ножом его лик повредили» (намек на пятнистость диска Луны?), а затем, вручив зеркало, надоумили полюбоваться на себя. Они стали также показывать любопытствующему ребенку-божеству всевозможные предметы: «удобовращаемые колесики», «гладкие мячики», «конус и ромб и игрушки с изогнутой формою членов, яблоки дивно златые от гесперид звонкогласных», шар-кубарь, игральные кости и шерсть. Завороженный необычными объектами, Дионис встал с трона и сделал роковой шаг в сторону. Титаны только того и ждали, чтобы наброситься на него. Но тут дитя показало, что оно достойно своего божественного прародителя: вступив в ожесточенное боренье с гигантами, Дионис стал, пугая противников, менять свое обличье. Помимо облика «пестрого младенца» или юноши, каковым он родился, Дионис претерпел семь превращений:

Разнообразно меняя свой вид, становился другим он, — То как коварный Кронидмолодой, потрясая эгидой, То как медлительный Кронос, старик, насылающий ливни, То он подобился льву,воспылавшему гневом ужасным, Пасть изрыгала его приводящее в трепет рычанье, Он выпрямлял свою шею, густой осененную шерстью, Гриву косматых волос, обвивающих спину крутую, Тыча вокруг хвостом подвижным в расстоянии тела, Вдруг он свой облик менял: вместо львиного лика казался Неукротимым конем, издающим звонкое ржанье. То превращался в дракона с рогами, с чешуйчатым телом, Пастью огромной своей издавая шипящие свисты, Высунув тонкий язык из зияющего подбородка. Так он драконом вскочил на угрюмое темя титана, Крепко связав его шею змеящимся вкруг ожерельем; После, покинув всегда подвижное змеиное тело, Тигромон стал, запятнав свою пеструю шкуру, а после Преобразился в быкаи, издав его мордой мычанье, Начал титанов бодать заостренным рогом бычачьим. Так, нападая, он жизнь защищал.

Неизвестно, чем кончился бы поединок, если бы в дело не вмешалась обеспокоенная затянувшимся противоборством супруга Зевса:

…Завистливой глоткой В воздухе вдруг загремела свирепым мычанием Гера, Мачеха, тяжкая гневом; от этого рева богини Шум пробежал в небесах, застонали ворота Олимпа: Бык дерзновенный припал — и убийцы рассекли на части Плоть Диониса в бычачьей природе своими ножами.

Божество было рассечено (в других вариантах — разорвано зубами) на семь частей и сожрано чудовищами. Они вскоре поплатились за содеянное самым жестоким образом: разгневанный Зевс испепелил всех их (за исключением Атласа) молнией, что и привело к появлению из останков титанов и сожранного ими Диониса всего сущего в этом бренном мире, в том числе людей, животных и растений. Они были обречены с тех пор, как все живое на Земле, совместившее в себе божественное (дионисийское) и титаническое (неподвижно-мертвое), то рождаться на свет подобно «рогатому чаду», то уходить умерщвленными в чудовищную утробу небытия (титаны). Атлас, как впрямую не причастный к растерзанию, с тех пор велением Зевса «Небо широкое держит судьбою могучей у предела Земли» на западе. Дионис после смерти, по кусочкам собранный, погребался в гробнице, над которой возвышался храм в его честь, а затем вновь порождался Персефоной, чтобы в урочное время опять принять страдания убиения во благо очередного возрождения.

Что, однако, означает все это в переводе на понятное смертным? Завесу над сокровенной тайной повествования приоткрывают события, связанные с местью Зевса за содеянное его сыновьями. Он сначала испепелил все, «светочь карающий свой обратив на титанову матерь», а потом, «успокоив свой гнев» и «уплотнив облака по всему небосводу», напустил на Землю-Геру потоп. Потаенный смысл космогонического мифа сразу становится очевидным, когда точно определяется время этих грандиозных событий — разгар лета и осень. Вот каким выглядело тогда Небо:

Избранный ход свой блюдя, в это время все звезды имели Расположенье в небесных домах: колесница четверкой Гелиоса, где спина у созвездия Льва, пробегала Путь свой, сияя огнем; в колеснице проворной Селена, Дева природы, тройной, к восьминогому Раку катилась. Влажно-росистой стопой в равноденственном круге Венера К дому весеннему шла, уклоняясь от рога Овена, И направлялась к Тельцу олимпийскому, чуждому снега; С солнечным дышлом соседний Арес пред собой Скорпиона Гнал впереди, что Тельца опоясывал, полного жара: Искоса он наблюдал за противолежащей Венерой; Год завершая в пути на двенадцатый месяц, Юпитер Легкой стопой подходил к Зодиака созвездию — Рыбам, С правой имея руки завиток у Луны трехсторонний, Переходил Сатурн через влажный хребет Козерога, Светом морозным пропитан; Меркурий на крыльях к подъему Шел, приближаясь к созвездью блестящему Девы, чтоб дома Дики достигнуть, где он как судья пребывает.

Это означает нечто весьма знакомое: Дионис принимал свою смерть в ту же пору, когда, согласно Гесиоду, Крон оскоплял в мае — июне по наущению матери Геи своего отца Урана — месяцы сбора поселянами земных плодов. Следовательно, жизнь «отрока рогатого» приходилась на месяцы весеннего возрождения природы и созревания урожая, а драма его гибели совпадала с месяцами сбора плодов и последующей их обработки (май — ноябрь). В этой календарной приуроченности событий становится понятным также замаскированное иносказание акта разрывания тела Диониса титанами — на полевых токах обмолачивали срезанные колосья, злаков, а затем ритуально вкушали первые дарованные землей плоды, подражая в таких действиях пожиранию титанами разрезанного или разорванного на части божества плодородия, жизни и смерти Диониса, удивительно совмещающего в себе черты мужчины и женщины. Одетые в белое жрецы, руководители мистериальных культовых действ, приносили в храме, под крышей которого «быкорожденного» погребали в ноябре, кровавые жертвы, в том числе в глубокой древности и человеческие. Расчленение их на семь частей в течение, надо полагать, как раз тех же самых семи месяцев (май — ноябрь, то есть в каждый из этих месяцев, быть может, отсекалась одна часть божественного дитя) моделировало в таинствах обряда сотворение главных структурных частей Мира с его семью сферами. Это культово-ритуальное действо призвано было благоприятствовать устойчивости циклов смены сезонов года. Дионис умирал, но, проливая оплодотворяющие воды на Землю, «Дракон таинственный» Зевс вновь желал, чтобы змея-Персефона зачала любимое «чадо рогатое». Пахари в ту же пору, следя за небесными знамениями, тоже свершали положенное — бороздили плугом землю и бросали в ее раскрытое лемехом лоно семена. Тем самым они погребали зерно, как жрецы тогда же в храме торжественно хоронили самого Диониса, но те и другие знали, что укрытое в земле прорастет новой жизнью весной, когда владычица Земли вновь разрешится от бремени неуничтожимым Дионисом.