Муниципальная ведьма - 1

– Подождите, ещё неизвестно, угадала я или нет.

– Угадали, не сомневайтесь. Мы, конечно, подождём подтверждения, но я уверен, что так оно всё и было. Рассказывайте, мне очень интересно.

Я пересказала ему свой сон. Он долго смеялся, образ парящего под потолком в позе лотоса Мелентия привел его в восторг. Но потом посерьёзнел.

– Елена Михайловна, признайтесь, вам часто снятся голые мужики?

– Нет, это первый раз.

– Как первый? А Дед Мороз?

– Во-первых, это был не сон. Во-вторых, откуда вы о нём знаете?

– А добрый доктор говорит, что сон. И это ответ на ваш второй вопрос. Кстати, неужели вы думали, что врачебная тайна - это серьёзно?

– Раньше, по наивности, думала.

– Видите, вы меняетесь, хотя десяти лет ещё не прошло. Но имейте в виду: голые мужики во сне говорят психиатру о многом.

– О чём именно?

– Понятия не имею. Я же не психиатр, так что мне они не говорят ни о чём. Я им, кстати, тоже. Но определённые догадки, конечно, присутствуют. Если судить по аналогии, то мне голые бабы снятся, когда не хватает секса. Заметьте, я вам ничего не предлагаю. Боюсь отказа.

– А вы попробуйте.

– Бесполезно. Я столько раз вас просил при мне надевать брюки, и что я вижу сейчас? Все мои просьбы и предложения отвергаются вами с порога.

***

Болтали мы долго, выпив при этом по три чашки кофе, правда, маленьких, а Мелентий всё не торопился с докладом. Мэрский заметно волновался, но сам звонить адвокату не хотел. Видно, боялся уронить свой драгоценный авторитет.

– Чего вы нервничаете?
– поинтересовалась я.
– Можно подумать, от ответа Мелентия что-то зависит.

– Конечно, зависит! Если деньги прошли через руки балбеса, его допросят, и он скажет, кому их отдал. Пусть только попробует не сказать! И дальше, по цепочке, доберёмся до мерзавца, который подбросил их в тайник.

– Я вам сразу скажу, куда он дел эти три тысячи. Сдал их на базаре одному валютчику-кавказцу. Легче стало?

– Совсем забыл про Ахмеда! Действительно, бабки и у него побывали. Не думаю, что сыщики рискнут ещё раз к нему подкатиться.

– А я - рискну!
– похвасталась я.
– Дайте сюда телефон.

Номера Ахмеда я не знала, но раз он где-то неподалёку от моей мамы, позвонила ей.

– Что случилось, господин Мэр?
– поинтересовалась она.

– Мама, это я, а не Мэрский.

– Да? А почему его телефон высветился?

– Мой разрядился, звоню с чужого.

– Леночка, ты меня разбудила, - пожаловалась она, и в динамике послышался её зевок.
– Но ничего. Я рада, что ты там не спишь. В твоём возрасте ночи - не для сна. Видать, Мэрский внял моему совету, и тебя, скажем так, потрогал.

– Мама, не было ничего подобного!

– Что, даже ни разу не поцеловал? Не верю! Думаю, поцеловал раза три.

– Я тебя очень прошу! Моя личная жизнь тебя не касается!

– Хорошо, хорошо, я же не против. Только ты там предохраняйся. А то залетишь, и тогда всё это меня коснётся ещё как.

– Как скажешь, мамочка. А сейчас я хочу поговорить с дядей Ахмедом.

– Разве он тебе дядя?

– Понятия не имею. Но он так представился. Хочет человек быть дядей - не собираюсь ему мешать.

Тут же из телефона зазвучал голос Ахмеда.

– Здравствуйте ещё раз, Лена. Вам нужна моя помощь?

– Здравствуйте, дядя Ахмед. Я так поняла, у вас очень хорошая память.

– Есть такой грех. В общем, не жалуюсь.

– Нужно чтобы вы вспомнили одну вашу валютную операцию. У меня раньше был один, скажем так, друг. Сожитель…

– Ваша мама рассказывала. Андрей, правильно?

– Да, именно он.

– Можно нескромный вопрос?

– Спрашивайте. Если не очень нескромный.

– Вы знали, что он - внебрачный сын губернатора?

Мэрский поперхнулся кофе и закашлялся.

– Нет, не знала, - честно ответила я.

– Вот, не могу понять! На базаре все знают, а вы с Пышкой три года с ним прожили под одной крышей, и не в курсе. Как такое может быть?

– Сама удивляюсь.

– Лена, вы хотели что-то о нём спросить?

– Да. Скажите, дядя Ахмед, вы помните последний раз, когда Андрей сдавал вам валюту?

– Помню. Это было утром, в прошлую субботу. Даже сумму помню - три тысячи сто.

– Не ровно три тысячи?

– Я пересчитал. Всегда пересчитываю, на всякий случай.

– А не помните, что с этими деньгами дальше было?

– Большей частью помню. Только этот оболтус отошёл, подлетает ко мне один бандюк и хочет купить три тысячи. Я ему дал из этих денег, других у меня не было. Осталась сотенка, но тут уж ничем не могу помочь. Кому-то я её продал, но вот кому…

– Бандита того знаете?

– Нет. Он - из людей Кареты, но как его зовут - без понятия.

Что-то тут не сходилось. Каретникову нужны были именно те купюры, которые Ахмеду принёс Андрей. Значит, его люди точно знали, что других долларов у валютчика нет. Не будь этой уверенности, они бы нашли способ отобрать деньги у самого Андрея.

– Дядя Ахмед, у вас ведь больше долларов не было? Я имею в виду, кроме тех, что принёс Андрей.

– Были, - возразил он, и сердце у меня упало.
– Три десятки, две двадцатки, полтинник, пятёрка и три по доллару. Спрос на эти номиналы невелик, но на всякий случай при себе всегда имею.

– А сотенки? Почему вы пришли на базар без сотенок?

– Кто вам сказал такую глупость, Лена? У меня были сотенки. Целых двадцать шесть. Но их у меня забрал покупатель за минуту до прихода оболтуса. Я знаю, что вы сейчас хотите спросить. Ответ: да, этот покупатель - тоже человек Кареты.

– А вы бы смогли их опознать?

– Узнать - смог бы. Опознать - нет, ни в коем случае. Если я это сделаю, меня могут убить. И даже если пощадят, на базаре мне больше не работать. Так что, Лена, извините.

– Тогда у меня всё. До свидания, дядя Ахмед.

– До свидания. Мэрскому передавайте привет, и скажите, чтобы он больше не подсылал ко мне своих подонков. Меня они бесят, а если я по-настоящему разозлюсь, его никакой Колян не защитит.

Ахмед отключил связь, и я уставилась на Мэрского, ожидая, что он скажет. На его лице отражалась смесь веселья и огорчения.