Мутные воды Китежа

— Я…

Осознание пришло не сразу, только когда взгляд ненароком упал на собственное тело, закрывающее безжизненное тело Альвиана. И Роман беззвучно закричал, упав на колени. Он никогда не впадал в такое жестокое отчаяние, будучи живым, он вообще не знал, что это за чувство.

— Полно тебе, — сердито сказала Мара, словно обращаясь к непослушному ребенку. — Чай не человек какой плаксивый. Пошли в Навь, кому сказала.

Не дождавшись ответа, она подала ему руку, обняла за плечи и повлекла навстречу горизонту, пока они не растворились в прохладном воздухе. Еще одна молодая жизнь оборвалась резко и напрасно, и уплывающая душа мучилась от тоски и сомнений.

— Что за глупость! — рычал в пустоту Роман. — Как мы могли так легко умереть?!

— Это тебе нужно узнать у своих друзей, — деликатно ответила богиня.

— Что будет дальше?

— Я не провидица.

— Ты лучше. Богиня…

— А ты — прохиндей. Ладно, скажу. Смотрела недавно на яблочко, что на блюдечке. Видела, как одна кудрявая девица бьет ножом в спину другую кудрявую девчонку.

Роман промолчал. Оплакивая их с братом жизни, незачем заранее делать траур по Владлене Лавровой. Это ведь Лира нападет. Темная ведьма без зазрения совести ударит в спину Светлую, подобное уже было, но когда преступление совершится?

Мысли не покидали его ни на минуту — хотя здесь течения времени уже нет. В Нави слишком серо, тихо, пусто, мрачно. Он плыл следом за Марой по прохладному посмертию, вглядываясь в каждый призрачный силуэт, в каждую темную сущность. Альвиана нигде не было, а богиня смерти продолжала упорно молчать.

— Где мой брат, о Мара? — наконец-то устало сорвалось с уст.

— Он ни жив и ни мертв, — последовал удивленный ответ. — Смертные называют это состояние «кома». Странный, конечно, у них язык. Но это не главное.

— Да ну?! — воскликнул Роман со злым сарказмом. — И что тогда главнее?!

— Не груби мне, — ровно сказала богиня и остановилась посреди своих холодных владений. — Ты не будешь просто так слоняться по Нави. В последнее время умершие совсем распустились… Так что отправляю тебя в Чернослов, школу для малолетних чародеев, которые преступили закон.

— Мне за двадцать лет, о Мара.

— И ты решил, что удивишь меня этим. Но шутки неуместны, Роман Рейт, — яркие глаза богини смерти опасно потемнели. — Ты станешь учителем в Чернослове. И я очень, очень, — ах, это ядовитое ударение на последнем слове, — надеюсь, что благодаря твоим стараниям эти чародеи исправятся.

— Что я получу взамен? — не преминул вопросить Роман.

Мара страшно оскалилась мелкими острыми зубами, словно была не богиней, а опаснейшим из славянских чудищ.

— Бытие, мой дорогой, — ответила она.

И потрепала его по щеке.

Позже, когда Романа Рейта вели в Чернослов ее прислужницы, окружив плотным полукольцом, он никак не мог забыть это ледяное неприятное прикосновение.

Странно, что мертвая душа смогла ощутить смрадную прохладу.

И жаль, что размышления над этим не доведут до добра, ни приблизят к цели.

Глава 10. Суд и хрусталь

Мало кто в обреченной чародейской Руси верил в победу магов над инквизиторами.

Четыре ведьмы — беженки из российского Китежа в чешский замок Гоуска — сначала посчитали услышанное злой и неуместной шуткой. И все, как одна, молча воззрились на черную крикливую птицу, принесшую письмо. Ворон не был говорящим, но оказался очень умным. Его раздражали задиристые коты и растерявшиеся девушки.

— Карр! — заявил он, выражая свое отношение к недоверию молодых ведьм. — Кар!

Веста молча развернула письмо и снова вчиталась в узкие кривоватые строки. Обычно смуглое личико стало меловым, глаза — огромными и блестящими. Она готова была пожертвовать жизнью ради одной половины текста. Она согласилась бы умереть, чтобы никогда не видеть вторую.

Елена Берендеевна, невеста Альвиана, писала о героизме чародеев, победивших антимагов. О самоотверженности Альвиана Рейта, о смелости Романа Рейта. И о том, что обоих братьев нынче нет в мире живых.

Но Веста не плакала, не заливалась слезами, как прежде. Дрожащими руками опустила помятую бумагу на грубую деревянную столешницу и прерывисто шепнула:

— Мы победили.

— Мы? — Лира не была бы Лирой, если бы язвительно не усмехнулась и не скрестила руки на груди. — Победили те, кто не сбежал в Чехию.

— Кар! Каррр! — оглушительно крикнул ворон, на которого разыгравшийся Агат замахнулся лапой.

И, глубоко оскорбившись на это вероломное нападение, птица вылетела в открытое окно.

Несколько минут все девушки дружно молчали, потом Влада подала голос:

— Что будем делать?

— Хороший вопрос, — откликнулась Лира. — Задаюсь им почти третий год.

— Заткнись.

— Да и что ты хочешь услышать, Владушка? Все уже сделали за нас. Мы можем вернуться отсюда, когда пожелаем, или доучиваться в Чехии. Может, ты успела по маме соскучиться, а?

Веста перевела напряженный взгляд с насмешливо усмехающегося лица Лиры на перекошенное от злости лицо Влады. Можно было смело ожидать новой драки. Но в этот раз Лаврова просто вспыхнула, оттолкнула противницу и вылетела из комнаты. Чара бодро поскакала за ней, виляя пушистым хвостом. То ли чтобы поохотиться на летучих мышей, то ли за компанию.

Ева оставалась холодной и безучастной. Сидя с прямой спиной на высоком стуле, она невозмутимо глядела прямо перед собой, поглаживая невидимую спинку мурлыкающей Сильвы.

Раньше Веста относилась к ней с пониманием или предпочитала не думать о таком поведении. Но сегодня злость закипела в ее груди ярким злым огнем. Уловив настроение хозяйки, Бланка выгнула спину и зашипела на безмятежную Сильву.

Та вновь стала видимой и удивленно мяукнула.

— Почему ты всегда молчишь и ничего не делаешь?! — голос Весты возмущенно зазвенел в густой тишине, как натянутая струна. — Гибнут чародеи и ведьмы, а тебе нет дела! Ты вообще чувствуешь хоть что-то, упыриное отродье?!

Выпалив эти слова, Веста в ужасе ахнула и зажала рот руками, но сказанного было уже не вернуть.

Ева промолчала и продолжала сидеть ровно, как гипсовая статуя, словно не на ее голову только что обрушились несправедливые обвинения. Разве она выбрала себе сущность полукровки? Нечто среднее между вампиром и человеком, живое и в то же время мертвое, с теплой улыбкой и холодным взглядом. Будь вампирского начала в Еве больше ведьминских, она бы никогда не получила в дар кошку.

— Прости! — воскликнула Веста, дрожащим, полным раскаяния голосом. — Я не…