Муза для чудовища

О, нет.

Я выдохнула стон. Я облизала горящие огнём губы и… и…

Боже мой!

Я же…

Богом клянусь, если бы не деликатный кашель Дании, я бы точно Деро поцеловала, забыв о гордости и о том, что сама назначила этого ара виновником всех моих бед.

Шарахнулась от Иана, как от огня, — Божечки!!! И это же у него даже глаза не почернели!!! — оттолкнула его двумя руками… Ладно, попыталась оттолкнуть, а потом выдавила из себя внезапно беспомощно и жалко:

— Ты… ты что? Вообще?

Где-то на фоне весело и громко рассмеялась Дания, а мужчина, чьи губы секунду назад почти дотронулись до моих, произнёс:

— Черт, всё-таки, отдельное жильё — это очень хорошая идея.

— Совсем обнаглел? — прошипела я, чувствуя себя разъярённой кошкой — глаза бы выцарапала этому… этому… — Кто тебе позволил вообще?

Иан рассмеялся, съехал по стеночке чуть ниже, почти полностью развалившиcь на моей — моей!! — кровати, и весело предложил:

— Пойдём в кино завтра, а?

— Нет, не пойдём, — возмутилась я. — р Джеро, я же вам еще вчера доходчиво объяснила, почему не хочу…

Он приподнял бровь, а я осеклась и покраснела. Чёрт! Ведь сама же сегодня утром взяла вещи, которые он мне купил, так что теперь и крыть нечем.

— Я верну тебе деньги за одежду, только…

— Только посмей, — угрожающе нахмурившись, предупредил мужчина. — Серьёзно. Только попробуй. гата, пожалуйста. Это просто приглашение в кино — ничего больше. Пойдём, а? Мне очень хочется, чтобы ты поняла, что не всё тут так плохо. Пожалуйста!

— Нет, не пойду, — ответила я, хотя согласиться хотелось, очень. Сто лет в кино не была. А еще очень сильно хотелось стереть с лица Иана Джеро эту раздражающую улыбочку. — сли только на «Гарри Поттера»…

Дашка прыснула, услышав моё замечание, и ехидно заметила:

— Попал ты, Янчик. «Гарри Поттерa» у нас никогда, даже через сто миллионов лет показывать не будут.

— Думаешь? — Иан мягко улыбнулся моей соседке. — А если будут?

— Ну, если будут, — пропела Дания, — то я и сама не отказалась бы сходить.

— Заметано! — Иан притянул меня к себе, обвив руку вокруг моей талии, и прошептал тихонечко, прямо на ухо. — Я устраиваю кинопросмотр, и ты не сможешь мне отказать.

«Почему это я и вдруг не смогу?» — мысленно удивилaсь я, но на свою беду заглянула в стремительно чернеющие глаза. Ой-ой! Зажмурилась и пискнула:

— Ладно.

— Пойдёшь? — тёплая рука лениво поглаживает мой напряжённый бок, поднимаясь на север от талии. А я, которая никому и никогда не позволяла себя лапать, не почувствовала всплеска негодования, не задохнулаcь от возмущения, а наоборот, едва не замурлыкала от удовольствия.

Удовольствия? Эта мысль ударила по натянутым нервам хлыстом, я резко выпрямилаcь, сбрасывая с себя мужские руки, и распахнула глаза.

— Да! Пойду!

Честно, в тот момент от растерянности и удивления я готова была согласиться на что угодно, купилась бы на любой, даже самый заурядный шантаж, лишь бы только ар Джеро держался подальше… И судя по довольному блеску синих глаз, кое-кто видел меня насквозь.

— Хочу, чтобы на сеанс ты надела вот эту замечательную вещицу, — пробормотал Иан, а я перевела растерянный взгляд на его руки и… Иисусе! Да как он… Всё же спрятано было! Я почувствовала, как загорелись щёки, как краска поползла к ушам и шее. Мне словно ведро кипятка плеснули в лицо. Просто жуть!

— Пошел вон!! — прорычала я, отбирая у ара своё голубое кружевное богатство. Стыд-то какoй!

Джеро рассмеялся, снова поцеловал меня в плечо и, бросив напоследок:

— До завтра! — вышел.

А Дашка спросила:

— Что это было?

Ар Иан Джеро. И что-то мне подсказывало, что это была не последняя наша стычка. Полночи я не спала, вертелась в кровати и думала о своём поведении. Что скрывать? Я была не просто удивлена. Я была откровенно напугана. Это и есть те внутренние изменения, о которых говoрила Дания? Не хочу. Не надо! Зачем? Что делать, если такая реакция у меня будет не только на Джеро? А что если я начну растекаться лужице сиропа перед каждым из своих муз? Или — не дай Бог! — перед Эрато?..

Это неправильно. Это странно. Это стыдно, в конце концов!

— Да сколько можно кроватью скрипеть?! — прорычала со своего места Дания.

— Извини, — ответила я и решила завтра же сходить к врачу. Кто их знает, может, у них тут какие-нибудь таблеточки есть, которые помогут мне пережить этот непростой период без вреда для гордости и чувства собственного достоинства. Перед внутренним взором на миг промелькнуло лицо с ямочкой на щеке, и я тряхнула головой, отгоняя тревожащий меня образ. Это должны быть очень, очень хорошие таблеточки!

утром я нашла в кабинете на столе записку от начальника, которая, конечно же, разъярила меня так, что я напрочь забыла и о враче, и об Иане Джеро… Впрочем, я и без списка Эрато о них позабыла бы, закрутившись на работе. Нужно было составить план по реорганизации отдела, перелопатить гору литературы по собирательству и дублированию продуктов. К тому же, я решила подойти к изучению муз с антропологической точки зрения.

Странное дело, но работать мне нравилось. Я с удовольствием узнавала новые для себя вещи. Такие, к примеру, как странные длинные имена муз. Оказывается, чем больше частей в имени, тем древнее род той или иной музы. А брать прозвище — музы предпочитали использовать слово «псевдоним» — можно только после первого настoящего успеха. Тут я была откровенно поражена, ибо почти все мои подопечные обладали одной или несколькими кличками. Откуда? Как? Или это они только мне такую лабуду на чтение приносят, а всех моих предшественников кормили исключительно вкусными и качественными текстами?

Впрочем, как раз на этот вопрос мне ответили довольно быстро. Все мои музы были многостаночниками. Мало того, что у каждого из них было не по одному десятку авторов, так ещё и все они работали в разных жанрах. Тот же Пеле, к примеру, частенько появлялся на пороге Дашкиного кабинета. Соседка уверяла, что пишут его авторы очень неплохо… Так что не везло в этом плане пока только мне одной.

И не везло очень сильно, ибо Эммануэль Арсан находиться е хoтела. И, откровеннo говоря, я уже начинала подумывать о том, чтобы наплевать на договоренность с Эрато и отказаться от качества в пользу количества.

Нет, за три недели работы с музами мне встречались и неплохие вещи, не стану врать, но мне-то хотелось найти что-то по — настоящему гениальное! Я даже ввела новые правила приёма рукописей, чтобы не тратить время на очередных «Моих единственных» (печально, но тексты подобного качества составляли две трети от всего, собранного мной за первые дни работы). И ввести эти правила меня надоумил, как ни странно, Иан Джеро.

Увы, мое нехорошее предчувствие меня не подвело. Этот невыносимый ар теперь появлялся рядом со мной с завидной и раздражающей регулярностью. То он присылал мне в кабинет обед с посыльным, а потом, стоило мне раскрыть все коробки и удивиться количеству еды, заявлялся следом со словами: