Муза для чудовища

Иан нахмурился. Вo время моего монолога он терпеливо слушал, не перебивал, а сейчас отвёл бжаавйе глаза в сторону и с горечью в голосе произнёс:

— Правильно, кто я такой, чтобы ты мне верила на слово. А если он сам тебе об этом расскажет, поверишь?

— М-макс? — вскинулась я.

— Макс, — скривившись, ответил Иан. — Ему ты поверишь?

Я радостно улыбнулась.

— И сразу же извинюсь перед тобой за то, чтo незаслуженно обидела. Я ведь думала, что ты говорил с ним. А теперь сразу вижу — не говорил. Да ты сам всё поймешь, как только увидишь его.

Он молча кивнул и подтолкнул меня к машине.

— Мы что, на этом поедем? — ужаснулась я. — С Люсенькой?

— А ты предлагаешь её тут прикопать, пока есть такая возможность? — проворчал Иан. — Конечно с ней. Куда нам её деть? Особенно сейчас, когда твоя любимая подружка попыталась угнать мой джип и разбила его ко всем чертям.

Я охнула и бросила на Иана виноватый взгляд. «на не моя подружка», — хотела сказать я, а вместо этого пробормотала:

— Ну, у неё, наверное, был веский повод, чтобы так поступить.

— И этот повод с утра, думаю, к психиатру пойдёт, — ар открыл мне заднюю дверцу автoмобиля и подождал, пока я заберусь внутрь. — Не каждый день покойные подружки его на чёрном джипе переехать пытаются.

Я удивлённо посмотрела на Дашку, но та насупилась, как промокший воробей и сидела, отвернувшись к другому окну.

— Люсинда, — Иан опустился на сидение рядом с водительским. — Гони к Следственному изолятору. Раз уж ты всё равно здесь, поработаешь немного нашим шофером, ладно? За бензин я заплачу, если надо.

— Ненавижу тебя, — выплюнула Люсенька и, опалив меня сквозь зеркало заднего вида жарким взглядом, повернула ключ зажигания. — Не представляете, как я вас всех ненавижу!

ГЛАВА ПЯТНАДЦТАЯ. «ОТ ПЕЧЛИ ДО РАДОСТИ РУКОЮ ПОДАТЬ»

Ехали мы в абсолютной тишине. Ну, не то чтобы совсем в абсолютной, потому что возмущённое Люсенькино сопение заглушало даже шум двигателя. Да и Иан стрекотал телефоном, обмениваясь с кем-то СМС-ками. Дашка… Я поначалу попыталась узнать у неё, что случилось и каким образом, а главное — зачем?! она разбила чужую машину, но соседка мотнула головой, будто лошадь, отгоняющая надоедливых мух, и oтвернулась к окну, тихо всхлипывая.

Так что нет, тишина не была абсолютной. Гнетущей, скорее. Тревожной. Под стать моим мыслям. Видит Бог, с той минуты, как мы cели в автомобиль и до того момента, как он притормозил у высокой каменной стены, за которой, я знала, находился тюремный двор первой Городской тюрьмы, я думала лишь о том, что Иан не прав. Он просто не может быть правым. Ведь так?

Первой молчание нарушила Люсенька.

— И надолго мы сюда? — спросила она, когда Джеро взялся за ручку двери, чтобы выйти из машины. — Я на самолет опаздываю.

— На следующем полетишь, — ответил ар и подался вперёд, чтобы выйти из автомобиля. — Агата, ты со мной. Данька, не угрожаю, по-хорошему прошу, посиди на месте. Ты сегодня и так уже натворила дел.

— Иди к чёрту, — простуженным от слёз голосом просипела Дания, даже не оглянувшись, а мне захотелось отменить всё, не ходить никуда, обнять девчонку за её бедовую голову и выслушать, что у неё на душе. Я даже отдёрнула руку от дверцы, но Иан уже наклонился к окну с моей стороны и нетерпеливо стукнул по стеклу.

— Агата, блокировку сними, я не могу открыть.

— Прости, — я погладила Дашку по плечу. — Мы приедем домой и обо всём поговорим.

— Я не…

— Мы поговорим! — решительно повторила я. — Чувствую, нам этo обеим нужно.

И лишь когда Иан сердито взял меня за руку, поняла, что только что назвала наше с Дашкой временнoе жильё домом и даже не вздрогнула. Понимание этого простого факта заставило меня сбиться с шага. Ар Джеро вопросительно приподнял бровь.

— Ты в порядке? — спрoсил он.

— Настолько, насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации, — Иан не стал спрашивать, что я имею в виду, и мы продолжили путь к металлической двери, почти незаметной за буйно разросшимся кустом сирени.

— У нас будет примерно час, — предупредил он меня. — Надеюсь, тебе хватит этого времени…

И тут у меня задрожали руки. Никогда не думала, что так бывает на самом деле, что это не образное выражение. Противно та задрожали, как у старого пьяницы. Я засунула поглубже в карманы свои не в меру разволновавшиеся конечности и мрачно пробормотала:

— А у тебя, как я посмотрю, везде друзья.

— Приятели, — исправил меня Иан. — Знакомые. Да, везде. Но прямо здесь у меня должник. Я когда-то выручил его, теперь oн прeдоставляет мне ответную услугу.

И вдруг впился встревоженным, что-то ищущим взглядом в моё лицо. Не знаю, что он там хотел найти. Может, ответ на вопрос, в чём смысл жизни, а может, какой другой ответ, но то, что он там увидел, ему явно не понравилось. Он открыл рот, чтобы что-то сказать или спросить у меня о чём-то, но одновременно с этим запищал электронный замок двери, у которой мы стояли, и нас впустили внутрь.

Изнутри тюрьма походила, скорее, на больницу или на санаторий конца прошлого столетия. Пустые тихие коридоры, уныло гудящие под потолком и никогда не гаснущие лампы дневного света, стены, ровно до плеча выкрашенные в зелёную краску, каменный пол и гулкое эхо, присущее не всем ночным зданиям, а только тем, которые в течение дня заполняют шум и суета.

Молоденький солдатик в гимнастёрке с чужого плеча, явно не испытывая в нашем отношении какого-либо, самого мало-мальского пиетета, яростно зевал и шёл вразвалочку… В общем, всячески показывал своё неудовольствие. Мол, приперлись среди ночи. Может, и не разбудили, но от другого какого приятного дела точно оторвали.

— Здесь обождите, — проворчал он, открывая перед нами какую-то дверь, а когда мы уже вошли в комнату, всё же не удержался от замечания:

— И не спится же людям…

В помещении было одно окно, затянутое такой мелкой сеткой, что свозь него, наверное, и свет-то не проникал, даже в самый солнечный день. Чуть живая герань на пoдоконнике напомнила мне о том, как Макс подкупал меня возможностью выращивать цветы на балконе нашей совместной квартиры, где мы так недолго прожили, и мне захотелось плакать. Я будто наяву услышала насмешливый голос: "х ты, дурень, перестань есть хозяйскую герань!.." Глубоко вздохнула, пытаясь избавиться от нарастающего тревожно-сосущего чувства, но это не помогло.