Муза для чудовища

В общем, к тому моменту, когда осмотр подoшёл к концу, я мечтала если не спрятать всё, что можно, под проклятым куском бумазеи, притворяющимся больничной пижамой, то хотя бы провалиться сквозь землю.

— Ну, что же, милейшая Арита…

— Агата, — автоматически исправила я, натягивая одeяло до подбородка.

Доктор лександр улыбнулся.

— Прошу прощения, я страшно невнимательный, Агата. Насчёт ваших травм. Рёбрышки заживают очень хорошо, хотя переломчик был сложный, флотирующий, пришлось скобочки накладывать, так что не пугайтесь, у вас там сзади два шрамика… но почти ничего не заметно. Так или иначе, думаю, через пару дней мы сможем снять повязочку. С ножкой всё намного хуже, моя дорогая, ножка у нас была сломана в двух местах… Однако и с этим мы справимся, не извольте беспокоиться, и не таких больных на ноги поднимали… Но! Строжайший постельный режим! — он грозно нахмурился и погрозил мне пальцем с таким видом, будтo ему достоверно известно, что я замышляю наплевать на его рекомендации и удрать на ночную дискотеку.

— И хорошо, что постельный, — улыбнулась я, — хотя бы высплюсь.

Доктор одобрительно кивнул:

— Вы удивительно послушный пациент, Агата, — похвалил он, вызвав во мне очередную волну неловкости. Знал бы он, как ошибается насчёт моей послушности… — С вами приятно работать… Однако вернёмся к планам на ближайшее будущее. Итак… где-нибудь через часик мы свозим вас на снимочек… Гримхильда, будьте любезны, закажите МРТ и распорядитесь насчёт лёгкого обеда для ариты… Что бы вам хотелось на обед, дорогая?

— Мне все равно… Суп…

лександр снова страшно обрадовался, и я даже испугалась, как бы у него от таких яростных улыбок кожа на щеках не лопнула. Страшный человек с убийственной жизнерадостностью…

— А вот после снимочка, при условии хороших результатов, возможно уже завтра мы со спокойной совестью сможем пересесть в колясочку. Как вам такой план, арита?

— Отличненько, — мрачно ответила я, раздражённая из-за всех этих уменьшительно-ласкательных словечек. Ну и исправлять в очередной раз ариту на Агату тоже не стала, наконец, догадавшись, чтo арита, по всей вероятности, пара к ару. Как господин и госпожа. Как говорится, хоть горшком назови, только в печь не сажай. Потерпим.

— Скажите, Александр, а где мои вещи? Сумка, одежда…

— В камере хранения, конечно, — улыбнулся он мне. — Вас не устраивает больничная пижама?

— Меня не устраивает отсутствие телефона, — прямо призналась я. — Не могли бы вы одолжить мне свой? Мне надо соседу по квартире позвонить… И маме.

Про маму я вспомнила совершенно случайно. Звонить я ей не планировала. Да и зачем? Всё равно она, узнав, что со мной уже всё в порядке, не приедет. Может, только спросит, не подбросить ли мне деньжат на карточку. Не подбросить.

Александр скроил расстроенную мину и жалобным голосом почти простонал:

— Я бы и рад, милейшая Агата. Правда! Но правилами больницы строжайше запрещено.

— Давать личный телефон больным? — растерялась я. Да кому какое дело?!

— Пользоваться мобильным на территории всего госпиталя. Вот видите, — доктор Бурильски для наглядности вывернул наизнанку карманы своего халата, — я свой даже из машины не забираю… Но вы можете дать мне номер вашего друга, и я обязательно ему позвоню в конце рабочего дня. Или, если хотите, могу прямо сейчас сбегать на парковку. Хотите?

В душе моей шевельнулось какое-то нехорошее подозрение, но Александр предельно честно моргал, а его нежно-голубые глаза просто светились от участия и желания помочь, поэтому я всё-таки надиктовала ему сообщение для Максика и его номер, после чего доктор ушёл, пообещав скоро вернуться, как только станет известно время моего МТ. А спустя всего лишь несколько минут вернулась Гримхильда. Она катила перед собой столик и при этом с кем-то весело ворковала по телефону. Одно из двух: либо медсестра плевать хотела на больничные правила, либо меня целенаправленно лишают связи с внешним миром.

Настроение окончательно испортилось, о я всё же дождалась, пока медсестра закончит разговор, после чего самым ласковым голосом попросила:

— Арита Гримхильда, не могли бы вы мне одолжить свой телефон? Мне буквально на одну минуточку…

Она посмотрела на меня так, словно я у неё миллион украла и, холодно улыбнувшись, соврала:

— Я бы и рада, да кредит закончился. Звонки принимаю, а сама позвонить никому не могу…

— Очень жаль, — буpкнула я, стараясь не показывать, как меня испугал и расстроил её ответ. А кто бы на моём месте не испугался? Не каждый день узнаёшь, что тебя, кажется, похитили и держат в плену. Причём похитители явно страдают от какого-то сложного психического заболевания. Ну, подумайте сами, столько денег вбухать в моё лечение! Мало того, что больница явно не из дешевых, так ещё и отдельная палата, рыбный суп, в котором вместо глаз и голов плавали огромные куски белой и красной рыбы. Ну и МРТ головного мозга, думаю, в копеечку им встанет.

А самое смешное, я просто не представляла себе, кому это было нужно! Ни денег, ни влиятельных родных у меня нет. Поэтому с выкупом мои похитители сразу обломаются. Ну, моет, только Стасик заплатит за меня пару сотен, руководствуясь исключительно меркантильными целями: где он ещё такую исполнительную и безотказную дуру найдёт?

Так что деньги сразу отпадают. Что тогда? Влюбленный принц? Я тихонько фыркнула, вызвав подозрительный взгляд Гримхильды, которую я после истории с телефоном понизила из Брунхильды до Грымзы.

— Пить хочу, — капризным тонoм сообщила я, и медсестра предсказуемо поджала губы. Она ещё не знает, с кем связалась. Один мой бывший поклонник мне сказал на прощание:

— Ты удивительно красивая девушка, Агата, но я даже рад, что у нас ничего не вышло, — я вежливо умолчала о том, что «ничего не вышло» и «ты меня отшила» не совсем синонимы, а oн продолжил:

— И знаешь почему? — я догадывалась, так как этот поклонник не был первым, но промолчала. — Потому что сложно строить отношения с победителем конкурса «Стерва года».

Другой мой поклонник был менее метафоричен и сказал проще:

— Кобра ты, Вертинская!

А я не обиделась. Как показывала практика, люди, которые тебя ненавидят, причиняют гораздо меньше проблем, чем те, что думают, будто влюблены.

Гримхильда, не говоря ни слова, набрала в высокий стакан воды из-под крана и вернулась к кровати.

— Я больше с газом люблю, — всё тем же тоном сообщила я, — и со льдом.

Медсестра довольно громко скрипнула зубами. ведь всего лишь нужно было дать мне телефон…

Когда она ушла, я поставила поднос с супом на тумбочку, всхлипывая от боли, свесилась вниз, чтобы дотянуться до фиксирующего одно из колёсиков тормоза, после чего уперлась здоровой ногoй в стену и изо всех сил оттолкнулась.

До окна я не доехала, но ничуть не расстроилась из-за этого, ибо и отсюда было прекрасно видно, что Эрато не обманул, я действительно была в родном Городе — чудовищный купол Национальный Библиотеки, видимый фактически из любой части Города, был тому подтверждением. Ну и, помимо этого, я поняла ещё одну вещь: глядя на вид, открывающийся из окна, я не могла определить, в какой части Города мы находимся. С одной стороны, это был один из недавно построенных небоскребов — уж больно далека была от меня дорога, по которой сновали махонькие машинки и автобусы, — с другой, наличие реки прямо указывало на то, что я нахожусь в старом городе.