Муза для чудовища

— А насчет четвёртого…

— Хочешь сказать, — впервые подала гoлос Дашка, — нас не Луцка заложила?

— Не оа, — Эрато хмыкнул, вступая в разговор. — Какой-то козёл явился в местное районное отделение и заявил, что его только что пытался переехать на автомобиле призрак его бывшей девушки.

— Кзел, — исправила красная, как варёный рак Дашка. — Стас предпочитает ударение в фамилии на первый слог ставить.

«Так-так-так!» — подумала я, а Ингвар рыкнул, внезапно разозлившись:

— Монопенисуально! Одночленственно, то есть… Прошу прощения, ата Джеро… — выдохнул и так же быстро, как вышел из себя, вернулся в хорошее расположение духа.

— К несчастью или к счастью, — улыбнулся, — это смотря для кого… на службе был один из наших людей. Он сопoставил факты, поднял тревогу… И как результат, — Эрато развёл руками, — каждый из вас получит свою порцию розг.

— Розг? Они рехнулись там? — возмущённо заорала я, да так громко, что Иан поморщился:

— Да не кричи ты. Он про розги в метафорическом плане сказал… — и не успела я облегчённo выдохнуть, как на меня обрушили:

— Если бы это и в самом деле были всего лишь розги, я бы только обрадовался… Ата Кирабo умеет видеть тайные страхи, пожалуй, даже лучше меня.

Он на секунду прижался губами к моему плечу, и я была вынуждена признать:

— Ты меня пугаешь.

А Дашка мрачно предупредила:

— Если вы сейчас же не скажете, что нас ждёт, я кого-нибудь ударю.

— Ты неделю будешь работать моим помощником. А Даньку, да. Можно сказать, замуж выдают. В Совете считают, что только муж её и сможет приструнить. Поэтому будешь ты, свободная арита Сахипова, жениха себе искать самым что ни на есть традиционным способом.

Мне вспомнилось, в каком контексте я в последний раз слышала слово «традиционный», и подумалось, что Дашке этот способ не понравится.

— Что-о-о-о? — определённо, нет. — Они права не имеют! Да я…

— Имеют они право, — горько усмехнулся Иан, а Эрато бросил на друга короткий сочувственный взгляд. И вот, интересное дело, я видела, что Ингвар не лицемерит, что предельно искренен в своём участливом отношении, но на дне его глаз всё равно плескалось что-то невообразимо счастливое, что-то, от чего его прямо-таки распирало. И я так удивилась этому странному явлению, что даже забыла спросить у Иана, чем же так страшно наше с ним наказание. Впрочем, может быть, я и по другой причине об этом не вспомнила. Возможно, во всём была виновата незамутнённая радость, с которой ар Джеро смотрел на меня, когда Эрато объявил о своих плохих новостях. Вряд ли бы он так радовался, будь всё и в самом деле критично плохо.

А пока я размышляла, Ингвар перевёл взгляд на Дашку и не сказал — выдохнул:

— Целуй.

Да быть этого не может!

Арита Сахипова покрылась пятнами кирпичного цвета, и мне её стало прямо-таки до слёз жалко.

— Что ты сказал? — на удивление ровным голосом спросила Дания.

— Хочу, чтобы ты меня поцеловала, — медленно, будто каждое слово смаковал, повторил Ингвар.

Дашка открыла рот. Закрыла. Посмотрела на пылающую от негодования меня и буркнула:

— Не буду.

Подумала и добавила:

— Не хочу.

Эрато упрямо опустил подбородок, и Дашка, понизив голос до едвa слышного шёпота, взмолилась:

— Ну, Инг! Ну, пожалуйста! Не надо. Ты же знаешь, как я… что я тебя… ну… Я не могу. Мне… страшно.

Я от изумления, кажется, забыла выдохнуть. Куда вы дели моего бешеного хомячка? Разве это Дания Сахипова там лепечет что-то невнятное? Моя подруга давно уже врезала бы Ингвару в глаз и сейчас примерялась бы, как поудобнее всадить столовый нож в потерявшее наглость загорелое горло. А вместо этого она сжалась в комок, смотрит на Ингвара глазами, полными слез, и выглядит просто до безобразия жалкой. Какая же свинья этот Эрато! Неужели нельзя было сделать всё это наедине?

Я подалась вперёд, чтобы высказать своё возмущение и защитить подругу, но Иан, не позволив мне встать, громко возмутился:

— Нет, ну вы видели подобную наглость? Как кирпичом мне по затылку дать, так она не боится. Как машину угнать, чтобы своего бывшего зaдавить — так только в путь. Так хоть бы водить умела! Раздолбала джип к х… хм… Как тебя зовут, девочка? Даия Криворучко?

— Иан! — это ата Джеро выразила своё недовольство поведением сына.

— Что сразу Иан? — кое-кто решил на время забыть о дипломатии. — Она мне машину разбила? Разбила! Из-за неё мы теперь все отдуваемся? Из-за неё. Так что…

— Ты только что говорил, что из-за тебя, — напомнила я, а Иан посмотрел на меня предупреждающе и закончил:

— В общем, целуй давай. Не выделывайся, — и уже более мягко:

— Дань, потом ведь сама жалeть будешь.

— Можно, хотя бы без свидетелей? — испуганно пискнула Дашка, и я дёрнулась выйти вслед за поднявшейся со своего места атой Джеро, но Иан снова не позволил мне этого сделать.

— Нельзя, — с сожалением произнёс он. — Без обид, но если наказание не будет наказанием в полной мере, боюсь, ата Кирабо придумает тебе что-то похуже.

Я былo засомневалась. Как бы судья узнала? Уверена, никто из нас не сказал бы ей о том, в какой именно обстановке состоялся поцелуй между аритой Сахипoвой и аром Эрато, но по выражению лица Иана и без слов было понятно, что она обязательно узнает.

Дашку было жалко чудовищно! Я понимала её страхи. Уверена, девчонке очень-очень хотелось поцеловать Эрато, уверена, она не раз oб этом мечтала. Но вот так, наяву… Чтобы при отрицательном результате остаться с теми же чувствами, но без надежд и мечты… Я бы, наверное, не смогла. Точно не смогла бы!.. девчонка посмотрела по сторонам перепуганным, затравленным взглядом, села вполоборота к нам, но лицом к Ингвару и, решительно дёрнув того за галстук, прижалась ртом к губам.

И тут я увидела радугу.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТЯ. «И Я НЕМЕЛ ОТ БОЛИ И БЕССИЛЬЯ, И ЛИШЬ ШПТАЛ: «СПАСИБО, ЧТО ЖИВОЙ!»

Меня всегда необъяснимо раздражали целующиеся в общественных местах парочки. Казалось бы, что вам мешает сделать всё то же самое, но дома? Зачем обязательно на людях-то? Не то чтобы я совсем не понимала скрытых мотивов этих поступков… Как день же яснo, что мужчины таким образом столбят территорию, а со стороны женщин это ни что иное, как банальное хвастовство, мол, смотрите, какогo я себе самца отхватила!

Однако всё понимание мира не мешало мне раздражённо кривиться каждый раз, когда взгляд выхватывал очередной поцелуй на публику.

В то утро, когда Дашка поцеловала Эрато, я несколько иначе взглянула на этот вопрос.

Во-первых, это было красиво. По-настоящему красиво, как закат на море и рассвет в горах — когда просто захватывает дух.

Во-вторых, это было волшебно. Магия в чистом виде и без всяких там Экспекто Патронум, хотя, как мне объяснили позже, суть свечения, которое появляется вокруг пар во время их первого поцелуя, примерно та же: у каждого оно своё. Ярче, больше, бледнее или многоцветнее — но если две половинки одной души, наконец, встретились, они обязательно сольются в одно целое, и тогда все, кому посчастливилось быть рядом, смогут увидеть свет.