Муза для чудовища

Никогда не забуду выражения лица Эрато, когда он, разомкнув поцелуй, посмотрел на мою подругу. Его глаза горели таким торжеством, таким счастьем, что, наверное, можно было ослепнуть.

— Я знал, — прошептал он и большим пальцем правой руки погладил щеку онемевшей Дании. — Всегда знал, с самого первого дня…

И целуя после каждого слова щеки, лоб, глаза:

— Моя упрямая, невыносимая, невозможная девочка… Столько времени потеряли…

Это было так… нежно. И Эрато так внезапно правильно смотрелся, что я сразу поняла: на этот раз он не играет никаких ролей. На этот раз oн настоящий. И вмиг я почувствовала себя неловко: будто своим взглядом краду у пары их первые интимные мгновения.

— Пожалуй, пора уходить, — на пределе слышимости шепнул Иан, и я кивнула, внутренне порадовавшись тому, что мы с ним на одной волне.

Стараяcь не делать резких движений, я соскочила с мужских коленей и шагнула к выходу из кухни, когда раздался первый всхлип.

— Да-ань? — не знала, что Ингвар может звучать так растерянно и испуганно. — Ты чего?

А в следующий миг, закрыв лицо руками и сдавленно рыдая, мимо меня пробежала Дашка. Промчалась до комнаты, в которой мы ночевали, и, рванув на себя дверь, скрылась внутри. Я даже сообразить не успела, что это было, а Эрато уже последовал за ней, но… поздно. Девчонка забаррикадировалась в ванной и, включив на полную мощность воду, отказывалась выходить и отвечать на какие бы то ни было вопросы.

— Хоть дверь ломай, честное слово! — Ингвар яростно стукнул по деревянному косяку и беспомощно огляделся по сторонам.

— Инг, — Джеро дружески похлопал приятеля по плечу. — Успокойся. Если надо — выломаем. Мама не станет возражать.

— Мама не станет, — грустно подтвердила от двери хозяйка квартиры. — Но лучше дайте девочке успокоиться. Как показывает мне мой личный опыт, истерики на пустом месте случаются редко. Отойди-ка…

на потеснила Эрато и, заняв его место у замочной скважины, коротко постучала и громко произнесла:

— Зайка, ты можешь там сидеть хоть до завтрашнего утра. В этoм доме, к счастью, есть и вторая уборная. Просто пообещай, что ничего не сделаешь с собой — и мы сразу же уйдём.

И сразу же в ванной выключили воду, после чего заплаканный Дашкин голос произнёс:

— Я… нормально. И не надо никуда… то есть, пусть только Ингвар уйдёт…

— Даня?

Клянусь, я чуть сама не заревела, увидев, как почернело лицо у моего начальика. Нельзя так. Она же его просто убивает!

— Пожалуйста, Инг! — всхлипнула бессердечная Дашка. — Не сейчас, прошу тебя!

Ингвар шумно втянул в себя воздух, собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал, прижал к запертой двери раскрытую ладонь, будто погладил, и, стремительно развернувшись, вышел вон.

Спустя мгновение хлопнула входная дверь, а я посмотрела на Иана и шёпотом спросила:

— Ты что-нибудь понимаешь?

Он кивнул и, скосив глаза в стoрону своей матери, попросил:

— Давай потом. Дома.

Дома… У меня снова что-то заболело в середине груди, где болело почти каждый раз, когда при мне произносили это слово.

— Нам сегодня надо вернуться, да?

— Хотелось бы, — ответил Иан. — Но это уже как получится: Даньку мы тут всё равно одну оставить не можем… Пойдём в гостиную, я Тьёру позвоню, чтобы он наготове был…

Мы вышли из спальни вслед за атой Джеро, напоследок ещё раз истребовав с Дашки обещание не быть дурой (будто бы этого уже не случилось!) и ничего с собой не делать. Арита Сахипова привычно послала всех к чёрту, и я впервые порадовалась её грубости. Раз она уже способна хамить, значит, начинает приходить в себя.

Ата Джеро, сославшись на какие-то неотложные домашние дела, растворилась в недрах своей квартиры, оставив нас с Ианом наедине, после чего мы с ним прошли в гостиную. И уже там меня накрыло волной проcто невиданного смущения, захлестнуло десятибалльным валом неловкости и абсолютно незнакомого мне чувства неуверенности в себе. Я с ногами забралась в кресло и, как за спасательный круг, схватилась за телевизионный пульт. Иан насмешливо заломил бровь, и я, заметив это всепонимающее выражение на его лице, еще больше разволновалась.

— Прекрати, — он сел на ковер возле кресла, локтём прижал оски моих ног, не иначе, чтобы не удрала, и принялся быстро-быстро набирать СМС. — Я сейчас, только Тьёру напишу…

— Да ради Бога! — щедро позволила я. — Можешь не торопиться.

Он хмыкнул, а я подумала, что веду себя как перепуганная школьница, и попыталась привести в относительный порядок свои мысли. На мгновение вспомнились гормоны из нетленки Чи-Чи. Те самые, что радостно скакали по внутренностям и разводили костер в неположенных местах…

Поёрзала.

Вслушалась в бешеный грохот собственнoго сердца.

Покосилась на Иана и с тоскою подумала, что в чём-то даже понимаю Дашку, потому что сейчас, в квартире аты Джеро, после случившегося в тюрьме, после моей истерики, и особенно после поцелуя, свидетелями которого мы стали, я не знала, куда глаза спрятать и как вести себя дальше.

А вот Иан, судя по всему, зал. Нажав кнопку «Отправить сообщение», он небрежно отшвырнул от себя мобильный, а в следующее мгновение его лицо оказалось напротив моего. Близко, волнующе и…

— А как вообще Тьёр оказался возле тюрьмы? — чувствуя себя совершеннейшей дурой, cпросила я. — Ты ему из машины написал?

— Из машины, — подтвердил Иан и дразняще провёл костяшками пальцев под моим подбородком, — иди сюда…

— Люся? — я максимально вжалась в спинку кресла. — Она когда уехала?

— Сразу же и уехала, — он видел меня насквозь и не собирался давать пощады. Решительно вклинил свой торс между моих коленей, одной рукой облокотился о край сидения, а второй уперся в спинку кресла возле моего лица. Святые небеса! — Не убегай.

Куда бежать? Когда у него глаза чёрные-чёрные, а я таю, плавлюсь, будто мягкий воск, понимая, что являюсь причиной бушующего в них пламени.

— Я не убегаю, — возражаю из чистого упрямства, но при этом всё ещё пытаюсь увернуться. — Я… я просто не могу… здесь.

— М, да? — скользит приоткрытыми губами по моей скуле, ласково и вместе с тем как-то невыносимо порочно. — А где… можешь?

— Не знаю, — растерянно признаюсь и поворачиваю голову так, чтобы в своём путешествии его рот встретился с моим.