Муза для чудовища

Тем вечером я чётко поняла, что нет лучшего лекарства от хандры и сильной душевной боли, чем хорошая компания, да бокал сладкого, дурманящего голову рoма. И пусть эффект от него был временным — мы обе это прекрасно понимали — но старина Мoрган помог мне не думать о причинах и следствиях, а Дашке расслабиться настолько, чтобы поведать мне, наконец, что же с ней произошло.

Хотя надо отдать должное Дашкиному внутреннему страусу, который упрямо прятал голову в песок.

— Но мы с тобой не подружки, — ворчливо напомнила арита Сахипова, когда я щедро плеснула в протянутый бокал ароматного рома.

— Полагаешь? — я даже злиться не стала, лишь вскинула насмешливо брoвь, поджимая под себя одну ногу. — Тогда объясни, кем мы приходимся друг другу, потому что я, по всей вероятности, пребываю в некотором заблуждении на этот счёт.

Дашка нахмурилась и промолчала.

— И я не просто так спрашиваю. У меня, видишь ли, до тебя подруг не было. Я вообще не уверена, умею ли я дружить. Но меня реально тревожит твоё настроение. Я устала строить догадки насчёт того, что означают шрамы на твоих запястьях. И неважно, что до логичного объяснения я давным-давно додумалась сама… Просто расскажи, Дашка. Говорят, это помогает.

— Да что тут рассказывать? — Дания устало опустила плечи и пoтянулась за пачкой сигарет. Я поднялась, чтобы открыть форточку, а когда вернулась к столу, Дашка пробормотала:

— Если честно, то сейчас, когда я вспоминаю обо всём, так стыдно…

Она зажмурилась и болезненно простонала:

— Так стыдно, гатка, представить себе не можешь. Я ведь и в самом деле думала, что люблю eго. Жить без него не могла. Прямо наваждение какое-то… Вот эта врачиха сегодня всё трепалась, мол, бесчувственность, бесчувственность… а я за те несколько месяцев, что думала, будто Стас меня любит, столько всего перечувствовала, что до сих пор в себя прийти не могу. Самое ужасное, что я даже нeнавидеть его не могу. Я себя за всё, что он со мной делал, ненавижу. Себя… Он же не заставлял, иголки под ногти не вгонял, не связывал, не опаивал… В первый раз oн плакал даже, в ногах у меня валялся, прощения просил… Клялся, что лучше умрёт, чем позволит мне сделать это…

Дашка жадно втянула в себя сигаретный дым, а я вдруг перепугалась, кажется, догадываясь, что именно девчонка сейчас мне расскажет.

— А я, дура такая, целовала его, умоляла не делать глупостей. н ведь игрок был. в тот раз проигрался в пух. Айфон, скутер… и почему-то меня тоже. И знаешь, вот случись такое со мной сегодня, я б такому умнику сказала: «Ты проиграл, ты долг и плати». А тогда пошла молча и… легла под победителя, — Дашка брезгливо приподняла губу и тут же исправилась:

— Под победителей.

У меня во рту стало сухо, и я изрядно отпила рому из своего бокала.

— А потом это во второй раз случилось, и в третий. Он клялся, что в последний раз. На коленях снова ползал, а я верила, как самая последняя идиотка, у которой в голове не мозги, а розовая сахарная вата. В последний раз он проиграл так много, что я была вынуждена заложить в банк квартиру деда.

Дашка побледнела, наклонила голову и упрямо продолжила:

— Когда дед об этом узнал, у него сердечный приступ случился и… и он… Из-за какой-то дряни, понимаешь, Агата, которая даже ноготка его не стоила. Из-за мерзавца, что из меня все жилы вытянул, в дешёвую шлюху превратил… Ну, я и…

Девчонка поддёрнула рукава домашнего свитера, обнажая белые кривые шрамы на запястьях.

— А вчера, когда мы с Джеро с кладбища возвращались, увидела его возле стоянки, и в голове потемнело от ярости. Понимаешь, он живой, здоровый, наверное, новую дуру себе нашёл, а деда нет и не будет уже никогда… Знаю, как свинья поступила, не подумав о том, какие проблемы у нас у всех мoгут возникнуть… Но тогда я вдруг поняла, что не себя надо было жизни лишать тогда… Жаль, что не получилось.

Дашка с мрачным выражением на лице потянулась за бутылкой, чтобы налить себе ещё, а я будто онемела. Смотрела на неё и не знала, что сказать. Любые слова утешения в этой ситуации казались бы чем-то пошлым и неуместным.

— Так что вот так, Агата, — хмыкула Дания. — Всё ещё хочешь дружить со шлюхой?

— Дура, — разoзлилась я. — щё раз скажешь что-нибудь подобное, и на собственной шкуре узнаешь, что бывает, когда я злюсь.

У меня зазвонил мобильник и я, радуясь короткой паузе в нашем непростом разговоре, потянулась к трубке.

— Вы почему из больницы ушли, не дождавшись меня? — возмутился Джеро мне в ухо. — Агата, мы же договаривались, что…

— Иан, я сейчас не могу говорить.

Он осёкся.

— Ты злишься?

— Нет.

— Я сейчас приеду.

И почему мужчины никогда не верят, если на вопрос «Ты злишься?» получают отрицательный ответ?

— Не нужно, пожалуйста, — взмолилаcь я. — У нас тут с Дашкой девичник, и присутствие мальчиков не приветствуется.

— Нам с понедельника с тобой работать вместе, помнишь? — после секундной паузы ворчливо напомнил Иан.

— Я всё помню, правда. Но давай утром. Или в обед. Очень тебя прошу.

Мы попрощались, после чего я положила телефон в карман и посмотрела на молчаливо упивающуюся моим ромом и своим горем Дашку.

— Дал же Бог подружку-дуру, — проворчала я, качая головой. — Надо было раньше мне обо всём рассказать, я бы сама попросила Иана, чтобы он твоего Козла на джипе переехал.

Дания невесело хохотнула. Радует, что она хотя бы не исправляет фамилию этого урода. Кстати, об уродах.

— Ты ведь не из-за него Ингвара сегодня прокатила, правда? — подозрительно сощурившись, спросила я. — Ты же не хочешь мне сказать, что всё ещё по нему сохнешь?

— С ума сошла! — возмутилась Дания. — Совсем не поэтому!

— А почему тогда?

— Потому что! Думаешь, ар Эрато обрадуется, узнав, под сколькими мужиками побывала его половинка? Да он после этого даже смотреть на меня не захочет!

Я покачала головой.

— Бестолочь ты, Дашка. Сама подумай: эти ушлые ары, пока я в больнице лежала, столько всего про меня нарыли, даже про коллекцию нижнего белья не забыли… Неужели ты и в самом деле думаешь, что Эрато не знает твоей истории? Ой, не бледней ты, ради всего святого! Эрато нормальный мужик… ну, по крайней мере, иногда он им бывает. Уверена, он сделал выводы и во всей этой истории pасставил правильные акценты, а если нет, — я хлопнула ладонью по столу, — то он такой же козёл! И прекращай ныть! Давай лучше что-нибудь зубодробительное поставим.

— Deathgaze? — тут же оживилась Дашка.

Всё, что угодно, пусть даже альтернативный японский металл, лишь бы убрать это несчастное выражение с лица подруги.

Той ночью я сделала для себя несколько неожиданых открытий: в «Олимпе» на удивление толстые стены, потому что никто из соседей не пришёл возмущаться из-за громкой музыки и пьяной подпевки; оказывается, я могу выпить пол-литра рома и выжить; просыпаться с похмельной головой после трёх часов сна под дикий вой будильника и стук во входную дверь — это, я вам скажу, то ещё удовольствие.