Муж, которого я забыла

Кажется, меня тошнит. Она всё продолжает и продолжает, а я чувствую головокружение и борюсь с подступающими слезами. Всё очень-очень плохо. Просто катастрофично. Я не могу остаться здесь. Не выдержу. Точно сойду с ума!

— Ваши писатели-фантасты давно пишут на эту тему, — как ни в чём не бывало продолжает она. — Ты же знаешь, что сюжеты книг не берутся из пустого места? Так вот, я уверена, что основоположником данного направления в литературе был такой же попаданец. Он и описывает свой опыт путешествий. Очень реалистично! Обязательно почитай!

— Спасибо, попрошу мужа привезти мне пару книг, — из вежливости говорю ей.

— Попроси, — кивает она. — Забавная история. Я в шестидесятых в Париже встретила новенькую в этом деле, тоже в клинике, само собой, — она ярко улыбается, — Жанетт сдал в лечебницу её муж, потому что она его забыла. Вот умора! Девчонка легла спать в своём мире, в современном для неё, вроде двухтысячном году, в предместье Марселя, а проснулась в кровати с незнакомым мужиком в небольшой квартирке в Париже версии 1965 года. Вот умора!

— А может время оставаться тем же, а меняться только некоторые детали? — Неожиданно интересуюсь я её рассказом.

— Никто в точности не знает, как это работает. — Вздыхает она. — Но ты почитай!

Ночью мне не спится. В голову лезут странные слова странной собеседницы. Божечки, не могу же я на самом деле размышлять о путешествиях астральных тел? Но это так много бы объясняло!

Ну и глупость! Я точно схожу с ума, если верю в слова незнакомки!

Когда я наконец засыпаю, мне снится Денис. Он сидит на кровати и улыбается.

— Луковка, ты помнишь меня? — Спрашивает он.

Я подхожу ближе, минуя зеркало. Бросаю быстрый взгляд на своё отражение, но на меня молчаливо взирает незнакомка с огромными пустыми глазами, в которых плещется безумие.

Просыпаюсь я разбитой. Думаю, интересно, если я скажу, что вспомнила мужа, навру с три короба Гординой, он поддержит мой обман? Подтвердит правдивость моих лживых воспоминаний? Или я только сделаю хуже самой себе?

Во время завтрака Диана снова садится рядом, снова развлекает меня рассказами о своих путешествиях. Я пытаюсь, правда пытаюсь, не принимать близко к сердцу её рассказы, но они упрямо откладываются в моём сознании.

Часам к одиннадцати медсестра приходит за мной.

— Акманова, на выписку!

И я не верю своему счастью.

В коридоре меня ждёт Денис. Он просто обхватывает меня своими руками и крепко держит некоторое время

— Ты забираешь меня? Правда? — Недоверчиво спрашиваю у мужа.

— Конечно, Луковка, я же обещал!

— Обещай, что больше не позволишь им оставлять меня здесь, — жарко шепчу ему в лицо, — обещай, Денис! Иначе я действительно сойду с ума! Тут страшно, Денис. Я так боялась…

— Всё хорошо, Луковка, — он крепко обхватывает мою руку ладонью.

В конце коридора, облокотившись плечом на дверной косяк, стоит врач Гордина. Она смотрит прямо мне в глаза, коротко усмехается и, резко развернувшись, скрывается за дверью своего кабинета.

20

Первый глоток свежего воздуха заставляет меня судорожно закашляться. Словно тысячу лет просидела в заточении.

— Никогда больше сюда не вернусь, — говорю Денису. — Мне всё равно, что там было в этом прошлом, не хочу знать. Никогда больше не вернусь сюда.

— Я нашёл другого специалиста, — хмуро замечает муж. — Он будет приезжать на дом, дважды в неделю. Никаких, к чёрту, клиник! Думал, с ума сойду от беспокойства от мыслей, как моя Луковка там одна.

— Может, вообще ну их? — Робко спрашиваю у него. — Этих специалистов? Если честно, я уже особо и не хочу знать…

— Боже, маленькая, только не говори, что ты поверила диагнозу этой недоучки? — Злится Денис. — Я всё ещё уверен, что потеря памяти — это последствия гипноза или химических препаратов. Словно специально выжгли из памяти только меня…

— Денис, обещай мне, что если до осени не будет никаких результатов, то мы откажемся от идеи восстановить эти крупицы и начнём просто жить. Я не хочу провести долгие годы своей цветущей молодости в походах по врачам. Это всё неважно.

— Это важно, Лукерья, — качает он головой. — Это наше прошлое.

— Я боюсь, что теряю наше настоящее, разрушаю наше будущее в поисках этого прошлого, — упираюсь я. — Главное, что ты помнишь. И всегда можешь мне рассказать.

— Ты не боишься, что все слова Гординой — правда?

— Я уверена, если бы ты хотел причинить мне вред, то уже давно сделал бы это. Зачем позволять мне вспоминать то, что заведомо выставит тебя не в лучшем свете? Где логика?

— В этом нет абсолютно никакой логики, ты права. — Вздыхает он. — Значит, ты даёшь мне пять месяцев на попытки реабилитироваться в твоих глазах, а потом мы прекращаем поиски твоих воспоминаний обо мне?

— Мы можем прекратить немедленно, — улыбаюсь ему. — Тебе не нужна реабилитация. Ты — единственный человек, которому я верю и доверяю. Безоговорочно.

Денис ничего не отвечает. Молча обдумывает моё маленькое признание. Смотрит долгим задумчивым взглядом, словно всерьёз раздумывает, как правильно будет поступить.

Он слишком твердолобый, чтобы уступить. Чтобы отступиться. А значит…

— Пять месяцев, Лукерья, — кивает он. — Потом будет по твоему.

Моё недовольство быстро гаснет под натиском его губ. По его требовательным движениям я понимаю, что он соскучился так же сильно, как и я.

— Хочешь, прогуляемся по магазинам? — Спрашивает Денис, и я киваю.

По дороге домой мы заезжаем в крупный торговый центр. Я давно планировала купить некоторые мелочи для дома, поэтому хожу из магазина в магазин, а Денис не торопит.

— Я хочу зайти ещё в книжный, — отчего-то смущаюсь, когда говорю ему. — Нужно же как-то коротать дни дома за неимением возможности покидать его территорию.

— Я решил пересмотреть это… условие, — хмурится Акманов.

— Я могу выходить? — Заглядываю ему в глаза, дожидаясь сдержанного кивка. — И ездить, куда захочу?