Мы не рабы

Я говорил еще долго, прежде чем произнес последнюю уставную фразу:

–  Доклад закончен, приговор привести в исполнение.

И добавил не по уставу:

–  Прощайте.

Японец подсел ко мне в ресторанчике, где я героически сражался с твердым кукурузным хлебом. Надо было привыкать к местной кухне - и я старался изо всех сил.

–  Санкции согласно пункту G - не слишком ли сурово? - спросил японец. Он ничем не выделялся из толпы других туристов, такой же генетически улучшенный японец, высокий и с большими круглыми глазами.

Экзекьютору-два и не положено выделяться.

–  Необходимо, - сказал я.

Японец кивнул. Заметил:

–  Три часа до отлета корабля. Пойдем?

–  Я остаюсь, - сказал я. - Это теперь и мой дом. Я останусь здесь. Рано или поздно Жанна поймет и простит меня.

Японец вежливо покивал:

–  Жанна - та женщина-пилот? Хорошая женщина, крупная...

Я сдержался. Что он может понимать, глядя на этот мир холодными глазами чужака?

–  Значит, таблетка еще действует, - флегматично продолжил японец. - И ты хочешь разделить судьбу с любимой женщиной?

–  А ты бы поступил иначе? - взорвался я. - Возвращайся на корабль! Я вынес приговор, что еще от меня требуется? Я - не раб!

–  Я выпью кофе, - сказал японец. - Можно?

–  Пей, - сказал я. - Только не пытайся меня уговаривать.

Японец кивнул. Снял очки, печально посмотрел на меня. Спросил:

–  Ты же понимаешь, что полюбил ее только под действием таблетки?

–  Сейчас я люблю ее сам, - ответил я.

Японец на миг надел очки, видимо, посмотрел на часы. Снова их снял. Повторил:

–  Я выпью кофе...

Минут через десять он заказал вторую чашку. Я торжествующе улыбнулся.

–  Все индивидуально, - пробормотал японец.

Еще через десять минут японец встал и сказал:

–  Пошли? Я огляделся.

Чужие люди чужой планеты обедали и пили алкоголь, не подозревая, что через два с половиной часа от "Левиафана" отделится боевой бот, набитый вымуштрованными солдатами.

–  Это... всегда так? - спросил я. Японец кивнул.

–  Почему все стало так пусто?

Он опустил руку мне на плечо, сочувственно заглянул в глаза. Сказал:

–  Это пройдет, брат. У тебя это первый раз, но ты привыкнешь. Впереди другие планеты. Если ты полюбишь по-настоящему - то уйдешь и разделишь судьбу приговоренных.

–  Я уйду, - прошептал я. - Однажды я уйду!

Японец кивнул:

–  Мы не рабы. Мы вправе уйти.