Мы ненавидим всех. Месть

Он отхлебывает из стакана свой наверняка выдержанный виски и не спеша приближается ко мне.

– Знаешь, Дарио, я был горд, когда узнал, что ты будешь произносить речь на праздновании Дня университета… – Его голос мягок, но я все равно чувствую угрозу. – Ты ведь не подведешь меня? – Делает глоток. Он уже настолько близко, что я могу разглядеть его лицо в бликах уличной подсветки, проникающей сквозь панорамные окна.

– Не собирался, – не дрогнув, отвечаю я.

– Замечательно, Дарио. – Отец улыбается. – Видишь, как хорошо, когда мы оба понимаем друг друга.

– Да, – сквозь стиснутые зубы выдавливаю я.

– Я уверен, что ты подготовишь хорошую речь и не разочаруешь меня, – продолжает давить он.

– Я выступлю. Все будет нормально.

– Я верю тебе, сын. – Отец кладет свободную от стакана руку мне на плечо и сжимает его. – А теперь иди в свою комнату и выспись.

– Я хотел побегать.

– Иди в свою комнату, – вижу, как дергается его нижняя челюсть, – и выспись. И обдумай свою речь, как следует. – Хватка на моем плече усиливается. – Может быть, она окажется настолько увлекательной, что у меня пропадет интерес к поискам твоей девки в красном парике… Кто знает… Ты уж постарайся.

– Я постараюсь, – выдыхаю я, проглатывая жирный ком из ненависти и желания ударить родного отца. Мой кулак уже сжат. Сжат уже давно. Но я гребаные годы не могу позволить кулаку подняться к его лицу и применить силу.

– Молодец. – Отец хлопает меня дважды по шее и разворачивается, чтобы вернуться к дивану. – Возможно, ты еще не совсем безнадежен. Доброй ночи, Дарио.

Я не отвечаю. Но мысленно желаю, чтобы он напился и этой ночью захлебнулся собственной рвотой. Вот тогда на похороны Алонсо Сантаны я подготовлю самую блистательную речь.

Глава 22. Незваный гость

Середина октября

Астра

Сложнее, чем игнорировать Дарио Сантану на протяжении двух недель, – это уверять Энзо, что у меня все под контролем. Он позвонил сразу же после того злополучного похода в горы, где я совершила самую огромную ошибку из всех ошибок, о которой Энзо ни в коем случае нельзя знать.

Энзо спрашивал о Тео, а я обманула, что все на мази.

Когда лгала, я дрожала. И не только потому, что лгала. Мое тело до сих пор усыпается дрожью, как только я вспоминаю о Дарио. В горле немеет. Кисти рук трясутся. И я то и дело сжимаю ноги, потому что постоянно чувствую спазмы внизу живота.

Игнорировать его присутствие невыносимо. Я все время думаю о нем. Все время настойчиво прогоняю его из своих мыслей, но не выходит.

Поэтому я загуглила «Рио» и нашла его треки. И теперь езжу, хожу по дому, бегаю, живу под мелодию, исходящую прямиком из его души. Я никогда ему в этом не признаюсь, но и не сниму с повтора его музыку, которая пробирает до мозга костей. В ней нет слов, но я чувствую боль, отчаяние, отчуждение и страх, который откликается и во мне. У нас с Дарио есть кое-что общее – мы оба хотим сбежать от наших страхов, мы оба хотим стать свободными. Надеюсь, хотя бы у него это получится.

***

Тео сказал, что я должна присутствовать на официальном мероприятии ко Дню университета. Это важное событие для Чапел-Хилла. Сюда съезжаются влиятельные люди, спонсоры, главы парламента, чтобы посмотреть и встретить овациями восходящих звезд. В числе которых значится Дарио Сантана – атакующий защитник и будущий топовый игрок NBA, на которого снова возлагают большие надежды.

Дикий опять возглавляет рейтинг самых сильных игроков, несмотря на свою скандальную репутацию. Но я не понимаю, могу ли искренне радоваться его успеху, потому что знаю, что это не то, чем он на самом деле мечтает заниматься.

Однако сейчас я все равно стою среди толпы преподавателей, студентов и их родителей, упакованная в свое лучшее платье небесно-голубого цвета, которое когда-то давно подарил мне Энзо, и сгораю от желания еще раз взглянуть на Дарио.

Я заметила его сразу. Сложно не заметить красавца на голову выше всех остальных, который в добавок ко всему нацепил на себя строгий брендовый костюм, уложил волосы и облился туалетной водой так сильно, что аромат можно уловить за милю. Чертовски головокружительный и соблазнительный аромат.

Я сглатываю и не выдерживаю – бросаю беглый взгляд в сторону Дарио, окруженного толпой снобов и натянуто улыбающихся девиц. Он в центре внимания. Но кажется, будто ему смертельно скучно. Он плевать хотел на фальшивые улыбки и любезность. Его взгляд отрешенный. Незаинтересованный. И вымученный. Будто его привели сюда под дулом пистолета и дальше его ждет не сцена для торжественной речи, а петля, в которую он обязан просунуть голову.

На мгновение мне становится его жаль. Кажется, что я даже слышу его безмолвный крик о помощи, на который не реагирует толпа вокруг.

Его никто не слышит. Только я слышу и знаю, о чем он молчит.

И меня посещает дурацкая идея: схватить его за руку и вместе убежать отсюда прочь. Разбить условные кандалы и вырваться, чтобы наконец сделать свободный вдох, как в ту ночь, когда Дарио давил педаль газа, и «Макларен 750S» летел по серпантину, вколачивая ветер в наши головы и сердца.

Но я тут же одергиваю себя, когда вижу, как Дарио делает глоток из своего бокала и непринужденно улыбается, подмигивая незнакомой светловолосой девушке, стоящей напротив него.

Долбаный гад!

Ни разу не вымученный. Зато до хрена заинтересованный.

Спасибо, что так быстро разрушил мою очередную иллюзию, Дарио-мудак-Сантана!

Мне хочется уйти, но я не могу. Невиданная сила не позволяет мне шелохнуться, и мой взгляд продолжает изучать великолепный силуэт засранца-мудака в великолепном черном пиджаке и черной рубашке с воротником-стойкой.

Черт… Он все еще улыбается и смотрит на нее.

Почему он так сексуально улыбается этой сучке?

Становится тяжело дышать. Платье давит. Грудь вздымается слишком часто. Дарио делает еще один глоток из фужера. Верхняя пуговица его рубашки расстегнута, и я вижу, как дергается острый кадык, прежде чем Дарио что-то отвечает все той же сучке напротив.

Я раздражаюсь.

Черт. Кажется, я ревную.

Если понятию смешанного, колющего внутри чувства, которое поселяет желание кого-то придушить, дали правильное толкование в словаре.