Мягкая игрушка Sectumsempra

– Да ты просто половой гигант, мой любимый слуга!

Партнёры, - повторил Волдеморт, словно смакуя это слово.

И много их у тебя было, с твоей-то внешностью, Северус?

– Представтьте себе, мой Повелитель, достаточно. И многие из них были до меня чистыми девственниками из самых же чисткровных фамилий.

– О, я всё больше ценю тебя, мой самый верный слуга, -Люциуса аж перекосило от злости и ревности к Повелителю, - потерять девственность с тобой может далеко не каждый юноша, особенно из чистокровного семейства.

– Мы отбываем, - внезапно к облегчению всех, кто сидел за столом, заявил Волдеморт, - Бэлле всё-таки надо поесть в спокойной обстановке перед предстоящей жаркой ночью, правда же, Бэлла?

Вот и поест она у Долохова - он долго и с огромным аппетитом ест на ночь.

И Бэллатрикс звонко рассмеялась.

Они аппарировали прямо сквозь восстановленные милордом с большим трудом зашитные контуры, не нарушив ни одного.

На то он и Лорд Волдеморт.

Глава 9.

– Иди, Северус, познакомься поближе с моей мягкой игрушкой перед тем… как, ты понял, разумеется, что я имел в виду.

– Но мы уже знакомы пять лет и пять дней. Разве ты забыл, Люциус, те пять дней леденящего, вымораживающего, изнуряющего холода? А это ведь моя работа.

Твой Мэнор только-только начинает согреваться, удивительно, что наш Лорд не заметил холода. Он же такой… теплолюбивый.

– Да пойди поговори с Гарри об интиме, который вот уже вскоре ожидает и тебя, и меня, и его.

Снейп не обратил никакого особого внимания на «тебя и меня», о Гарри речь не заходила. Больно уж много поучительного и интересного пропустил Северус.

– Вы же не были вместе за эти пять лет и, в особенности надеюсь, в эти пять дней. Ты упустил свой шанс, будучи изрядным и честным боттомом, не то бы, глядишь, юноше больше понравилось быть с тобой, и Гарри после дуэли выбрал тебя.

– И я держал бы его взаперти в своих апартаментах, да. Конечно, давая ему мыться каждый день, как это делаю я сам, не выпуская невольного пленника буквально никуда, даже пройтись по подземельям?

То, что ты сказал, глупо, некразумно и необдуманно. Подумай сам, и ты со мной согласишься, Люциус.

Как я мог позволить себе в таких условиях приручить мальчика, сам безвылазно будучи в Хогвартсе и аппарируя только на собрания Ближнего Круга, да и то из Хогсмида?

– Так вот, если я и впрямь сказал глупость, не подумав, ступай сейчас к моей мягкой игрушке, развлеки, отвлеки его, ведь ты доставишь ему одну только боль… После.

Ну и я не останусь в долгу - никаких смазок, до крови, как ты меня! Слышишь?! Не жди пощады. Иди же!

Но Северус решил, что последнее слово должно быть за ним и сказал:

– Знай, я не… настолько боюсь боли, как ты, ничтожество.

… Но Гарри-то не ведал того, что освобождён от пыток столь надолго. Он не поверил своему счастью - сам Волдеморт отпустил его, не мучая!

И он вернулся в свои апартаменты, надел единственный дозволенный предмет одежды, вслушался в перекличку проснувшихся и испуганных птиц, а сам залез под грязное одеяло - его трясло, но не только и не столько от холода.

Он думал только о своём внезапном, счастливом спасении, но ни капельки не размышлял об обидных словах, сказанных в его адрес. Ну, жопа толстая - разве стоит вешаться из-за неё, что ли?

Когда дрожь унялась, и Гарри был уже в состоянии думать, ему на ум пришла мысль:

– И это я, блядь, герой ёбаный, которому все уши прожужжал этот старый пень Директор, так боюсь Волдеморта!

Я трясусь, как последняя грёбанная мышь, от одной лишь встречи с ним, ведь он не сделал мне, ровным счётом, ни хуя плохого.

Может быть, старый олух совсем выжил из ума, ну, говоря, что я будущий Герой? Может, Героем должен стать вместо меня, обречённого на смерть, только отсроченную, Невилл? Ведь на него тоже распространяется Пророчество.

Уж он бы не тряс жиром, даже голый и без палочки, перед проклятущим Волдиком, уж я-то знаю его смелое сердце, сердце друга. Он бы вёл себя более достойно перед этими прихлебателями Волдеморта, что-нибудь даже сказал бы по поводу своей неуклюжей фигуры, но это только пока он такой. Вот вырастет окончательно, вытянется, и станет на загляденье стройным и красивым.

Гарри всё думал об этом унизительном приказе явиться голым и почему он не пришёл в нестиранных трусах, от котороых воняло мочой и грязным телом. Вот бы досталось всем от этого мерзкого запаха! И ведь все - Пожиратели Смерти! Поттер только удивлялся присутствию среди Пожирателей профессора Снейпа, одетого в чёрную, необычного покроя, мантию, и плащ ещё зачем-то нацепившего. Откуда он-то взялся среди такой долбаной компашки?

– Не иначе, как будет ебаться с этим мерзостным Люциусом. И как только профессору не противно?

Слова о неизбежном, ибо так желал лорд Малфой, совокуплении профессора с ним, Гарри, тот от страха не расслышал, да и говорил Северус тихо.

Подросток вспомнил и профессора Квирелла, Философский Камень, Тайную комнату с её ужасами, он много чего вспомнил, а в финале всегда было Больничное Крыло и беззаботно улыбающиеся голубые глаза старпера из-за каких-то странных очков-половинок.

И даже после потрясений Тремудрого Турнира с возрождением Волдеморта в страшной, но плоти, были они - очки-половинки.

– А если я снова шагну в пыхающий камин, и мои, ещё чистые волосы, сгорят на хуй, а сам я покроюсь румяной корочкой?

На это же криво посмотрят, я уверен, в Попечительском Совете, даже подкупленном. Смерть Героя из-за невозможности больше выдержать эти чёртовы изнасилования. Жаль только, чернил и пергамента нету, чтобы оставить, как её, блядь, посмертную записку.

Тем временем Северус пришёл и, посмотрев юноше в глаза, прочитал его мысли. Гарри ведь так и не научился Окклюменции.