На берегу Севана (др. изд.)

— Давай обменяем часть наших диких на домашних, — предложил Камо.

По распоряжению Баграта ребятам разрешили взять с колхозной фермы десять птиц — пять уток и пять гусынь.

— А в обмен не возьмете наших? — спросил Камо.

— Такого распоряжения председатель мне не давал, — сказал заведующий фермой.

Запасы хлеба в селе в прошлом всегда зависели от дождей. Теперь колхоз летом глубоко пашет и на зиму накопляет в земле влагу. Кроме того, колхоз засевает поля осенью засухоустойчивыми семенами. И в районе Севана урожай повысился. Но все же засуха и теперь еще самый страшный враг этого края, потому что он лишен лесов.

— Посмотри, вон в чем наше несчастье, — сказал Армен Асмик, показывая на обнаженные горные склоны. — Мы окружены со всех сторон горами. С Черного моря к нам плывут облака, но наталкиваются на эти горы и весь свой груз — дожди — сбрасывают по ту сторону, не донеся до нас.

— А наше «море»? — спросила Асмик.

— Наш Севан не так велик, он образует мало облаков, да и те уносит ветром в чужие края…

Весной случилось то, чего боялись в Личке: сколько ни ожидали люди дождей, они не шли.

На полях пробились побеги, поднялись на пядь — и поникли, не получая влаги. Речка, протекавшая около села, обмелела, и колхозники стали ходить за водой к озеру Гилли.

Замерли пчелы на пасеке, на полях и на лугах начали увядать цветы. Особенно страдали водяные птицы на ферме. Они бродили вялые, похудели, запаршивели. Асмик два-три раза водила их к озеру Гилли.

Жалкий вид птенцов, их грязные перья заставляли девочку страдать.

— Ты видел, как потрескалось дно у нашего пруда? — спрашивала она у Грикора.

— Бедный пруд, он тоже пить хочет! — отвечал Грикор, и трудно было понять — смеется он или говорит серьезно.

Однажды Армен попросил у Баграта телегу, чтобы привезти воды из озера.

Взяв в кооперативе несколько пустых пивных бочек, ребята поехали за водой. Наполнив бочки, они по пути на ферму заехали на пасеку.

— Десять миллионов пчел не выпьют столько, сколько один теленок, — засмеялся дед. — Зря вы бочки сюда привезли: не будут же пчелы из бочек пить! Они привыкли пить из ручейков. Да ручьи теперь часто пересыхают. Можете вы для них новый устроить?

— Устроить-то устроим, только вода в нем будет мутной. А давайте польем этот клевер — здесь вода не загрязнится.

Ребята осторожно сняли с телеги бочку, опустил» ее на землю и полили поникший от жары клевер, который рос вдоль ограды пчельника.

Пчелы сейчас же почуяли воду и тучей слетелись на клевер.

— Так лучше. Пусть пчелы пьют с листочков клевера, а в ручье они и потонуть могли бы, — сказал Армен.

— Погодите, я сейчас такой для них ручей устрою, что пчелы, когда им время умирать придет, только меня, Грикора, и будут поминать! — И Грикор помчался домой.

В углу комнаты давно стоял старый медный самовар с кривым краном. Грикор схватил его и выбежал.

— Эй, сорванец, куда ты самовар уносишь? — крикнула ему вдогонку мать.

— Мамочка, у пчел праздник, им большой самовар нужен.

Не успела мать опомниться, а Грикора уже и след простыл. Притащив самовар на пасеку, он заторопил Армена:

— Армеи, скорее налей в него воды!… Так… Теперь надо чуть-чуть приоткрыть кран… Видишь, какой тоненький ручеек потек?… Так, так… Надо каждый день так делать — наполнять самовар водой и открывать кран на такую чуточку. Вот вам и «пчелиный ручей».

Остальные бочки с водой они отвезли на птицеводческую ферму и разлили там во все, какие только нашлись, корыта и ванны.

Гуси и утки на радостях подняли такой гомон, с такой стремительностью бросились к корытам, что едва не разлили всю воду. Многим она и не досталась — птицы посильнее теснили и отгоняли слабых.

— Грикор, сбегай попроси у бригадиров еще две телеги. Может быть, и ячмень сумеем полить, — распорядился Камо.

Дед Асатур не останавливал ребят. «Пусть, — думал он, — мои львята облегчат жажду хотя бы кусочка земли. Но разве можно напоить все посевы!»

Какие это были томительные дни!

Когда бы еще не было так много воды перед глазами… Внизу — бескрайный водный бассейн, вверху, над ним, — страдающая от жажды земля…

А в камышах озера Гилли таинственно и зловеще продолжало реветь неведомое чудовище: «бо-олт… болт… бо-олт!…»

— Мы бога забыли, люди, бог нас и карает! — вопила Сонб и поднимала руки к небу.

— Не трепи языком! — сердился на нее старик охотник. — Вы раньше по три раза в год не ходили на богомолье? Не приносили жертв? Не постились? Что же, не было засухи?… Забыла, как в японскую войну небо высыхало? Как обеднел тогда народ?

— Такие вот старики, как ты, и довели нас до этого. Спутались с ребятишками да их умом и живут. Пойдем, бабы, пойдем воду пахать [В старой армянской деревне суеверные крестьяне считали, что если вспахать» воду, то пойдет дождь] — может, и пожалеет нас господь.

— Дело Сонб говорит. Идите, способ испытанный, — с оглядкой советовал женщинам колхозный счетовод Месроп, бывший дьякон.

Сонб и несколько старух взяли кривую жердь, похожую на соху, и спустились к озеру.

За ними со смехом и шутками бежали ребятишки:

— Смотрите, смотрите, старушки пошли воду пахать!

— Сонб, над нами смеются, вернемся, — смущенно сказала одна из женщин. Повернулась и пошла назад. А остальные старухи поплелись за Соной, впряглись, как лошади, в «соху» и, войдя в реку, впадавшую из Гилли в Севан, начали бороздить ее — «пахать воду».

Окруженный своими «львятами», на плоской крыше сарая сидел дед Асатур. Посасывая неразлучную трубочку, он поглядывал на уморительные движения женщин, «пахавших воду» в реке, и насмешливо пофыркивал.

— Откуда у них это берется, дедушка? — спросил Армен.

— Откуда?… Хм… Знаешь ли ты, в каком темном царстве мы раньше жили, как жили?… Как скоты! Кто нас чему учил?… Случился раз год такой засушливый — солнце все вокруг начисто выжгло. Ну, скажите, что наши сельские дуралеи придумали? Стали воду «пахать», а там и монахов позвали, из того монастыря на Севанском острове. Пришли они в черных рясах, в черных клобуках, с крестами, иконами, облачились в золотые ризы и пошли к озеру. А за ними валом повалил народ. Пели монахи там песни свои церковные, кадили кадилами, к небу дым валил — должно быть, молитвы верующих с собой к богу нес…