На границе

Наверно, из космоса горный массив, о котором идет речь, выглядит приблизительно так же: круглое высокогорное плато пересекает узкий каньон; по нему, как по трубе, стремительно летит водный поток, впитавший в себя ручьи многочисленных ледников. Вот по этой-то бурной речушке и проходит граница. Берега — узенькие тропки, а над ними взметнулись гладкие, отполированные дождями и ветрами гранитные стены. Если стоять на дне каньона, то кажется, что там, наверху, эти стены сходятся.

Но на самом деле расстояние между ними — метров триста.

К вечеру в каньон вползла гроза. И начальник заставы старший лейтенант Ларин специально повел молодых пограничников «на обкатку».

— Ой, что это такое? — испуганно воскликнул долговязый солдат, — Автомат прямо гудит! А сейчас искра с него соскочила!

— Не волнуйтесь, — спокойно сказал начальник заставы, — Это горы, привыкайте… Повысилась электризация воздуха.

— А не убьет? — солдат тревожно глянул на темнеющее небо.

— Умелого пограничника ничто и никто не убьет, — усмехнулся старший лейтенант.

Первый разряд ударил, как всегда, неожиданно. Молния на миг осветила напряженные лица солдат. Гулкий громовой раскат потряс горы, звонкое эхо заметалось между стенами каньона.

— Ну и ну!.. — восторженно прошептал кто-то.

— Разговорчики! — строго одернул начальник заставы, — Во время вспышек наблюдайте за поверхностью реки…

Гроза набирала силу. Гром грохотал не переставая, как автоматическая пушка.

Грянул очередной раскат, и начальник заставы, напрягшись всем телом, впился глазами в узкую горловину теснины, где блеснули странные вспышки — сначала на сопредельной стороне, а потом — всего на мгновение позже! — на нашей.

Он знал, такое бывает: от грозового облака вниз, почти невидимый, медленно летит слабый разряд — «лидер». Он прокладывает путь для последующих, возвратных молний. Иногда «лидер» ветвится, и тогда вторичные разряды, исходя из нескольких точек поверхности земли, сливаются вверху в один поток.

Но эти вспышки не слились…

Старший лейтенант Ларин вспомнил, как третьего дня наблюдатель докладывал, что на край плато за рекой выходили какие-то люди. И в его сознании неожиданно, как сигнал тревоги, прозвучало понятное только пограничнику слово: «переброс». Где-то там, в глубинах мозга, заработали невидимые часы, начавшие отсчет времени, а перед мысленным взором, словно на экране, возникла линия маршрута лазутчика. Он был уверен в правильности своей догадки…

2

Гафар съежился от страха, не понимая, где он сейчас находится. Но сверху ударила молния, озарив все вокруг жутким голубоватым светом. Он почувствовал за спиной тепло этой страшной машины, перенесшей его через ущелье.

— Хозяин, хозяин… — жалобно, как козленок, позвал он.

Из темноты выплыла огромная фигура Кадыр-хана.

— Здесь я, Гафар. У тебя все в порядке, ноги целы?

— Кажется… О, аллах, дай мне силы!

Кадыр-хан помог юноше отстегнуть ранцевый реактивный двигатель.

— Неси его за этот камень. Там мой лежит. Спрячем — они еще пригодятся.

Гафар дрожащими руками схватил тяжелые баллоны, потащил за корявый валун. Кадыр-хан включил фонарик, пятном света указал место, куда следует их положить. Затем достал из рюкзака свернутую в тонкую трубочку серую материю — скользкую, непромокаемую. Они укрыли ею аппараты, забросали мелкой щебенкой.

— Пойдем! — сурово сказал Кадыр-хан, — К рассвету мы должны выйти на гребень.

Они встали друг за другом и одновременно сделали первый шаг правой ногой — это хорошая примета, она должна принести удачу.

Гроза бушевала, яркими вспышками освещала дорогу. Перед ними лежало громадное мертвое пространство, окруженное со всех сторон снежными вершинами. Дул сильный холодный ветер, но им было тепло в этих костюмах… Как их назвал американец? Скафандры… Кадыр-хан криво ухмыльнулся.

…Он ждал их тогда у входа в пещеру всю ночь. Только под утро на тропинке заскрипели камни — из мрака появился маленький караван: впереди шел рыжий Фред — давний партнер Кадыр-хана, который доставлял ему оружие; за ним еле волочил от усталости ноги неизвестный чужеземец; два сухощавых горца несли на носилках объемистый тюк; замыкал колонну худой юноша.

— Приветствую тебя, — переводя дыхание, сказал Фред, — Трудный путь. С хребта на хребет. Все время приходится прятаться. Неуютно у вас в Афганистане стало…

Промолчал Кадыр-хан, поздоровался с гостями. Повел их в пещеру, где на углях чай горячий стоял. Обычай такой: сначала путника накорми, напои, обогрей, а потом уже о делах расспрашивай.

Пришельцы с жадностью набросились на лепешки, обжигаясь, хлебали кипяток. Только худощавый юноша вел себя сдержанно, с достоинством: отламывал маленькие щепотки хлеба и неторопливо клал в рот.

Насытившись, Фред и голубоглазый чужеземец подозвали Кадыр-хана.

— Большое дело нужно совершить, — торжественно сказал Фред, когда они уселись на принесенный тюк, — Этот человек… — Фред кивнул на пришельца, — специально приехал из Америки. Он там в конторе работает, которая разведкой занимается. Они о тебе знают…

Кадыр-хан качнул головой, цыкнул зубом.

— Слышал?… Неверные через реку мост строят?… Повезут по нему трактора, машины, зерно… Совсем плохо вам будет! Крестьянин, как собака, — кто приласкал, тому и служит. Что думаешь?…

— Пожалуй, так, — сдержанно ответил Кадыр-хан, понимая, куда клонит Фред.

— Мост нужно взорвать… Но с нашей стороны не подойдешь — всюду равнина… Этот парень, который со мной пришел, год учился в специальном лагере. Он умеет… Мы хотим, чтобы ты перешел с ним границу. Нужно пробраться к мосту по горам.

В это время дунул сильный порыв ветра. Загудело ущелье, завыло.

— Фред, я похож на безумца? — усмехнулся Кадыр-хан, — Ты меня сколько лет знаешь… Скажи, зачем мне голову в капкан совать?

— Ты неправильно понял. Парень этот идет на смерть. Ему внушили, что он выполняет волю аллаха. Но такой человек хорош на последнем этапе операции. А к месту подвига его должен привести умный поводырь… Ты доставишь героя и уйдешь тем же путем. Много денег получишь.

— Все продумано до мелочей, — вступил наконец в разговор американец, — Смотри… — Он нагнулся, отстегнул на тюке какой-то клапан, достал из него карту.

…Ударил очередной выстрел грозы. Кадыр-хан обернулся, увидел побледневшее лицо Гафара, «Боится, — понял он, — Тоже мне герой!»